“Я не оставлю тебя, Фредди. Ты… ты самое лучшее, что было в моей жизни. Где бы мне ни придется жить, я буду помнить о тебе. Мне кажется, даже если нас будет разделять целая галактика, я всё равно тебя почувствую”.
*
Последняя ночь вместе… Эрид так сильно прижимал любимого к себе, будто хотел навсегда удержать в объятиях. Целовал сильно и страстно, и не мог остановиться, настолько не хотелось ни на миг отрываться от желанных губ и нежной кожи.
“Я ведь знаю тебя чуть ли не лучше, чем ты сам… я столько раз играл на твоем теле мелодию любви, и в ней не было ни одной фальшивой ноты… ты отзываешься на каждое мое прикосновение, как отзываются тонкие струны под рукой музыканта… с тобой я поверил в то, что истинная любовь существует. Фредди, как же я могу оставить тебя!”.
- Эрри… ах, Эрри… - Фред цеплялся пальцами за плечи Химеры, непривычно сильно, оставляя следы, и умолял: - Еще… еще… я хочу чувствовать, что ты со мной… я… я всегда буду помнить…
“Мой драгоценный… любимый… не бойся, ты так бережешь меня, а я наоборот, хочу, чтобы у меня осталась хоть короткая память о том, как мы были вместе… тебе страшно причинять мне боль - но самое худшее я пережил раньше… и… сейчас мне не хочется вспоминать, что ждет нас дальше. Помоги мне не думать об этом…”.
“Я сам не могу избавиться от этих мыслей. Фредди, солнце мое, какой же ты сильный, ты сильнее многих, кого я знал, и всё же такой беззащитный. Не думай ни о чем… просто будь со мной. Это еще не последняя наша ночь, я тебе обещаю!”.
“Эрри… я буду так счастлив, если мы когда-нибудь снова окажемся вместе…”.
Казалось, что даже если стереть те образы, что помнит разум, телом он никогда не забудет эту страсть. Только тот, кто по-настоящему любит, может так дарить себя, бесстрашно, без оглядки, даже тогда, когда рушится привычный уют и покой.
“Я тебя не забуду…” - вот что значил каждый взгляд и каждое прикосновение.
*
…Эрид проснулся затемно. Поцеловал еще спящего любимого в лоб, и не мог отделаться от мысли, что этот поцелуй - будто печать, заставляющая Фредди ни словом не выдать тайну. Собрался и уехал туда, где уже ждали собратья.
Не нужно лишних слёз и лишней боли.
Он надеялся, что когда-нибудь сможет подать Фредди весточку о себе, а может, и увидеться с любимым. У них Белая Богиня не отберет их счастье.
========== 41. Снова - один ==========
Впервые просыпаться одному было по-настоящему страшно. Собственная спальня и привычный вид из окна казались не теми, что прежде, чужими, незнакомыми. Да и в глубине души Фред чувствовал себя по-другому - будто оборвалась какая-то невидимая нить.
Он знал, что должен подняться, привести себя в порядок и приступить к ежедневным делам, одним и тем же который год. Но не было сил.
Лежал, уставившись в потолок и вспоминая прошедшую ночь.
Эрид…
Только бы он был в безопасности!..
Блонди потянулся, через силу заставляя себя встать. Тело слегка ныло от боли, горько-сладкой, похожей на послевкусие от крепкого вина. Ушедшее счастье было похоже на терпкое вино, и вот теперь…
Не хотелось думать, что этого больше не будет.
*
На заседание Синдиката Фредерик всё-таки опоздал, и, когда он зашел в зал заседаний и извинился, ссылаясь на то, как трудно было в час пик ехать из Апатии в Мидас - стандартная отговорка многих элитников, часто прикрывающая проблемы, о которых не хочется говорить при всех - Крис Зави хохотнул:
- Да-да, пробки. А может, наш праведник всё же решил поразвлечься хотя бы на склоне лет?
