***

Когда мама увидела Иваизуми после недельного отсутствия, она пришла в ужас и пообещала больше никогда не оставлять сына одного. Похудевший, с синяками под глазами, он был похож на ходячего мертвеца. Хаджиме почти ничего не ел и не выходил из своей комнаты до самого приезда родителей. Он и сам не знал, почему проводить время в четырех стенах стало для него нормальным. Может, потому, что в комнате ему становилось немного легче. Он был уверен, что в искусственных звездах на его потолке все же осталась частичка невидимой магии, принесенной в его дом Ойкавой. Поэтому вернувшиеся вновь приступы не были такими болезненными, как раньше.

Он начал кашлять на второй день после того, как выгнал Тоору, и именно тогда пожалел об этом. Рядом с этим неугомонным мальчишкой Иваизуми не мучили кровавый кашель и боль в легких. Рядом с Тоору его не мучило ничто. Он был для Хаджиме чем-то вроде панацеи, которая вступала в силу при близком контакте. И Иваизуми начал понимать это только сейчас, ругая себя за то, что не заметил этого раньше. За несколько дней он окончательно осознал, что и Ойкава положительно действовал на его организм, что он вполне мог поспособствовать его выздоровлению и что звезды в его глазах появлялись не просто так. Но звонить Тоору и извиняться за свое поведение — слишком большая плата за исцеление. Только не извиняться. Только не перед ним.

Когда мама спрашивает, почему Ойкава больше к нему не приходит, горло Иваизуми будто пронзает стрелой, и, выплевывая в ладони кровь на глазах напуганный матери, он понимает, что все-таки прокололся. Мама смотрит на Хаджиме большими глазами, потом на его ладони и на кровавую жижу на них и неожиданно начинает плакать, обнимая сына дрожащими руками. Вечером она говорит все отцу, а тот не находит слов. Только садится на стул в кухне, берется руками за голову и сидит так до поздней ночи.

Через несколько дней мама ведет Хаджиме в дорогую клинику. Когда приходят результаты его анализов, врачи в замешательстве разводят руками. «Здоров», — вносят они свой вердикт.

— Но мой сын кашляет кровью!

Дома мама говорит, что все будет хорошо, что они справятся с этим, что сделают для этого все возможное. Но Иваизуми слышит надломленные нотки в ее голосе и понимает сразу все. Нет, хорошо не будет. Нет, они не справятся. Нет, извинение — не очень большая цена.

Лето заканчивается, но Хаджиме все еще чувствует себя невыносимо плохо. С каждым днем звездной магии становится все меньше, и в какой-то момент ее уже не хватает, чтобы забрать у Иваизуми хоть немного боли. Он боится засыпать, потому что боится не проснуться. Он сидит на таблетках и слушает мамины тяжелые вздохи. Он часто думает об Ойкаве. О том, как бы все сложилось, не выгони он его в тот день. Как бы все сложилось, если бы Ойкавы и вовсе не было.

Однажды Хаджиме все же набирается смелости и набирает ослабевшими холодными пальцами номер Тоору. Он долго думает, иногда прерываясь на кашель, прежде, чем нажать кнопку вызова. Ойкава берет не сразу — другого Иваизуми и не ожидал. Даже не с первого раза. Но длинные гудки все же ненадолго сменяются тишиной, и в телефоне звучит неуверенное «Привет».

Хаджиме молчит слишком долго. Но потом все же произносит:

— Прости.

Тоору играет в молчанку даже дольше Иваизуми, и тот не может понять по этой тишине, злится его друг или удивлен.

— Ты дома?

Аккуратно, почти бережно. Иваизуми не ожидал такого вопроса, поэтому долго соображает, что ответить. «Да», и на другом конце трубки через секунду слышны короткие гудки.

Хаджиме роняет телефон на пол и скоро понимает, что уже давно не принимал таблетки. Но сил встать у него уже нет. Легкие пронзает боль, и он слабо кашляет, пачкая кровью одеяло. Наклейки на потолке отдают ему последнюю крошечную горстку звездной пыли, и боль отступает, и Иваизуми понимает, что больше не выдержит бессонной муки.

Будто сквозь толщу воды слышится звонок в дверь и торопливые шаги мамы. Хаджиме почти чувствует сгусток волнения за входной дверью, но он слишком устал и никак на него не реагирует. Ни на него, ни на дрожащий голос Тоору, ни на его быстрые шаги, ни на его силуэт в дверях своей комнаты. Иваизуми слишком устал, чтобы чувствовать хоть что-то. И очень хочет спать.

И он закрывает глаза.