Единственная новость не позволяла впасть в отчаяние и эмигрировать в теплые края: по оптимистичным прогнозам синоптиков, противостояние летних холодов и солнца должно было закончиться победой светила уже в следующий понедельник.

Но сейчас погода как нельзя кстати гармонировала с мрачно-решительным настроем Владислава: такая же холодная, как его голова, и пронизывающая, как его взгляд.

Он неспешно дошел до офиса и сказал вслух всего лишь одно короткое ругательство, когда увидел знакомый внедорожник, припаркованный недалеко от входа.

Анатолий, с легкой руки Макара получивший прозвище Карабас, посматривал в сторону офиса и явно предвкушал пополнение собственного бюджета. У него был настолько довольный вид, что Владислав захотел выковырять из стены кирпич и слегка подправить им физиономию вымогателя. Но здание еще не настолько состарилось, чтобы кирпичи могли спокойно выниматься из стены, и от желания произвести кирпично-пластическую операцию пришлось отказаться. За неимением лучшего Владислав прошел мимо автомобиля, словно тот являлся для него пустым местом: Карабас мог требовать с него деньги, но хорошего к себе отношения не дождался бы даже при помощи приставленного к его горлу ножа. Поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошел в здание, не обернувшись.

Анатолий постучал пальцами по рулю.

– Похоже, нас игнорируют, – поделился он своими мыслями с пассажирами. – Пойдем, обратим на себя внимание.

Одновременно открылись дверцы автомобиля, и четыре рослых человека, когда-то бывшие боксерами, выбрались на улицу и зашагали в сторону офиса. Карабас возглавлял шествие, все еще надеясь, что Владислав окажется мозговитым парнем и не начнет творить глупости на свою беду.

Он дернул за ручку, и дверь легко открылась.

– Неплохо, – заметил он. – Не забаррикадировался – умное решение. Парой синяков будет меньше.

Он вошел в приемную, но вместо ожидаемой секретарши увидел все того же Владислава. Тот сидел за широким столом и что-то записывал в толстую тетрадь.

– Доброе утро, – поприветствовал его Карабас. Ничего личного, просто дань уважению – единственная дань, которую он изредка платил перед тем, как обчистить жертву до нитки. – Я готов выслушать ваш ответ по поводу моего вчерашнего предложения.

Владислав откинулся в кресле и посмотрел на Анатолия с доброй улыбкой.

– Доброе… Сейчас отвечу, только завещание напишу.

– М? – Анатолий склонил голову на бок. – Вы отказываетесь платить?

– Это для Вас завещание, – уточнил Владислав. – Я написал, что Вы передаете лично мне тридцать процентов от накоплений и недвижимости. Вам остается подписать этот документ и отнести его к нотариусу. После того, как вернетесь с подготовленными документами, мы обсудим вопрос о получении Вами тридцати процентах прибыли с моего бизнеса.

– Никаких завещаний! – отрезал Анатолий. – И никаких процентов.

– В таком случае, – сказал Владислав, – я тоже не стану платить вам никаких процентов. Это слишком обременительно для меня и слишком жирно для вас.

– Вот как… – собеседник подошел к столу и без приглашения уселся в кресло. – Хамишь, братан.

Владислав окинул бандита презрительным взглядом.

– А что, у тебя монополия на это дело? Покажи лицензию.

Анатолий очнулся и сообразил, что начинать мордобой еще рано. Он уставился на собеседника немигающим взглядом.

– Не стоит так смотреть, – сказал Владислав. – Я на спор играл в гляделки с питонами и легко у них выигрывал.

Анатолий поперхнулся и моргнул.

– Хорошо, вернемся на несколько фраз назад и переиграем, – предложил он.

– Рискни.

– Значит, принять наши услуги по рекламе вы не собираетесь?

– Нет. Цена слишком высока.

– Это обсуждаемо, – сказал Анатолий, кивая головой на помощников-мордобойцев. – Например, в стоимость услуг входит не только реклама, но и ваши безопасность и здоровье. Вы меня понимаете?

– Не в моих правилах обсуждать условия насильно навязываемого договора, – ответил Владислав. – Вчерашний день показал, что клиентов нам хватает и без ваших усилий, а ваши угрозы не способствуют нормальному взаимоотношению между нами.