- Кристиан, прошу вас, не забывайте, что даже блонди имеют право на личную тайну, - холодно сказал Ясон, прежде чем Салас успел придумать подходящий ответ. - Итак, продолжим. Мы говорили об экономическом сотрудничестве с системой Леда…
Юноша умел одним взглядом поставить на место даже старшего собрата, если тот переходил рамки. Но Фредди все равно стало не по себе. В последние годы Кристиан заметно изменился к лучшему, перестал тиранить подчиненных и хамить собратьям по любому поводу и без такового. Теперь же, без благотворного влияния и памяти о прошлом, он снова становился прежним, тем, кого не только враги боялись, но и свои лишний раз видеть не спешили.
Украдкой Фред взглянул на остальных блонди. Что-то неуловимо изменилось. И от этого холодок пробегал по спине.
Оставалось только одно: снова спасаться в работе, так, чтобы ни одной посторонней мысли не оставалось. Вместе с элитой из дипломатического ведомства решать, кого из молодежи отправить вместе с посольством на Леду, заниматься финансовыми вопросами, которых хватало всегда… после встреч в Эос поехать в интернат, затем в Академию.
И всё равно, будто уголек на пепелище, где-то в глубине сознания тлела мысль о прошлом, о том прошлом, о котором отныне невозможно сказать ни слова.
*
Прошла неделя, тягостная, длинная, похожая на какое-то унылое, отвратительное существование, похожее на путь по заброшенной равнине сквозь туман. Даже то, что радовало раньше, казалось ненужным, неинтересным, чуть ли не отвратительным. Иногда Фред ужасался таким мыслям: “Я же столько лет прожил один, и до того, как встретил Эрри, я знал, в чем находить радость и как быть сильным. Отчего мне так страшно и больно сейчас?”..
Ответа не было. Следы, оставшиеся на коже после прощальной ночи любви, постепенно исчезали, медленно, будто на старинной пленке выцветает фотография. И от этого становилось грустно.
Из оцепенения блонди пробудила аудиенция с Юпитер, на которой Мать сообщила, что отдала приказ о создании наследника линии Салас. Проектом займется Рауль Эм, используя разработки деда. Наследник будет развиваться по стандартной программе роста, включающей все этапы вплоть до совершеннолетия, и в идеале должен будет занять должность в восемнадцать-девятнадцать лет.
Фред выслушал распоряжения Матери спокойно, не выдавая ни возмущения сухостью формулировок - будто речь шла не о живом существе, а о механизме! - ни, тем более, радости, согревающей изнутри, подобно теплу камина в зимний день.
Ребенок. Сын. Родная кровиночка, тот, кто будет важнее и дороже всего. Заветная мечта наконец-то сбывалась. И Юпитер всё-таки решила следовать идеям Раймона Эма, которые тот использовал, создавая самого Фредерика! Значит, Раймон был прав тогда, давным-давно, когда, утешая юного блонди, растерявшегося и расстроившегося от жестоких нападок отца, говорил: “Смелее, мальчик. Ты не такой, как те, кто были до тебя, и знай, я создал тебя таким не зря. Когда-нибудь время покажет, кто прав”.
Конечно, Фредерик любил бы сына, даже если бы тот оказался копией Каспара, и постарался бы растопить ледяное сердце. Но как же прекрасно будет со временем обрести в наследнике родственную душу, того, кто продолжит начатые дела…
Да, Юпитер выбрала и особенности генотипа, и имя наследника, не считаясь с мнением Фредерика, но это уже казалось неважно. Мыслями он был уже там, в Институте Генетики, где совсем скоро в капсуле в лаборатории совершится таинство роста и появления на свет новой жизни.
*
Мать не считалась и с остальными блонди, кому еще предстояло стать отцами. Наследник линии Бома должен был внешне и по характеру стать копией Робера. Рассудочное решение, продиктованное тем, что волки-одиночки Юпитер не нужны! Отчего-то снова становилось горько от того, что Мать если и любила Робера, то почти никогда этого не показывала, и в тяжелые для Амой годы Бома-старший, несмотря на весь свой тяжелый труд, часто возвращался с аудиенций в полуобмороке. А ведь ему, наверное, как всем блонди, нужно было одобрение…
