— Чимин, — предупреждающе горячо, будоражит сознание и заставляет сдаться в сильные руки. Но нет, еще немного помучить. Заставить умолять. Заставить любить и выкрикивать только одно имя.

Чим седлает бедра альфы, несколько раз намеренно проезжаясь промежностью по плоти, вырывая рваные стоны. Он хватает член, зажимает в тески пальцев и потихоньку загоняет в себя. До упора.

— Я тебя так выебу, что ноги сдвинуть не сможешь, — тихая угроза захватывает, Чимин привстает, держась за боки Мина, но, выждав несколько минут, опять насаживается, тихо поскуливая.

Юнги вдыхает запах течного омеги и завидует сам себе. Чимин двигается все резче, фактически начинает скакать на члене, больно царапая живот.

— Последнее предупреждение, — что-то в глазах альфы заставляет остановиться и потянуться к крепким узлам на руках. Минута. И вот Чимин прижат к постели, Мин разводит ноги омеги шире, наваливаясь всем весом, жестко вбиваясь и выбивая всю дурь из рыжей головушки. Сильно бьется яичками о ягодицы, вставляет со все дури и не жалеет, дышит стонами и воем омеги. Естественная смазка пошло хлюпает и заводит еще больше, Юнги не сдерживает себя, но специально не попадает по простате, желая наказать.

— Юнги-и, — мольба в светлых глазах и почти готовность сдаться, но он с остервенением отбрасывает все мысли о нежности и врывается еще сильнее, если это вообще возможно, все так же искусно минуя комочек нервов, который нуждается в стимуляции.

— Юнги-я, умоляю, — слезы в обиженных глазах рвут все заслонки, и альфа подхватывает Чима под колено, закидывая ногу себе на плечо, меняет угол проникновения и по комнате рассыпаются довольные стоны. Несколько правильных движений и омега не помнит своего имени, лишь вторя имя своего альфы. Юнги не вытаскивает, наслаждаясь оргазмом, изливаясь в хрупкое тело и принимаясь надрачивать омеге, делая несколько ленивых движений членом, проходя сквозь колечко мышц, которое неожиданно сильно сжимает, а из Чимина вылетают лишь маты да писки.

— Тише-тише, — Юнги прижимает к себе обомлевшее тело, устало потирая следы от галстуков.

— Хён, — сорванный голос хрипит, — ты злишься? — осторожно заглядывает в черные глаза.

Молчание затягивается и омега уже мысленно тысячу раз проклял себя за идею сделать такое с альфой.

— Я бы повторил, — взгляд почти желтых глаз полон недоверия, но Юнги его ломает, целуя Чима в уголок губ и довольно улыбаясь, — прямо сейчас, — громкий шлепок по попе, — разворачивай свою задницу и приподними ее для меня, — Мин тянется к валяющимся у изголовья кровати кускам материи и хитро улыбается.

***

— Жди, малыш, помощник отца, Чансу, звонил несколько раз, — он нежится в теплых объятьях омеги, что, скрутившись под боком, умудряется хвататься ручонками за шею и плечи. Совсем не желая отпускать милое создание, он дергает Чимина на себя, когда тот пытается встать. Но взамен лишь получает «покормлю кота» и послушно отпускает, на дорожку шлепая по попке, которую еще несколько часов назад имел.

— Отец хочет тебя видеть. — грустный тон мужчины заставляет Мина нахмуриться и закусить губу.

— В чем дело, Чансу?

— Проблемы, и захвати того омегу.

— Нет. — защитить.

— Ты ведь знаешь, что пусть лучше он придет с тобой, чем с мешком на голове и в подвал. — ему сложно так говорить с тем, кого считает почти что родным сыном, но лучше уж он, чем Мин Сиджин.

Юнги сбрасывает вызов, как только полуголый омега подкрадывается к кровати и шутливо нападает на вмиг застывшего Мина. Он сжимает пальчики на шее, покусывает плече и скручивает руки, что хотят захватить его. Альфа недолго терпит такое заигрывание и, рыча, прижимает омегу к кровати, сминая под собой.

— Тебе мало? — кажется, у него сейчас глаза вылезут от напряжения, а Чим лишь кокетливо пожимает плечами.

— Все может быть… — хитрый взгляд не ускользает от альфы, и он мысленно стонет, прося небеса дать ему еще немного сил.

— У нас другие планы, — лицо становится вмиг серьезным, и Юнги отпускает Чимина, — я хочу познакомить тебя со своим отцом, — шок на миленьком личике выражается очень уж ясно.

