– Потом во мне проснулась тёмная магия, доставшаяся в наследство от деда и я уехал к дяде, – осмотрев поле, Ристан обернулся ко мне, – ты говорила, что хочешь напитать землю магией? Где лучше всего это делать?

– Неплохо было бы отойти подальше от края.

– Пошли, – он первым сошел с дорожки. Колосья с тихим, сухим шорохом терлись о его одежду, – я посмотрю.

– Ристан-Ристан, – я потопала следом, чувствуя болезненную беспомощность. Целое поле пшеницы и хоть бы один колосок откликнулся на присутствие поблизости мага земли, – а это получается, что дядя у тебя тёмный маг?

– Да.

– А чего он тебя не научил силу контролировать.

– Он пытался, – Ристан шёл вперёд как таран, не оглядываясь и не сбавляя темпа.

– Но ты не поддался, – весело поддакнула я, ухватив его за рукав, – пойдем туда.

Осмотрев небольшую прогалину, где посевы не взошли совсем, тёмный сменил направление и отбуксировал меня, так и не отпустившую его рукав, до места назначения.

Делиться магией легко, особенно когда земля с такой жадностью впитывает все, что ей дают. И я щедро делилась, не пытаясь даже уменьшить магический поток.

Присев на корточки, я прижала ладони к сухой, почве и закрыла глаза.

Успела опустошить резерв на треть, когда мои руки оторвали от земли. Легкие иголочки закололи кожу в тех местах, где ее касались чужие пальцы. Магия еще некоторое время продолжала срывать с моих пальцев, легкими, едва заметными изумрудными искрами.

– Ты чего творишь? – возмутилась я, пытаясь высвободиться из рук тёмного.

– Не трать магию попусту, – велел он, возвращая мне свободу.

– А чего? – я огляделась. Никакого эффекта мое добровольное донорство не принесло, земля была все такой же мертвой, а посевы сухими. Даже в том месте, куда я направляла магию, ничего не изменилось. – Обидно, однако.

– Странно, – поправил меня тёмный.

– И это тоже, но делать-то тогда чего?

– Подумаем, – пообещали мне, – ты пока вернись домой, здесь ты едва ли что-то сможешь сделать. А мне нужно в лес. Попробую сходить к реке, говорят, несколько дней назад там видели целую стаю.

– А… – домой не хотелось, там меня никто не ждал. Но кроме дома в том же направлении, куда меня посылал Ристан, была еще и деревня, до которой можно прогуляться, разведать местность и проверить остальные поля, – ладно. Но если на тебя и сегодня никакая нечисть не нападет, то завтра в лес я пойду с тобой.

Темный нахмурился, но промолчал. Я же тихо пробормотав «молчание – знак согласия», резво понеслась в сторону деревни. Если Ристан и возмутился, я этого уже не слышала.

Деревня встретила меня громким смехом, детскими криками и важным кудахтаньем большого, красивого петуха. Увидев меня, птица, у который так же как и у меня полностью отсутствовало чувство самосохранения, распушила перья, вытянула голову, отчего растеряла добрую половину своей красоты, и угрожающе захлопала крыльями, наступая.

Смех и детские крики были где-то там за высокими заборами, или на соседних улицах, до которых еще нужно было добраться. Зато совсем рядом был петух. И выглядел он недружелюбно.

– Ты бы не нарывался, – не очень уверенно посоветовала ему, невольно отступая назад. Петухи на меня раньше ещё не нападали. Зато нападали гуси. Огромный, бешеный гусак в детстве исщипал мне все ноги, напугал до икоты и уверил в том, что любая птица больше воробья – страшный, хищный зверь.

Агрессивный гусь в итоге оказался на столе, но страх мой никуда не делся.

– Тётенька ведьма, – послышался срывающийся шепот сзади. За калиткой небольшого, аккуратного домика, на котором местами уже растрескалась и отвалилась синяя краска, стоял тот самый белобрысый пухляшь, чуть не ставший удобрением для сорняков в нашем дворе, и зачарованно смотрел на меня.

– Не тетенька ведьма, а Эрида, – продолжая медленно отступать, от воодушевленного петуха, кажется почувствовавшего мой страх, я изо всех сил старалась держать лицо. Теперь бежать было нельзя. Не при свидетелях.

