Оставлять своего ангела было тяжело, но Юнги кормил себя мыслями, что скоро он уже его никогда не отпустит.

Телефон разрывался от количества пропущенных звонков и Юнги, перезвонив на один из номеров, услышал спокойный голос Ванджунга:

— Все готово, наш с тобой выход, — Мин завел машину, и скинув, тут же набрал Чансу.

— Кан звонил мне… — начал старший, но Юнги прервал поток слов коротким «еду».

***

Мин Сиджин привык решать дела сам, он ошибочно предположил, что Кан, атаковав его людей, решил поговорить и, может, потребует долю бизнеса или еще чего подобного. Но, прибыв на склад, альфа никак не ожидал увидеть собственного старшего сына, сидящего на стуле в центре помещения со связанными руками. Его охрану накрыл град пуль, а Сиджин поначалу пытался сбежать, но заблокировавшие дорогу люди не дали ему провернуть такое. Он смотрел, как его людей косят чужие пули и не смел дернуться, когда к его горлу приставил нож сам Ким Богом. Он лишь тихонько чертыхнулся, не понимая где просчитался. Вдруг поток стрельбы прекратился и из-за угла показался Кан Ванджунг.

— Ну что же ты его так пугаешь, дядя? — он обратился к Богому и цыкнул, — наш гость сейчас откинется от страха. Мин, — он крикнул, — бери пример с сына, — он ткнул на смирно сидящего на стуле Юнги.

— Иди к черту, — Сиджин не мог поверить, что попался на крючок, приехав сюда, — чего ты хочешь? В долю? Я согласен, если отпустишь меня, — он сверкнул глазами и удивился тому, что Кан рассмеялся.

— Отец, ты все такой же мелочный, не думаешь, что меня интересуют более высокие цели? — оба Мины дернулись, когда Ванджунг произнес «отец».

— Что это значит, папа? — Юнги подал голос, не веря глядя на альф.

— Я сам не знаю, что он несет, — голос старшего Мина казался искренним, он что-то пробормотал и уставился на Кана.

— Да ты что, не помнишь моего папу, которого ты трахнул и выбросил как отброса? — голос был слишком громким, — нравиться трахать невинных омег? Ты, помню, сказал ему, что дважды не берешь одну и ту же шавку, — злость кипела и Юнги невольно отшатнулся, удивляясь количеству грязи, в которой искупался его отец.

— Лишь однажды мой папа пошел что-то просить у тебя, и с того момента я его больше не видел, — Юнги продолжал махать головой из стороны в сторону, — ты убил его, а потом послал убить и меня, но я сбежал, а теперь я раздавлю тебя, — он вытащил пистолет из кобуры Богома и дал его старшему Мину.

— Дернешься в мою сторону — Ким тебя убьет, — его голос принял совсем беспечное звучание, — убей своего сына, как хотел убить меня. Тогда я отпущу тебя.

— Нет, отец, — Юнги заметался на стуле, но был слишком крепко связан, он с презрением наблюдал, как улыбнулся Сиджин и на минутку попрощался с жизнью, считая, что хорошо поступил, когда попросил Гука рассказать о Чимине Хосоку, когда позаботился о том, чтобы Тэхен исчез из дому с помощью Чона.

— Надо же, ты и вправду готов выстрелить, — Кан похлопал в ладоши и громко засмеялся, — давай же, иначе умрешь ты.

Юнги не увидел колебания, он не почувствовал ни любви, ни сожаления в взгляде отца, когда тот выстрелил. Больно и обидно, что он все-таки сделал это. Юнги почувствовал боль в районе сердца и смиренно закрыл глаза.

— Браво, ты доказал какой ты ублюдок и своему законнорожденному сыну. Юнги, малыш, открой глазки и покажи фак папаше, еще никто не умирал от холостых пуль, — насмешливый голос щекотал нервы и раздражал Сиджина. Он опешил, когда на лице Юна расцвела такая же улыбка и удивленно почувствовал, как на шею давит холодное лезвие ножа.

— Как? — потоки крови стекали по шеи, он делал судорожные вздохи, пока Ким Богом не надавил достаточно сильно, чтобы перерезать глотку.

— Вот и все, Юнги, теперь все кончено, — Кан подал знак охране освободить Мина и направился к выходу из здания.

