А когда Стас отправился помогать Викиному отцу, а Ксюша начала рассуждать с Шиловым о Франции, которую любила, мама присела рядом со счастливой Викой. По привычке Вика обряда маму и прижалась к её мягкой щеке. Они посидели так немного, глядя на тускнеющее солнце. А потом мама произнесла, полушёпотом, радостно:

— Повезло тебе с мужем. Он тебе говорит, что любит тебя. А твоего отца двадцать раз спрашивать приходится.

«Вот тебе и Иванушка-дурачок!» — про себя улыбнулась Вика, но вслух не сказала, а молча кивнула. Что тут говорить? Ей, правда, повезло.

***

2 года и семь месяцев спустя.

Вика качала на коленях маленького мальчишку с голубыми глазами и русыми волосами. Одной рукой она прижимала ребёнка к себе, а другой размешивала ложечкой пюре.

— Будешь? — спросила сына.

Мальчик помотал головой. Вика пожала плечами и сама съела пюре.

— Мама! — притворно возмущённо воскликнул сын.

— На, — Вика дала ложку в руку сыну, посадила его на диван, позволив самому выесть остатки пюре.

Сама поднялась и подошла к окну. На улице падал крупными хлопьями снег, как в день ранения Стаса. Вика не любила такую погоду. Она всегда несла в себе какую-то тревогу, заставляла волноваться, ждать, метаться от кровати к окну с пустым двором и, играя с сыном, нервно глядеть на часы, часовая стрелка которых приближалась к одиннадцати. Вика содрогнулась. Потёрла голые плечи, вернулась к сыну, потрепала его по волосам.

— Где папа? — спросил мальчик, отдавая маме банку.

— Андрюш, папа скоро придёт, — Вика улыбнулась, потрепав сына по лохматой макушке. — Пойдём мыться и спать.

Андрей недовольно нахмурился и помотал головой, взял лежащую неподалёку книжку вверх ногами и буркнул:

— Я читаю!

Вика устало улыбнулась, укрыла сына тонким одеялом, позволяя ему «читать». Прошла на кухню, где погремела крышками от кастрюль, в которых остывал ужин. Сверкнул по окнам свет фар. Вика метнулась к окну. Прищурилась. В глубокой тьме не смогла определить, та ли это машина. Подняла глаза к потолку. Вика знала, что в городе происходят убийства. Много убийств. И на сердце было неспокойно.

Скрипнул ключ в замке. Вика подлетела к двери, распахнула. На пороге стоял уставший Стас.

— Привет, — улыбнулся устало; прижимая Вику к себе, поцеловал в губы.

— Привет, ужин стынет.

Стас кивнул, вошёл в квартиру. Швырнул борсетку на подзеркальный столик. Из детской торопливыми шагами вылетел Андрей.

— Папа! Привет!

— Привет! — улыбнулся Стас, поднимая сына на руки и обнимая. — Ты почему не спишь, а?

— Мама не спит. Я не хочу. Тоже.

При этом Андрей зевнул. Стас улыбнулся и понёс сына в комнату. Там он уложил его на диван, сунул в руки мягкого медведя, сшитого Ксюшей ко дню рождения племянника. Андрей снова широко зевнул. Пролепетал:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Андрей, — Стас укрыл сына, вышел из комнаты.

Вика осторожно прошла к столику около кровати. Щёлкнула ночником в виде домика. Погладила сына по голове, поцеловала, послушала, как он спит, тихо сопя и прижимая к груди медведя, улыбнулась. Прикрыла дверь в его комнату. Прошла в кухню, где доедал уже ужин Стас. Села напротив, подперев щёку рукой. Зевнула, вздохнула и потёрла глаза.

— Устала? — поставив тарелку в раковину и заваривая по привычке чай, поинтересовался Стас.

Вика кивнула:

— Андрей неугомонный. Носится, как моторчик.

— А что работа?

— А ты как думаешь? Начальник недоволен, что я иногда с собой сына привожу, что вытребовала свободный график и что консультирую преимущественно он-лайн.

— Может, отдадим уже в садик Андрея?

Вика покачала головой, мотивируя это тем, что не нашла в округе подходящих садиков. Да и Андрей часто болел. Не могла пока Вика расстаться с сыном хоть на день. Он успокаивал её, когда она мучилась в ожидании Стаса.

В полдвенадцатого, поговорив вволю, укладывались спать. Стас ложился, Вика вышла из ванной, наткнулась на пистолет, лежавший на столике. Закатила глаза, подхватила оружие, прошла в спальню, бесцеремонно включила свет, разбудив начинавшего засыпать Стаса.