— Т-так сразу, но мы ведь даже не встречаемся, — Чимин тупит взгляд на сложенные замком руки.

— Что, — он вмиг оказывается прижатым к груди Мина, — ты что несешь ахинею? Мне на колено что ли встать? Ты мой ровно с того момента, как позволил себя впервые поцеловать, — он берет подбородок омеги и всматривается в грустные глаза, — тогда на крыше, когда я впервые прикоснулся губами к твоей щеке, — поглаживает то самое место, — когда заставил Чона облить тебя мерзким апельсиновым соком, чтобы перебить свой любимый запах яблок, — замечает в глазах слезы, — не думай, что причиной всему стал глупый спор, он был катализатором, но я сейчас с тобой потому, что влюбился еще тогда, когда один смелый малыш осмелился вызваться сыграть со мной школьную сценку, не побоялся моих друзей и остается самым сильным омегой, которого я встречал.

Слезы потоками катятся с личика, оставляя соленые дорожки, которые Юнги слизывает и целует.

— Я люблю тебя, — Чимин не узнает свой голос, он облегченно вздыхает, когда слышит короткое «тоже» и сильнее вжимается в грудь своего Юнги.

***

Серое здание никак не выделяется снаружи, оно размещается на углу двух улиц китайского базара. Внутри это бесцветное строение такое же пустое и скучное. Мужчины на входе учтиво кланяются сыну хозяина и его омеге, Юнги уверенно идет по узким коридорам, сворачивает в нескольких поворотах и Чимин думает, что сам бы отсюда не выбрался. Наконец, они заходят в светлую комнату. Чимина поражает простота и элегантность помещения, дуэт черного и персикового разукрашивает стены, массивный стол по центру комнаты создает величественное впечатление, а два небольших диванчика вместе в кофейным столиком утопают в пушистом ковре.

— Почему так долго? — бас мужчины, что сидит за столом пугает омегу, но Юнги лишь сильней сжимает его руку.

— Были заняты, — он беззаботно пожимает плечами, — это Пак Чимин, — Чим хочет провалиться сквозь землю, когда чувствует на себе пытливый взгляд старшего Мина, — он мой омега.

— Тот самый, которого хочет себе Кан Ванджунг? — он показывает гостям присесть на диван и игнорирует сопение злого омежки. Медленно поднимается с кресла и направляется к ним.

— Зачем позвал? — Юнги говорит учтивым тоном, в котором все же проскакивают нотки недовольства и нетерпения.

— Стратегически важные точки сбыта моего товара в КНДР сейчас находятся под его контролем и единственное, что он требует — омегу на блюдечке. Мой человек в его группировке говорит, что он устроил за вами 24часовую слежку, видит каждый шаг, все, что вы делаете за пределами дома.

— Отец… — Юнги моментально подрывается с дивана, когда видит, как внутрь заходят двое вооруженных альф.

— Блядь, Юн, — мужчина тяжело вздыхает, — вот просил бы Тэхен — не оставил бы важные объекты Ванджунгу ни за что. Схватите, — он кивает на застывшего омегу.

***

— Хосок-хён, прости, я люблю тебя, — слезы, в унисон с дождем, предательски капают на белую футболку. Черные узкие штаны противно обтягивают кожу и мешают перебирать ногами. Омега сбрасывает вызов, чтобы не слушать мольбы сказать где он. Оглядывает долгий Инчхонский мост, выбрасывает телефон в воду и достает тяжелую вещь, что одна единственная валяется в небольшой сумочке. Отравив сумку вслед за телефоном, он оглядывает предзакатное небо. Оно затянуто грозовыми тучами, середина ноября заставляет людей кутаться в одежду потеплее, но Чимину плевать. Он разворачивается к освещенным перилам лицом, залезает на них и перебрасывает ноги на другую сторону. Последний раз вздыхает и видит периферийным зрением, как к нему бежит альфа в костюме, с кем-то говоря по телефону, просит дать инструкции.

Один щелчок. Было тяжело поднести тяжелый пистолет груди, открыть огонь по своему телу, но цепляться больше не за что, больше нет ничего, что бы было сильнее желания покончить со всем. Чимин пошатывается и теряет равновесия, чувствует, как летит вниз и в последний момент перед падением в воду успевает сгруппироваться, наверное, играет инстинкт самосохранения. Природа подарила своим деткам животные инстинкты, которые так или иначе проявляются, бурлят в любом человеке, не дают отпустить жизнь, не поборовшись за нее.