- Ты закончил? – Галина стояла в дверях кухни, подперев руками бока. – Хватит нести чушь. Постыдился бы.

Самохин хмыкнул.

- Боюсь, не такая уж это и чушь, – Целтин поднялся. – Спасибо за гостеприимство, всё было очень вкусным и... простите, что нарушил ваше единение.

Галина улыбнулась.

- Сергей Сергеевич, ну будет вам. Наши двери всегда открыты для вас. Заходите в любое время.

- Как, вы уже уходите?! – Димка тоже поднялся. – Пап, ты же не об этом с Сергеем Сергеевичем хотел поговорить?

Целтин вопросительно уставился на хозяина квартиры; тот наморщил лоб, изображая активную умственную деятельность.

- Твою-то дивизию! – выругался он, когда кожа на лице приобрела нездоровый свекольный оттенок, а Галина с испуганным вздохом скрылась за дверями кухни. – Совсем забыл! У меня же дело к тебе, Серый! Разговор серьёзный, а мы всё пустое с порожним месим. Идём.

Целтин улыбнулся, радуясь тому, что разговор ещё не исчерпал себя.

Самохин беспардонно схватил его за руку, потянул за собой в сторону кабинета, чуть было не споткнувшись об разлёгшегося на пути Звона.

- Вадим! – кричала с кухни жена, но её слова не достигали цели. – Подожди! Тебе нужно принять лекарство! Слышишь?

Самохин всё же услышал. На ходу заграбастал из бара графин с чем-то желтоватым на дне и два стакана. Заспешил, как мог. Лишь только захлопнув дверь кабинета, в которую тут же принялась отчаянно настукивать Галина, отпустил локоть Целтина и бухнулся в задрапированное бархатом кресло. Взглядом указал гостю на другое, у письменного стола из дуба, после чего припал к горлышку графина, принявшись звучно хлебать, напрочь позабыв про стаканы.

Целтин, пользуясь заминкой, огляделся.

Всё те же бордовые тона. Платиновый ноутбук очень ярко контрастирует с тёмной лакировкой стола. Воль одной стены выстроились высоченные шкафы, на полках которых покоятся переплёты старинных книг – видимо, коллекционные собрания сочинений известных классиков. Чуть поодаль разместился небольшой журнальный столик с декоративным глобусом из папье-маше. На противоположной стене висит невиданный коллаж, совмещающий творения Босха и современный авангардизм. Однако из-за тусклого света – не разглядеть, что именно изображено. Под ногами приятно пружинит ковёр. Окна задёрнуты шторками, похожими на занавес в театре. Шикарная люстра над головой в своём великолепии ни в чём не уступает другим атрибутам мебели.

Целтин чуть было не присвистнул – сколько раз не бывал у Самохина, сюда его хозяин так ни разу и не пригласил. Видимо, разговор и впрямь обстоял серьёзный. И явно не касался работы, как подумал Димка.

Самохин оторвал горлышко от губ, прищурился, чтобы лучше видеть гостя.

- Знаешь, Серый... Ты прости, что так вышло. Просто достало уже всё. Вся эта круговерть. И впрямь бессмысленно выходит. Живём, проживаем, умираем... А кто-то даже этого не может. Понимаешь? Просто жить. Просто жить, потому что ему запретили, – взгляд Самохина затуманился; он смотрел поверх головы Целтина, куда-то в одному ему зримую точку.

- Вадим, что случилось? Расскажи.

- Точно не будешь? – Самохин приподнял графин.

- Нет.

- Ладно. Короче, дела обстоят так, – Самохин вдруг перестал растягивать слова, его взгляд сделался осмысленным; если бы Целтин не видел своими глазами, что творилось за столом и после ужина, тут, в кабинете, подумал бы, что хозяин квартиры и вовсе не употреблял.

- Так вот... – Самохин вынул из подлокотника кресла декоративную пепельницу, чиркнул непонятно откуда взявшейся зажигалкой, задымил материализовавшейся из ниоткуда сигарой. – Год назад я решил заняться благотворительностью.

- Похвально.

