- Раздень меня. Можешь дотрагиваться.
И он опустил ладони мне на бедра, с наслаждением провел по ним, и лишь после расстегнул пуговичку и молнию на джинсах, стащил их, оставив меня в трусиках. Затем ладони Дарка поднялись по моему телу вверх, лаская мягкими прикосновениями, и нырнули под рубашку. Я повела плечами, помогая ему, и вот рубашка тоже полетела на пол, оставив меня только в спортивном топике и трусиках. Губы Дарка опустились мне на живот, и он начал целовать его, опускаясь все ниже и ниже, заставляя меня прикрыть глаза и тяжело дышать от столь приятных и мягких касаний губ и в предвкушении большего. Когда его пальцы начали стягивать трусики, а губы - приближаться к интимному месту, я сдавила его волосы в кулаке:
- Остановись.
Он замер и виновато посмотрел на меня снизу вверх, а я грубо оттащила за волосы его голову назад и, склонившись, жадно впилась ему в губы. Один только такой его обезоруживающий вид возбуждал меня. Я отстранилась и заглянула ему в глаза, тихо прошептала:
- Ты молодец, все делаешь правильно.
Дарк улыбнулся, и кажется, именно эти слова подарили ему массу удовольствия, потому что он даже прикрыл глаза, словно хотел подольше удержать при себе это чувство:
- Я люблю тебя, - прошептал он в ответ. - И готов ради тебя на все.
- Ласкай мою грудь, - выдохнула я и сразу снова прильнула к его губам.
Его пальцы послушно забрались мне под топик, возбуждая, а губы превратили поцелуй в жаркую мольбу о продолжении. Долго ему меня упрашивать не пришлось. Я отстранилась от губ только чтобы скомандовать:
- На диван!
Я быстро стащила топик с амулетом через голову и стянула трусики, а Дарк к этому моменту уже стоял на кровати на коленях, жадно глядя на меня. Я забралась к нему, повалила, заставила лечь на спину и села на его достоинство сверху, вбирая его в себя целиком, тихо застонав сама и заставив Дарка прикрыть глаза от удовольствия. Его руки сами легли мне на бедра, на что я сразу отреагировала:
- Убери руки.
И это не был голос уверенной в себе женщины, это был полустон-полувыдох от перевозбужденной меня. Несмотря на это, Дарк не стал возражать, похоже, ему действительно нравилось выполнять мои требования, и его руки крепко вцепились в покрывало, чтобы не нарушить мое распоряжение в обход сознания. Я сама стала двигаться на нем, задавая темп и заставляя его то называть меня по имени в мольбе продолжать ровно так, как все шло, то тихо выругиваться, когда я делала что-то не так, оттягивая его желание кончить. Он не помнил себя от удовольствия, и я быстро стала проваливаться в ту же бездну. Долго это не длилось, хотя казалось, что мы провели в агонии удовольствия невероятно долгий срок, и кончили одновременно. Несчастное покрывало под его пальцами жалобно затрещало, долбанные ангелы с их силой. А я просто устало повалилась ему на грудь, силы покинули моментально. Дарк, все ещё тяжело дыша, обнял меня обеими руками, сообразив, что теперь - можно. Я сползла с него, укладываясь рядом и прижимаясь, прикрыла глаза, опустившись щекой ему на плечо.
- Он меня убьет, - хмыкнул внезапно Дарк, поглаживая меня по спине. - Но знаешь, оно того стоило.
Уже засыпая, я отметила, что несмотря на то, что сейчас на мне нет амулета, я по-прежнему вижу вторую суть вещей - так я про себя называла это странное Потустороннее зрение - вот только теперь, без амулета, Потустороннее было не темного цвета, а синего.
Наутро меня разбудил телефон. Честно говоря, я подумывала не отвечать, тем более, установленная на звонок музыка - мой любимый ритмичный рок - была приятной. Но тут рядом заворочался Дарк, заставив меня вспомнить о своём присутствии, и я решилась. Даже не посмотрела кто звонит, но мне не так уж многие могли позвонить: либо заказчики по поводу рисунков, либо Дарк, в чем я сомневалась, ведь он вот лежит под боком, либо крестная.
- Алло, - сонно пробубнила я.
- Э… Ирина? - в трубке раздался неуверенный голос Амели.
- Чего тебе? - мое настроение сразу упало, зря я убрала уникальную мелодию с ее номера.
Я покосилась на Дарка, словно он мог знать, что ей надо. Тот лежал на боку, подперев подбородок рукой, и внимательно глядя на меня, конечно он уловил в моем голосе злые нотки.
- Не бросай трубку! - сразу затараторила она, а потом продолжила уже тише. - Пожалуйста.
