Северус встречался с директором еще дважды, и оба раза они не пришли к согласию. Но он не позволит Альбусу взять верх снова! Не сдастся, ведь на кону летние каникулы Гарри. Так или иначе Снейп заберет мальчика от тех мерзких магглов, особенно если придется дать нагрузку его сознанию, обучая окклюменции.

Через неделю после видения Гарри провел свои два часа за приготовлением ингредиентов, как они и договаривались, но не попросил показать ему еще фотографий мамы. После этого Северус не видел его ближе, чем несколько раз в день за столом в Большом зале — по крайней мере мальчик ел — и в классе. Однако после окончания уроков Гарри собирал свои вещи и, бледный и взволнованный, исчезал так быстро, словно опасался, что его попросят остаться. Но поскольку работа мальчика соответствовала всем требованиям, Снейп не мог остановить его. Вряд ли фраза «я просто хотел узнать, как у тебя дела» наладит их отношения.

Северус полагал, что Гарри придет к нему, когда захочет увидеть новые фотографии Лили, однако мальчик, по-видимому, был слишком шокирован пережитым. Но, в конце концов, у Снейпа были реальные воспоминания о ней, а у него — нет. В тот момент, когда Гарри позвал свою маму, чтобы она, запечатленная на картинке, узнала его, сердце Северуса едва не разорвалось. Возможно, мальчик не хотел повторять этот болезненный опыт, и Снейп не мог винить его в этом.

Но почему он избегает его? Казалось, они наконец достигли того уровня отношений, когда Гарри мог доверять ему. К тому же, хоть едва ли признавая это, Снейп обнаружил, что скучает по компании мальчика, тихо занимавшегося своими уроками или помогавшего с ингредиентами для зелий. Что изменилось?

Ближе к концу ноября Северус решился спросить об этом Кровавого Барона.

— Гарри Поттер себе на уме, Северус Снейп, — пропел призрак, когда тот поведал ему свои переживания. — Тебе не помешало бы помнить об этом.

Снейпу не понравилось, что призрак вновь осуждает его, и он спросил, презрительно усмехнувшись:

— Что у него за мысли, например? Что он сказал тебе?

— Он признался, что ему по-прежнему снятся кошмары, включая новый, который, похоже, мучает его очень сильно. Он рассказал мне о видении: о том, что случилось в Запретном лесу, и о смерти единорога. Также он поведал, что директор хочет, чтобы он научился окклюменции. Естественно, это его пугает, особенно после того, как он самостоятельно узнал значение этого термина. — Призрак сделал паузу, а в его темных глазах словно вспыхнул огонь. — Это правда, Северус Снейп?

Тот кивнул:

— Он хочет, чтобы я учил мальчика.

— Лучше ты, чем он, — холодно ответил Барон. — Хоть он и делает все ради высшего блага, о мальчике он не заботится так, как это делаешь ты.

Вздохнув, Снейп сказал:

— Знаю. Желая «обучить» Гарри, он, скорее, сломает его. По крайней мере… по крайней мере я представляю, как работает сознание Гарри. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не навредить ему.

— Так ты и сделаешь, я уверен. — Призрак замолчал. — Но ты должен объяснить ему, в чем суть окклюменции, и не оставлять его на произвол судьбы, как это случилось в последние недели.

— Я пытался! — возразил Северус. — Он избегает меня.

— Как ты думаешь почему?

— Возможно, как ты и сказал, он боится окклюменции и той власти, что у меня будет над ним.

— Очень сильно сомневаюсь, что причина в этом, — резко ответил Барон. — Это не ты заставляешь его изучать это искусство в столь раннем возрасте.

