Александр Бараш Экология Иерусалима. Избранные переводы современной израильской поэзии Дан Пагис Конец анкеты Жилищные условия: номер галактики, номер звезды, номер могилы. Вы один (одна) или нет. Какой вид травы растет наверху и откуда (пример: из груди, из глаза, изо рта и т. д.) Имеете право на аппеляцию. В пустом месте внизу – укажите, как давно Вы проснулись, а также причины Вашего удивления. Свидетельские показания Нет, нет: они совершенно точно были людьми: форма, сапоги. Как объяснить. Они были – по образу и подобию. Я – был тенью. У меня другой Создатель. И он в своей милости не оставил во мне ничего, что умрет. И я бежал к нему, летел – невесомый, голубой, примиренный, я бы даже сказал: извиняющийся: дым к всесильному дыму без тела и образа. Написано карандашом в запечатанном вагоне Здесь в этом эшелоне я Ева с сыном Авелем Если увидите моего старшего сына Каина сына Адама скажите ему что я Из цикла «Мозг» 1. В темной ночи черепа он вдруг обнаружил, что – родился. Тяжелый момент. С тех пор он очень занят. Он думает, что он думает, что — и все время крутится: где же выход? Если б были какие-то вещи, в каком-то мире – он бы, конечно, их очень любил. Он бы дал им всем имена. Например: мозг. Это я: мозг: я – это он. С того момента, как оказался в изгнании, ему кажется: можно было найти точку покоя. 2. Подозрение: в мире черепа кроме него самого – нет никого. И тут же – еще одно подозрение: толпа других сознаний закрыта в нем, как в тюрьме, камеры переполнены. Они откалываются от него, предают его изнутри, окружают. И он не знает, какое из зол меньшее. Ein leben За несколько недель до смерти она стоит в рамке окна, молодая женщина с элегантной перманентной завивкой, о чем-то думает, смотрит на улицу, на коричневой фотографии. Снаружи смотрит на нее облако из середины дня тридцать четвертого года, нечеткое, не сфокусированное, но с ней навсегда. Изнутри смотрю на нее я, мне четыре года, почти, останавливаю свой мячик, медленно выхожу из снимка и старею, старею осторожно, тихо, чтобы не испугать ее. Итог Наконец закончим морочить друг другу голову. Поговорим прямо, по-человечески, глаза в глаза: Родные и близкие, господа волки, Что между нами, кроме кровной связи, а? Встреча Я левая рука. Да что ты говоришь, а я правая, кажется, мы уже встречались, мы так похожи, ты в точности моя противоположность. Как, ты меня не помнишь? Мы же вместе росли и любили играть в войну, как в древности: пять рыцарей справа, пять слева, у всех шлемы из ногтей, и битва (сейчас ты вспомнила?) всегда кончалась ничьей. Потом мы выросли, сделали карьеру, у каждой свои ногти, царапины, уловки — и вот в конце концов мы обе здесь, сплетены красиво, как надо, на животе нашего трупа. Какая встреча. С этого момента будем жить вместе, и даже создадим совместную фирму по выращиванию ногтей по меньшей мере на две-три недели. Диббук1 Уйди, выйди из меня, чего тебе надо? Я вырвал тебя из горла, вырезал из руки. Это я, ты слышала, я. Какого тебе в этой темноте? Уйди ты. Я стер твою тень из своей тени. Во всем мире нет места нам двоим. Мне и мне. Смешной вопрос Как рассеянный профессор, который позвонил себе домой и спросил: «Я здесь, где я должен быть?», так же позвонил я и спросил: «Я Дан, кто я должен быть?», и по рассеянности не почувствовал, что линия занята. Поиск Звонок в дверь. Меня уже нет дома. Я вернусь завтра. Звонок. Меня уже нет в городе. Я вернусь послезавтра. Меня уже нет, вернусь после конца света. Теперь они ломают дверь. Глупо. Ведь я не собираюсь рождаться вообще. Домой Ночь, и часы на руке отстают. Рука виновата. Я сижу на краю крыши и спрашиваю (кого?), как добраться. Это зависит от выбора: ползти или прыгать? Когда-то здесь были ступеньки, снаружи по стене, они шли со двора на крышу. От них еще осталась память, зигзаг штукатурки, только память. И значит, нет выхода: я должен спрыгнуть. Я повисаю поближе к стене, стараюсь втереться плечами в штукатурку, чтобы не упасть, и падаю. вернутьсяЗлой дух (иврит; букв. «прилепление»), который вселяется в человека, овладевает его душой, но сохраняет при этом самостоятельность. – А. Б. |