— Дурацкая привычка бросать табельное по квартире. Убери.

— Он на предохранителе, — вздохнул Стас, принимая, впрочем, из Викиных рук оружие и пряча его в прикроватную тумбу. Вика выключила свет. Но ложиться не стала. Вместо этого подошла к окну и, вцепившись в подоконник до дрожи в руках, вздохнула.

— Что-то случилось? — обеспокоенно подскочил на кровати Стас.

— Ничего… Просто, никак не могу привыкнуть, что ты уходишь в шесть, возвращаешься в одиннадцать и у тебя совсем нет выходных.

— Работа такая, — слез Стас с кровати и обнял супругу за талию со спины. — Нельзя по-другому.

Вика кивнула. Потом сжала губы и постаралась удержать лёгкое покалывание в носу, предшествовавшее слезам. Не получилось: перед глазами всё поплыло.

— Нельзя… — эхом откликнулась, а голос дрогнул.

— Что-то всё-таки случилось, — кивнул сам себе Стас, вздыхая и прекращая обнимать Вику.

— Уснуть не получилось.

— Я был уверен, что вы спите, когда пришёл.

— Без тебя уснуть не могу.

— Почему? — успокаивающе погладил Вику по плечам, слыша, как она сдерживает рыдания.

— Каждую ночь взрыв вижу, про который ты говорил. А если б ты в эту машину сел?

Стас крепко сжал Викины плечи, буркнув, что уже слышал такое. А потом добавил, что ему хватает и реальных страхов, а без виртуальных живётся легче. Но Вика будто бы не слышала его. Она закусила палец и беззвучно рыдала. В полночь оживали все страхи, давившие на её в течение двух лет. Прочувствовав её состояние, Стас обнял её со спины, крепко прижал к себе. А Вика закрыла лицо руками и уже плакала, не таясь.

— Стас, — шептала она, давая право действовать чувствам, а не разуму, — Стас, мне страшно! Я не могу спать! Страшно. Страшно, когда ты задерживаешься допоздна или ночуешь на работе. Понимаешь? Я двери боюсь открывать! Вдруг там не ты, а… — Вика разревелась, помотала головой. — А Леднёв или Джексон! И они… Говорят… Что ты… — голос стал тише, шмыгнула носом. — Ушёл… Вообще…

Стас вздрогнул от такого признания. Резко притянул к себе Вику. Она обняла его и плакала, уткнувшись в его грудь и изредка проводя пальцем по белым шрамам от пуль. От осознания того, что одна из этих пуль могла попасть в цель, земля уходила из-под ног. И только его крепкие объятия и мерное сердцебиение успокаивали Вику.

— Всё будет…

— Как надо, даже если будет наоборот? — вздохнула Вика, успокаиваясь.

— Ну, — Стас усмехнулся, — вообще-то, я хотел сказать «хорошо», но если такой вариант тебя устраивает больше, то… Вообще, к чему такие мысли?

Вика пожала плечами. Стас чмокнул её в макушку, потом положил подбородок на её голову и посмотрел в тёмное окно. Стянул с её волос резинку, стал медленно расплетать её толстую косу. Каждое его прикосновение отдавалось ударом в виски и мурашками по всему телу. Она улыбалась, краснела, а слёзы постепенно высыхали. И уже ни ночь, ни бурный снегопад, ни мрак, ни гробовая тишина улицы не пугали её. С ним было так тихо, хорошо, спокойно. Его ровное дыхание над ухом сводило Вику с ума, как в первые дни знакомства. Она вцепилась в его плечи и горячо поцеловала в губы. Он лишь сильнее притянул её к себе за талию, усыпая поцелуями её лицо и даже шею. Вика плотнее прижималась к его обрастающему щетиной лицу и вздыхала. Потом отстранилась, ловя на себе его недоумевающий взгляд.

— Я сейчас, — прошептала она.

Вышла из комнаты. Прошла в детскую, где погасила светильник. Поправила одеяло на Андрюшке, поцеловала сына в щёку. Вернулась в спальню, предварительно плотно закрыв за собой дверь. На пороге комнаты едва не врезалась в Стаса, стоявшего тенью. Он, не давая ей вставить ни слова, снова поцеловал её. Вика закрыла за собой дверь. Стас лёг на кровать. Вика некоторое время стояла около столика, задумчиво путаясь пальцами в нерасплетённых волосах. Потом села на край кровати, расправляя простыню и переворачивая подушку. Стас терпеливо ждал, пока она ляжет. А она словно замерла.