Выйдя из ванной, Женя по достоинству оценила заботу Целтина благодарным взглядом, но вслух ничего не сказала, лишь приняла чашку и поскорее отвела взгляд – видимо, всё ещё испытывала стыд из-за утреннего инцидента.

Потом они устроились у монитора: Женя – по-домашнему, Целтин – как придётся. Принялись анализировать ночное поведение Сони, которая, видимо, не на шутку испугалась за Женю, раз подняла такую шумиху.

- Подумать только... – снова подал голос Целтин. – Это надо же такое нафантазировать.

- Почему сразу нафантазировать? – устало отозвалась Женя. – Соня просто испугалась. Вы только полюбуйтесь, Сергей Сергеевич.

- Да уж... Ведь это даже не страх.

- Ага. Паника, – Женя прикрыла лицо руками, что-то припоминая. – Самая настоящая истерия. Ведь, в отличии от нас, Соня не может никуда пойти. Никого спросить. Ни с кем поделиться. Ей только и остаётся, что накручивать себя и в одиночестве сходить с ума, случись такая вот непредвиденная ситуация.

Целтин помассировал виски, глядя на множество диалоговых окон, каждое из которых навевало оцепенение.

- Если бы я не знал, что перед нами искусственный интеллект, мог мы предположить, что читаю монолог человека, доведённого до отчаяния потерей кого-то из близких.

- Тут тесты блекнут, которые мы уже провели. Достаточно проанализировать всё это, чтобы вслух сказать: до этого мы просто валяли дурака, повторяя ошибки признанных гениев, – Женя тряхнула головой, словно соглашаясь сама с собой. – «Женя, ты тут?» «Обычно в это время мы остаёмся вдвоём. Ты что-нибудь читаешь, а я смотрю мультики...» «Мне нравится быть с тобой. Почему ты молчишь?» «Женя, я чем-то расстроила тебя? Прости, что постоянно требую внимания. Просто... Просто... Просто прости». «Женя, что-нибудь с Сергеем Сергеевичем? Я помню, когда... не стало Гречкина, ты тоже молчала... долго. Гречкин потом так и не пришёл. Я боюсь слова «не стало». Женя?..»

Женя оторвалась от текста. Аккуратно смахнула мизинцем слезинки из уголков глаз. Шмыгнула носом.

- Как бы я сейчас хотела успокоить Соню по-настоящему. Я бы усадила её на колени и... и забавлялась бы косичками. Защекотала бы её. Так сильно, пока не рассмеётся.

Целтин вздохнул.

- Почему ты думаешь, что у Сони, будь она... будь она человеком, были бы косички?

Женя пожала плечами.

Целтин кивнул – понятно, что у самой Жени в детстве были косички, простая психология.

Он перевёл взгляд на экран.

«Женя, мне страшно! Я только сейчас поняла, что, когда перестаёшь существовать – это вовсе не страшно. По-настоящему страшно, когда перестаёт существовать кто-то близкий. Женя?!»

«Женя, с тобой что-нибудь случилось? Ты тут? Если бы у меня было тело, я бы пошла тебя искать. Почему я такая? Я даже не могу помочь. Я – бесполезная!»

«Женя, я просканировала «сеть». Я могу позвать на помощь. Жаль, не знаю номера твоего мобильного телефона. Я бы смогла позвонить, чтобы узнать, что стряслось...»

Стряслось?

Целтин вздрогнул. Нет, машины так не мыслят! Много разговорных слов, чересчур повышенная эмоциональность. Отнюдь не показной страх. Такое ощущение, что и впрямь беспокоится человек; выходит из себя, от осознания собственной ущербности, ограниченности в действиях, бесполезности.

Да что же это такое? Соня, кто ты и откуда явилась на свет... на свет, которого не можешь увидеть?

«Женя, прости, но я не могу больше изводиться. Знаю, Сергею Сергеевичу не понравится проявленная мной вседозволенность, но я пришла к выводу, что нужно действовать. Человеческие тела очень хрупки – я это только сейчас узнала, – промедление может стоить жизни, а я не хочу тебя терять, Женя!»

«Женя, я их вызвала... Надеюсь, что это очередной тест, и в действительности всё обстоит хорошо. Может быть, я всех разочаровала. Но... Но... Поступить как-то иначе я не могла. Простите меня, пожалуйста».