- Не бросаю, - я вздохнула. - И все же у меня нет желания с тобой общаться, ты ведь понимаешь это?
- Я… Я тебя не помню. Ничего не помню. Мама сказала, мы с тобой были подругами и поссорились перед тем, как я в больницу попала. Кроме тебя, мне никто не поможет, ты была моей лучшей и единственной подругой, и я очень прошу твоей помощи.
Я ошарашенно молчала несколько секунд, а потом выдавила из себя неуверенное:
- Врешь…
- Нет! Мама рассказала, что у меня было какое-то осложнение, ухудшение состояния. Врачи говорят, по приборам я была мертва, но когда они прибежали, то вроде как уже нет, и они смогли меня спасти. Но я все забыла, - судя по дрожащему голосу, она готова была расплакаться. - Мне нужна твоя помощь. Твоя память. Пожалуйста.
- Ладно, - ответила я, немного подумав. - Но прямо сейчас я занята. Давай я зайду к тебе вечером и расскажу, что успею. Мы с тобой много общались, за один вечер все не вспомнить.
- Спасибо! Ирина, я не помню, из-за чего была ссора, но я искренне сожалею. Прости.
- Ладно уж… До вечера.
Я озадаченно положила трубку, посмотрела на Дарка и ответила на его невысказанный вопрос:
- Амели звонила. Говорит, потеряла память, просит помочь ей вспомнить.
- Врёт, - уверенно произнес Дарк.
- Не думаю, звучало искренне. Я съезжу к ней вечером.
- Одна не ходи, я подвезу, - у него зазвонил будильник на телефоне, и посмотрев на него, он сразу вскочил с кровати и заметался, одеваясь. - А черт, совсем забыл. Приезжают первые Потусторонние из других стран. Надо их встретить и разместить в гостинице. В ближайшие дни я с этим зашьюсь.
Он схватил телефон и на ходу набрал номер.
- Лилит, ты не забыла, что через два часа тебе встречать Набериуса с его свитой?.. Скажи своим двоим, что я их слышу. Пусть не расслабляются, завтра и им найдется занятие! - он сбросил вызов, быстро чмокнул меня в щеку. - Прости, дел и правда много. Не обижайся.
- Я не из обидчивых, - я улыбнулась. - Беги, конечно.
- К Амели одна не ходи, - кинул он уже из прихожей.
- Ладно! - отозвалась я и плюхнулась обратно в кроватку.
Часть 3. Глава 3. Желания Света
Звонок Магдалины нагнал меня уже у порога клуба. Я только что покинул Ришу, пообещав заглянуть к вечеру и вместе с ней пообщаться с Амели. В город постоянно прибывали новые Потусторонние, а поскольку это не было запланировано заранее, то организовать это все в столь короткие сроки оказалось весьма сложно: забронировать гостиничные номера, билеты, встретить, разместить всех. Дел было полно, и конечно эта демоническая тварь звонила, чтобы напомнить мне об этом. Знаю и без нее. Хотелось послать ее подальше, но увы, субординация не позволяла, пришлось взять трубку.
- Слушаю, - грубо ответил я.
Однако меня ждал сюрприз, вместо ее приторно-противного голосочка я услышал мягкие переливы музыки голоса Прародителя:
- Нужно встретиться, Михаэль. Приезжай в клуб, я жду тебя.
- Сейчас буду, я уже здесь, - отозвался я.
Я ненавидел себя за те эмоции, которые у меня вызывал его голос и он сам. Я был крайне зол. Мы неплохо жили без него, вполне справлялись, и тут является он, бог, устанавливает свои правила и обязывает нас им следовать. И самое гадкое в этом то, что следовать им хочется. Когда он хотя бы немного приоткрывает перед нами, ангелами, свою божественную сущность, это ощущение быстро захватывает разум, словно наркотик, расслабляет, приносит невероятное удовольствие, лишает желания сопротивляться его приказам, принося с собой блаженство. Как если бы я хотел шевельнуться и не мог, потому что тело предало и разум вместе с ним, получая от всего этого удовольствие. Это не страшно, это приятно, и если поддаться этому, если не сопротивляться и выполнить то, что он приказал, по своему желанию, то ощущаешь свою принадлежность к чему-то величественному, осознаешь себя частью этой силы. Словно в душу проникает яркий теплый свет. И очень быстро появляется зависимость. Желание ощущать его всегда. И когда он покидает, мир некоторое время кажется серым и унылым. Хочется пойти и сдохнуть, словно приходит расплата за все то счастье и умиротворение, что приносил с собой Прародитель. И я разумом ненавидел себя за эти чувства, а в душе радовался. Эта двойственность разрывала на части.