- Да как сказать... Один знакомый посоветовал, – Самохин откашлялся, плеснул в стакан из графина. – Тебе, может быть, не понравится то, что ты сейчас услышишь, но буду откровенен, чтоб избежать недомолвок. В общем, занимаясь благотворительностью, можно отмазаться от налоговой. Причём хорошо отмазаться. Берёшь, скажем, под опеку детский приют или школу, делаешь простенький ремонт, помогаешь приобрести необходимый инвентарь, покупаешь детишкам какие-никакие игрушки. А в ответ на это, государство частично освобождает от уплаты налогов.

Самохин неожиданно умолк.

- Но ведь всё равно благое дело, – решил поддержать друга Целтин.

- Да, возможно. Смотря с какой стороны посмотреть. Вот наша корпорация и взяла под патронаж один из детских домов Самарской области. А точнее Сергиевский приют для детей-инвалидов.

- А почему так далеко?

- Коммерция. Не столь важно.

- А я тут причём?

- Ты... – задумчиво протянул Самохин. – Ты очень причём.

- Прости, но я не понимаю, – Целтин развёл руками.

- Сейчас поймёшь, – кивнул Самохин, отпивая из стакана и закуривая вместо закуски. – Где-то чуть больше полугода назад мне на электронную почту написал тамошний директор. Не подумай, он писал и раньше, по общим вопросам, но... В том письме он упомянул твою фамилию.

- Мою?

- Да, твою. Дело в том, что у них в стационаре на лечении находится двенадцатилетняя девчушка... не помню имени. У неё какая-то странная болезнь... что-то вроде бодрствующей комы или...

- Да, есть такая, – кивнул Целтин. – Человек жив, но не проявляет умственной активности. Как растение.

- Хорошо, значит ты в теме. Так вот, как я понял из письма, такая дрянь приключается после травм или инфекционных заболеваний.

- Чаще всего, да.

- Вот... А с этой девчушкой не всё так просто. Она в коме с момента рождения.

- Этого не может быть!

- Вот и директор так утверждает. Но так есть.

- Скорее всего, ошибочный диагноз.

- А какой верный? – Самохин смотрел из-под густых бровей, буравя Целтина пристальным взглядом.

- Боюсь, это можно определить только на месте, проведя ряд необходимых обследований, – Целтин тряхнул головой, словно таким образом пытаясь стряхнуть с себя победитовый взгляд друга. – А они точно уверены, что нет умственной активности? Может просто ЦРБ в тяжёлой форме... или аутизм.

- На все сто. Потому и разыскивали тебя. Только связаться не смогли – у тебя ведь даже мобильника нет. Решили попробовать через меня.

- И почему ты заговорил об этом только сейчас?

Самохин наморщил лоб, о чём-то размышляя.

- Я забыл тогда, грешным делом, каюсь. Просто завертелся, дел немерено, сам понимаешь. Да и какая-то пелена снизошла, на голову, как туман: тут помню, тут не помню... Как в кино! А директор этот так больше и не написал.

- Почему ты решился на разговор по прошествии полугода?

Самохин прижал руку к груди слева.

- Вадим, всё хорошо? – забеспокоился Целтин.

- Да, не дрейфь, – Самохин поморщился. – Тут что-то не так уже с неделю. Видимо, совесть проснулась. Вот о чём мы сегодня так и не поговорили... Хотя это всё батя. Старый хрыч всегда приходит ко мне, когда я пру поперёк его воли. Его не смущает даже собственная смерть, понимаешь?

- Точно всё в норме? – Целтин ощутил спиной мурашки.

- Не настал ещё мой час, и ты его не торопи, – Самохин для убедительности глотнул вискаря; на счёт содержимого бутылки Целтин больше не сомневался, от меньшего градуса Вадим Станиславович просто бы «поплыл».

- Так что им нужно от меня? – спросил Целтин и без того уже зная ответ на свой вопрос.

Самохин снова прищурился, только на сей раз не для того, чтобы гость не двоился, а пытаясь прочесть по лицу, что у того на уме. Тут-то Целтин и догадался, откуда всё это. Они же служили в разведке, и, помнится, пару раз Самохину удалось подобным образом провести «духов» – изображая пьяного, на деле таковым не являясь. Чёртов лис и сейчас вёл потайную игру. Но вот только с какой целью?

К глубочайшему сожалению, Целтин пока не мог ответить на этот вопрос.

- У тебя когда последний раз отпуск был? – со всё тем же характерным прищуром спросил Самохин.

Целтин открыл рот, но так ничего и не выдал. Не помнил он, когда был этот последний раз... да и был ли он вообще.