– Вы нас все-таки в удобрения превратить? – спросил он, сжимая калитку с такой силой, что побелели пальцы. В глазах его плескался страх, разбавленный детским любопытством. Бежать и прятаться он не спешил, наталкивая на мысль, что с чувством самосохранения в этой деревне серьезные проблемы. Петухи, дети…я. Все без основного инстинкта живем. И ведь живем же как-то, что парадоксально.

– Не-нет, если покажешь, где находятся остальные ваши поля. Мне…мне надо их проверить.

Петух был совсем близко и я уже готова была плюнуть на все и побежать.

– Это я могу, – неуверенно кивнул пацан, – вы только Гошку прогоните. Он больно клюется.

Петух, словно почувствовав, что заговорили о нем, захлопал крыльями и скакнул вперёд.

– Я не могу! – взвизгнула, отскакивая назад и каким-то чудом оказалась во дворе белобрысого, за закрытой калиткой. Петух налетел на преграду и протяжно закудахтал. То ли насмехаясь над трусливым противником, то ли требуя, чтобы я вышла и сражалась. Затаив дыхание я ждала, что вот, он сейчас взлетит на забор и меня уже ничего не спасет, но он почему-то не взлетал.

– Вы его тоже боитесь, – догадался пацан, уже без прежнего страха глядя на тетеньку ведьму.

– Да он бешеный, – прошептала я, даже не думая оправдываться. Боюсь. Ну, а кто бы на моём месте не боялся? Только человек с топором, у которого в меню на ужин значился бы жаренный петух.

До поля мы добрались спустя почти час. Упорная птица полчаса удерживала нас в заложниках.

За это время я успела познакомиться с мамой белобрысого, узнать, что зовут его Искан, выпить вкусного липового чаю и самоутвердится как маг. Напитав землю, гостеприимной и доброй женщины магией и гарантировав тем самым убойный урожай на несколько сезонов.

Когда петуху наконец-то надоело ждать и он ушёл, подозреваю, караулить очередную жертву, меня наконец-то проводили туда, куда мне было надо.

В отличие от поля, которое нужно было вылечить, эти были совершенно здоровы и обещали щедрый урожай.

– Подозрительно это, – пробормотала я, пропуская между пальцами здоровый, полный сил колос. Тот охотно отозвался на моё прикосновение.

Недолго побродив вдоль поля и окончательно убедившись, что ничего странного с этими посевами не происходит, я без особого желания, пошла обратно к деревне.

Искан убежал сразу же как довел меня до края поля и возвращаться к домику мне предстояло в гордом одиночестве, прекрасно осознавая, что где-то там, в деревне живет одно пернатое создание, легко способное лишить меня и одиночества и гордости.

По счастливому стечению обстоятельств, петух мне на обратном пути не встретился.

Его спугнула творившаяся у дома старосты суматоха.

– И я уверена, что здесь что-то не так, – я сидела за столом, с ногами забравшись на стул, и бездумно крутила в рука надкушенное яблоко, – ну не может же быть так, что одно поле уже совсем высохло, а два других здоровые и урожайные.

– Почему же не может? – вяло удивился тёмный. Встреча с нечистью, терроризировавшей деревню, все еще не состоялась, что Ристана очень печалило.

Но еще больше его расстроило известие о том, что охотника, который в одно время с темным бродил по лесу, чуть не растерзал, как тот утверждал, огромный медведь с горящими глазами.

Об этом я узнала, когда возвращалась через деревню в домик. И, разумеется, охотно поделилась последними новостями с Ристаном, после чего уставший тёмный стал ещё и угрюмым, и каким-то задумчивым.

– Я просто чувствую, что здесь не все чисто. Поле погибло от чего-то серьёзного. Из него выпили всю энергию. Ещё и обереги эти вечно разряжающиеся…

– И ты полагаешь, кто-то умышленно уничтожил посевы.

– Да!

– Эри…

– А что Эри? Я не верю, что это нечто естественное.

– Положим, я тоже в этом сомневаюсь, но как ты собираешься это доказать?

– Ещё не знаю.

За столом повисло ленивая тишина.