— Почему ты не сказал, что он и твой отец? — Юнги кинул в след, он потирал запястья и искоса поглядывал на мужчину, который камнем стоял около трупа его отца, отчетливо осознавая, что знает его. Именно этот Ким Богом и вывел тогда Чимина, когда его украли и убили отца.

— А это бы что-то поменяло? Пригласил бы меня на семейный ужин? — Кан развернулся и безысходно улыбнулся. Кажется, сегодня еще одна часть его сердца зачерствела.

***

Несколькими неделями ранее.

Юнги сидел в машине и наблюдал за тем, как мелкие капли медленно катились по стеклу. Задняя левая дверь открылась и в салон пробрался мерзкий холодный ветер и мужчина в темном пальто.

— Как ты видишь развитие событий? — он закурил сигарету и, открыв окно, выпустил наружу мерзкий дым.

— Я не хочу его убивать, — Юнги для уверенности кивнул.

— У меня есть план. Ты позволишь мне избавить общество от этого ублюдка, если он согласится убить тебя.

— Что? Но если он и вправду согласится? — недоумение отразилось на бледном лице.

— Холостые пули, — хмыкнул парень рядом.

— Но он мой отец, я не хочу так.

— А ты проверь, действительно ли ты для него так важен, — Юнги перевел взгляд на Кан Ванджунга и одобрительно кивнул.

Он со всех сил верил, что отец никогда на такое не пойдет, он останется в живых и просто уйдет от дел, принимая свое поражение. Но не все так случается, как хочется.

========== 17. ==========

Юнги устало потирал запястья и смотрел, как в его сторону направляется его друг.

— Юн-хён, давай уже выбираться отсюда, — Чонгук поморщился и оттащил Мина от стула, на котором тот сидел и наблюдал, как стекает кровь с шеи его же отца.

— Прирезал, как свинью, — он медленно поднялся на ноги и, похлопав Чона по плечу, вытащил телефон и набрал номер Хосока, чтобы сообщить, что он едет. Но красноволосый не брал трубку, заставляя Мина материться и, сбросив вызов, обернуться к Чону.

— В чем дело, хён? — проницательный, как всегда, взгляд Гука читал эмоции на лице Юнги и делал правильные выводы, — что-то с Чимином?

— Хосок не берет трубку, надеюсь, эта придурь просто уснула, — Юнги слышал тревожные звоночки, которые перерастали в нормальные такие колокола, но решил не паниковать раньше времени, — поехали.

Чонгук всегда водит осторожно, никогда не превышает скорость, редкие исключения — его мотоцикл. Сейчас, находясь за рулем темного внедорожника Юнги, Чонгук держит дистанцию, не летит на желтый свет на светофоре, и искоса наблюдает за своим пассажиром. Юнги о чем-то глубоко задумался и совершенно не обращает внимание на вопросы Чона.

— Гукки, я так проебался, — его черные глаза сверкают печалью, и он глупо лыбится своему отражению в стекле, — отец мертв, а мне пофигу, он был готовить убить меня, чтобы спасти свою шкуру, а мне пофигу. Я почему-то не удивлен, — Юнги повышает голос и смеется, походя на безумного, — у меня есть брат, он приказал своему дяде прикончить нашего отца, — смех наполняет салон и разливается тяжелой скорбью, — мой омега официально умер и, блядь, я боюсь, что теперь не соберу его снова, и мне не пофигу лишь на это. Как бы я хотел отмотать время назад, не обижать его, просто любить и делать все для того, чтобы он улыбался.

Чонгук не отвечает, он прекрасно понимает, что его пустые реплики сейчас ни к чему, в этом вымученном монологе играет лишь один, он изливает все, что имеет за душой, а задача Гука — быть зрителем страданий своего хёна.

Кое-как заехав во дворик, Чон отстегивает ремень безопасности и вслед за Юнги выбирается из машины. Они идут тихо, кажется, Мин выговорил все, что хотел еще там, в машине, прижимаясь головой к холодному стеклу окна.

Юнги стучит в дверь. Сначала костяшками пальцев, затем ладонями, затем кулаками, а теперь лупит ногами, пытаясь отбиться от Чона, который оттаскивает его от закрытой двери.

— Выбей, — Гуку дважды повторять не надо, он видит состояние хёна и, не раздумывая, выбивает двери несколькими ударами всем корпусом. А в квартире тихо, никого и ничего, напоминающего Чимина, нет. Юнги злится, он рвет и мечет, бросает две небольшие керамические статуэтки со шкафа на пол и слышит, как разбивается его сердце.