– Учтите, – пригрозил Анатолий, – теперь я сделаю все, чтобы эта фирма разорилась, а ее директор – то есть, Вы – забыл, что такое радость жизни. Я предупреждал: мы сотрудничаем с высокопоставленными милицейскими чинами.

– Я помню, – ответил Владислав. – Именно по этой причине и установил в офисе скрытую камеру. Наш разговор в прямом эфире передается в Интернет, и за нами следят по меньшей мере три тысячи человек. Большая часть случайно, но кое-кто уже купил попкорн и ждет развития событий с нескрываемым нетерпением.

Анатолий ошеломленно посмотрел на Владислава и вдруг расхохотался.

– Ценю Вашу находчивость, но смею заверить, что блефовать нехорошо, – сказал он. – Это чревато еще большими неприятностями, нежели обычно. Во-первых, это не делает Вам чести, а во-вторых, мы сразу же поднимаем плату за спокойную жизнь как минимум в три раза, не меньше.

– А если не блефую, что тогда? – поинтересовался Владислав. Он несколько раз кликнул мышкой и повернул жидкокристаллический монитор так, чтобы Анатолий мог видеть изображение на экране. Тот посмотрел и качнул левой рукой вперед-назад, убеждаясь, что на картинке действительно он собственной персоной. Повернул голову к камере, но увидел только плафоны встроенных в фальш-потолок лампочек. – И как вам наше шоу в прямом эфире?

– Вы меня пугаете, – признался Анатолий, снова усаживаясь в кресло, с которого привстал, когда размахивал рукой. – Для чего обычной фирме по лечению скрытые камеры?

– А это, знаете ли, действенное средство для избавления нас самих от ненужной головной боли, – пояснил Владислав. – Перестраховка на всякий пожарный случай вроде сегодняшнего. Так, что Вы скажете в свете ознакомления с новыми обстоятельствами нашей общей проблемы?

– Я думаю, нет никакого Интернета. Камера показывает кабинет только в этом мониторе, – сказал Анатолий. – А если и показывает, то пусть зеваки насладятся видом жестокой расправы на одним человечком, переоценившим свои силы. Мне Интернет по барабану, он не имеет юридической силы. Парни, – обратился он к мордобойцам, – вы все слышали. Этот человек свернул себе мозги, их надо бы вправить, пока не стало слишком поздно.

– Одну секунду, – попросил Владислав, приподнимая указательный палец. – Я забыл упомянуть еще об одной мелочи.

– Какой? – спросил Карабас.

– Видите ли, – произнес Владислав, вставая. – Поскольку определенные милицейские круги с вами заодно, я позвонил ребятам повыше, и сейчас вместе с нами в этом кабинете незримо присутствует ФСБ, а так же отряд омоновцев. Боюсь, вам сейчас влетит гораздо сильнее, чем мне.

Это произвело эффект: Анатолия выбило из колеи по меньшей мере на полминуты.

Мордовороты застыли, ожидая новую команду.

– Я здесь с самого утра, – наконец, ответил он. – Никакого спецназа здесь не было.

– Они пришли раньше.

– Не верю: они не ходят пешком. А я не видел их машин не то, что за углом, а даже за соседним домом.

– Мое дело предупредить.

– И где же затаился Ваш хваленый спецназ? – спросил Анатолий. – Почему он до сих пор не показался и не восстановил справедливость в отдельно взятом офисе?

– Он в моем кабинете, – честно ответил Владислав. – Сидит и ждет, когда появится повод скрутить вас в бараний рог.

– Вот как… – медленно произнес Анатолий. – Я могу на него посмотреть?

– Запросто! – Владислав сделал приглашающий жест в сторону кабинета.

Анатолий встал и с некоторым напряжением подошел к двери во врачебный кабинет и приоткрыл ее.

В кабинете сидели шесть спецназовцев в полном боевом обмундировании, с автоматами и бронежилетами. На столике лежали бутерброды с колбасой, стаканы с чаем и наполовину опустевший чайник. Спецназовцы с интересом смотрели на монитор и ждали наступления событий, при которых понадобится их боевая и несокрушимая мощь.