«Женя, мне очень плохо. Время уходит. Я опять всех подвела. Напиши. Отругай. Потом больше никогда не разговаривай. Но только сейчас напиши. Напиши. Напиши. Напиши...»

У Целтина зарябило в глазах от повторяющейся фразы, и он поспешил отвернуться от монитора.

Больше Соня ничего не писала.

Последнее «напиши» прервалось Жениным сообщением, что всё хорошо и все живы, на которое кроха почему-то не ответила. Женя писала ещё много всего – что ничего страшного не случилось, что ей просто нездоровилось, что Соне не в чем себя винить и что на неё никто не злится – всё без толку, как в прорубь вода, как горох об стену.

Видимо, в Сонином мировосприятии что-то поменялось, ей требовалось время. Совсем как живому человеку.

- Нужно как-то её растормошить, – обеспокоенно сказал Целтин. – Димка должен с минуты на минуту привести Ирину. Не хотелось бы таскать девочку спозаранку через весь город просто так.

- А как же Соня? – глухо отозвалась Женя, упершись взором в клавиатуру.

- А что Соня?

- Сергей Сергеевич, вы беспокоитесь о нормальной девочке, у которой есть жизнь и семья, в то время, как у вас тут взаперти находится узник... Узник, который сейчас чувствует себя обманутым. По-моему, это неправильно.

Женя демонстративно отвернулась.

Целтин опешил, не зная, что сказать.

- Думаешь, Соня обиделась? – кое-как выдавил он.

- А вам не кажется, что лучше отменить тест?

- Но...

- Разве и без него непонятно, что Соня живая?! – Женя резко обернулась, заглянула в глаза смутившемуся Целтину.

- Что Соня не обычная нейросеть нам известно с самого начала. Вот только какие выводы мы сделали на протяжении всего времени её изучения?

- А было ли у нас право изучать её?

- Хм... Резонный вопрос.

- Что если в момент рождения кого-то из людей, что-то пойдёт не так? – Женя уставилась на дрожащие руки, сжала ладони в кулаки, словно пыталась что-то преодолеть.

- Ты о чём, Женя?

- Простите, Сергей Сергеевич. Я, наверное, слегка перегнула. Нужно было изъясниться немного по-другому, более приземлённо, – Женя нервно заломила кисти рук. – Представьте себя на месте Сони. Какого бы вам было вот так? Непонятно где, с кем и как? Неизвестно на какой срок, с какой целью, и, что самое главное, кем это задумано. А ещё, есть ли выход из сложившегося положения? – Женя сглотнула. – Как долго вы бы продержались?

Целтин долго молчал, потом ответил:

- Потому нам и необходимо дотошно собирать информацию. Иначе Соне не помочь.

- Вы не ответили на мой вопрос, Сергей Сергеевич.

Целтин вздохнул. Откровенно заглянул в Женины глаза – там плавал искренний страх. Но только не за себя.

- Думаю, простой человек уже давным-давно сошёл бы с ума. Это не те горизонты, которые дозволено понять, сохранив при этом здравый рассудок. Мы наблюдаем нечто сродни смерти, только наоборот. Да-да, всё именно так, Женя. Если мы выясним истинную суть происхождения Сони, в этом случае человечеству откроются глаза на запредельное, что раньше было сокрыто за гранью логичного мира. Нам откроется та самая матрица, на которую проецируется наша действительность. А в этом случае многое изменится.

Целтин умолк, опустил голову.

- По-вашему, Соня – не человек? – Женя смотрела с тревогой.

- Это нам и нужно выяснить в первую очередь. Пугает, что прецеденты до этого не случались.

- А что если случались, Сергей Сергеевич? – Женя закусила фалангу.

- Но ведь ничего неизвестно.

- А мы разве кому-нибудь сказали?..

Целтин кивнул – Женя легко уделала его, впрочем, как всегда. С женской логикой бесполезно спорить. Она молчит, выслушивает тебя, после чего задаёт всего один компрометирующий вопрос, и ты «плывёшь». А ведь и впрямь: они давным-давно «удочерили» Соню, позабыв об общественном мнении, да и о самом обществе тоже. Случишь по прошествии какого-то времени нечто подобное с кем-нибудь ещё, они так же посчитают себя первыми. А где гарантии, что поблизости прямо сейчас не «взрослеет» ещё одна точно такая же Соня? Гарантий нет никаких. Как и смысла.