Позитивные Димкины мысли, трансформировались в обречённость, сгустившуюся под лобной костью Гнуса. В плен твари не брали – живые им были не нужны, – убивали всех и вся, уничтожая жизнь на корню. Это был серьёзный противник, с которым не так-то просто совладать, если вообще возможно хоть что-то сделать...

Гад на ладони сучил ножками, вертел головкой, дрыгал сереньким брюшком, оставляя следы смазки. Вместо крылышек трепетали обоюдоострые лепестки «егозы». Гнус сообразил, что гуманность пославшей весь этот заточенный сброд твари неведома. Наоборот, она хочет, чтобы всякий встречный на пути её армии, прежде чем сгинуть навеки, испытал боль. Умер в муках, как грешник.

Но почему так?!

Гад щёлкнул, налился ярко-голубым светом, скрутился в колечко и исчез. Гнус вскрикнул; потирая ожог на ладони, изучал конечность так и сяк, до последнего не веря, что тварь могла просто исчезнуть. От суеты вновь оторвали катаны. Гнус чудом успел распластаться по земле – промедли он ещё миг, точно бы лишился головы... как и непутёвых мыслей, совершенно ему не свойственных!

Остов «десятки» со стоном прогнулся – такое ощущение, гад скакал, заходясь от бешенства, не зная, как ещё добраться до обидчика. За неимением возможности, он, по всей видимости, решил просто вдолбить кузов тачки в землю, тем самым, похоронив несговорчивого Гнуса под обломками. Гнус понял, что пора бежать, когда его основательно впечатало лицом в грязь, однако не смог пошевелить ни рукой, ни головой. Ноги ещё двигались, но недолго. Металл стонал под звучный грохот; Гнус снова заорал, поняв, что потерял всякую возможность двигаться. Удары сверху сразу прекратились, где-то поблизости прошлёпали шаги, после чего всё затихло.

Гнус передохнул, попытался сдвинуть груду металла, придавившую его. Как же это нелепо: сам загнал себя в угол, силясь спасти шкуру, и вот чем всё обернулось... Сиди теперь, как тупорылая жаба, скрывшаяся от опасностей мира в пласте глины, и наблюдай через небольшое отверстие, раньше служившее входом, за тем, что происходит снаружи.

Гнус с неимоверным трудом повернул голову. Уставился на клочок пространства, доступный взору. Тело медленно затекало, в скором времени о том, чтобы спастись самостоятельно можно будет забыть.

Самоха!

Догадка бабахнула внутри больной головы, как праздничный салют на девятое мая. Со слезами на глазах: ведь, скорее всего, Самохи больше нет. Тем не менее, Гнус набрал в лёгкие побольше воздуха и заорал что было сил, захлёбываясь льющейся в рот грязью:

- Самоха! Беги, червяк тебе в хвост! Я отвлеку! Того... с бульдозером вместо рожи!

Глубоко в душе Гнус понимал, что валяет дурака, расходуя последние силы на такую пустоту. Если Самоха жив и способен передвигаться – что очень сомнительно, – давно дал дёру. В противном случае... Хотя какой тут противный случай? Сомнительно и дёру – уже достаточно, чтобы впасть в отчаяние. Ну не хочется помирать вот так, рожей в грязи, особенно когда рядом бродит адская гадина, исходящая удовлетворением от осознания собственного превосходства!

Гнус снова дёрнулся. Точнее просто вздохнул. Снаружи послышалась суета. Миг и свет заслонился тенью. Гнус было отпрянул, но вспомнив, что не может и этого, просто выругался. К нему в дыру намеревались пролезть, так по крайней мере, показалось сначала. Гад действительно был идиот? Нет, просто сволочной гад, лишённый чувства сострадания, и совсем скоро Гнус всецело убедился в этом. Пока он орал, тварь прошвырнулась по округе, нашла бессознательного Самоху и приволокла за ногу сюда, на место показательной казни. Что-то другое в голову не шло.

- Чёртов ублюдок, – прохрипел Гнус, сжимая в кулаках грязь. – Я ведь тебя и на том свете найду, сучёныш.

Гад что-то пробормотал, будто услышав в словах подростка некий смысл, забряцал катанами, на манер ветряных курантов. Гнус зажмурился – сколько, оказывается, ерундовых аналогий лезет в голову, когда, кажется, уже припёрло и ничего не осталось, как только дожидаться прихода смерти! Внезапно Гнус понял, что видит лицо Самохи, который подмаргивает ему правым глазом: мол, не бзди, я притворяюсь!

- Грёбаный идиот, – прошептал Гнус, всё же испытывая душевный подъём. – Как ты этому мудаку навалять собираешься? Грязью закидаешь? Он же тебя, точно свинёнка оприходует. Да грёбаный папа Карло! – До Гнуса только сейчас дошло, что не тем он занимается, силясь поднять дезинтегрированную «десятку». Копать надо, червяк в хвост!

Пока Самоха забавляет гада, стоит поторопиться и преподнести сюрприз! Причём появиться надо эпически, чтоб даже инопланетная гадина напоследок охренела в атаке!

Димка лишился двух пальцев и половины правой кисти, потому соотнёс увиденное дальше за чистый бред: из лужи грязи под ногами измывающейся над ним твари выскочил демон, набросился на обидчика, как если бы тот испоганил всю его подземную жизнь. Тварь явно не ожидала такого поворота событий, отступила на шаг, чего, собственно, и ждал Димка. Преодолев боль в проткнутом боку, мальчишка кинулся гаду под ноги, не особо заботясь о планах второго демона относительно себя самого – общеизвестно, враг моего врага, мой друг! Тварь не устояла, потеряла равновесие. Вцепившейся в неё демон – тоже. Димке оставалось только укрыть голову руками, надеясь, что ничто из колюще-режущего арсенала твари не проткнёт его насквозь чисто случайно. Образовалась куча-мала, в которой сделалось совсем неясно, какая конечность кому принадлежит. Димка попытался отползти в сторону – не получилось. Его то ли держали за ногу, то ли придавили неосознанно – так или иначе, сбежать под шумиху он не мог, а потому следовало сперва дождаться исхода поединка, затем уж и драпать, пока и до него черёд не дошёл.

Послышались проклятья, что вконец отодвинуло план бегства на второй план – Димка понял, что вылезший из грязи демон, вовсе не демон, а воспользовавшийся моментом Гнус! И впрямь говорят: говно в воде не тонет! Гнус оказался неимоверно живуч, в чём, собственно, никто и не сомневался. Страх тоже был ему неведом, о чём происходящее над Димкой только лишний раз свидетельствовало. В то, что Гнус просто идиот верить как-то не хотелось.

Тварь поздно сообразила, что её мутузит человек; Гнус каким-то неимоверным образом скинул с себя кожанку – точнее всё, что от неё осталось, – спеленал противника в своеобразную успокоительную рубашку, как заправский медбрат психопата, быстренько отскочил в сторону, таща за собой ничего не понимающего Димку за ногу. Остановился, только когда Димка заорал, не в силах больше терпеть боль в боку и в изуродованной руке – шок прошёл слишком рано, теперь без медикаментов – край!

Гнус повалился, отпихнул Димку в сторону, снова вскочил, пошатываясь побрёл навстречу твари, пытавшейся высвободится из пут. Поединок затягивался; Гнусу элементарно нечем было крыть. Догадка, как и бывает в подобных ситуациях, пришла в самый последний момент. Гнус подскочил к уцелевшему байку, стараясь не смотреть на то, что осталось от его прежнего владельца, отцепил от багажника запасную канистру с бензином, открутил пробку, сел на пятую точу и принялся спешно рвать штанины на фитиль.

Тварь видимо сообразила, что задумал мальчишка. Забулькала, гневно щёлкая отвалом челюсти. Гул вокруг снова возрос.

Гнус не смотрел по сторонам, и без того понимая, что времени в обрез. Ткань штанов не поддавалась, промокла настолько, что просто скользила в руках, а ведь её ещё предстоит поджечь – задача, по сути, невыполнимая!

Димка огляделся. Жуткое лицо над головой исчезло, а вот вокруг творилось чёрт-те-что. Казалось, они втроём очутились в эпицентре гигантского смерча или внутри огромной центрифуги, функционал которой до конца не был известен. До последнего момента наружные массы «циклона» двигались степенно, как джеты далёкого Юпитера, на привлекая к себе внимания, однако за последнюю минуту что-то изменилось. Скорость резко возросла, сделался громче звук, да и радиус быстро уменьшался, что не сулило ничего хорошего.

Корчащаяся в грязи гадина позвала на помощь, и её услышали.