— Тогда я не знаю. Может, он расстроен тем, что мы обсуждали в последний раз в моем кабинете: фотографии, его родственники-магглы, а еще… — Он умолк, чувствуя будто в голове что-то щелкнуло. Впервые за все время, прошедшее с того воскресного вечера несколько недель назад, он вспомнил, что за секрет выпытывал из мальчика, прежде чем тот рухнул на пол подземелья, корчась от боли. И ни зелья, ни заклинания не помогли остановить конвульсии или видение, чтобы разорвать связь между Гарри и Темным Лордом.

Когда в лазарете Северус сказал Поттеру, что не мог применить легилименцию, чтобы увидеть, что происходило в видении, он говорил правду. И все же он попытался использовать один малоизвестный вид легилименции, чтобы ослабить влияние Темного Лорда, и обнаружил, что не может прервать видение так, чтобы не нанести сознанию Гарри непоправимые повреждения. Да, он ничем не мог помочь бедному мальчику. Никогда до этого, даже когда он был под круциатусом Темного Лорда и сплевывал кровь к ногам повелителя, Северус не чувствовал себя таким беспомощным, совершенно бессильным и потерянным.

«Я буду защищать его, Лили», — снова поклялся он.

Он сжал кулаки. Как он мог забыть тот разговор с мальчиком? Видение и трудные дни, насыщенные спорами с Дамблдором, не оправдание. Что, если тогда случилось что-то большее? Он никогда себя не простит.

— Перед самым видением он сообщил мне, что один мальчик приставал к нему, — проговорил Северус, скрипя зубами. — Он тебе говорил что-нибудь об этом?

Кровавый Барон опасно сощурил глаза.

— Я ничего не слышал и ничего не видел, покуда сопровождаю его только вне слизеринской гостиной, а это означает…

— Это один из моих Змей, знаю.

— Кто? — спросил призрак, так стремительно оказавшись прямо перед Северусом, что тому пришлось отступить назад, ткнувшись пяткой в низкий шкаф. Лицо призрака было искажено чудовищной гримасой, и Северус, возможно впервые за все их знакомство, действительно испугался его. В этот момент он понял, что если бы Барон мог, он убил бы за Гарри Поттера.

— Я не знаю, у него не было возможности сказать.

Северус должен был снова спросить Гарри, когда тот пришел в сознание, но не сделал этого. Почему? Очень не похоже на него. Он защищал всех своих Змей, в том числе друг от друга. Почему он не разобрался с этим? И почему он чувствовал себя так, словно лишь сейчас вспомнил, что именно с этого вопроса нужно было начать разговор с Гарри?

— Как ты смеешь ничего не де?.. — начал Барон, но Северус поднял дрожащую руку.

Неужели?..

Ему не пришлось выхватывать палочку, она уже была в его руке. Нависшего Кровавого Барона было достаточно, чтобы выхватить ее, не задумываясь. Взмахнув палочкой вокруг тела — а особенно над головой — несколько раз, Снейп произнес ряд проверяющих заклинаний. А затем посыпал проклятьями. Громко.

Кто-то стер ему память.

Стер, как видно, дилетант, иначе Снейп не вернул бы воспоминания так легко… ну, легко, едва его навели на нужные мысли. В противном случае он никогда не вспомнил бы эту часть разговора.

Должно быть, это сделал Поттер.

Этот несмышленый, невероятно глупый Сопляк.

— В чем дело, Северус Снейп? Что ты выяснил? — Кровавый Барон все еще находился очень близко, по-прежнему выглядел очень злым, но тон его голоса стал менее устрашающим.

— Этот наглый маленький паршивец стер мне память!

— Невозможно. Для этого у него недостаточно способностей.

— Уволь, — прорычал Снейп, направляясь к двери. Он готов был разорвать мальчишку. Никто еще не копался в его сознании. — Он способен. Никто больше не знал об этом разговоре.

Едва он распахнул дверь своего офиса, как Кровавый Барон вырос перед ним, намереваясь не дать ему добраться до мальчишки и придушить его.

— Должно быть, это стихийная магия. Он может не знать о том, что сделал. Он бы…

— Он бы что? — прервал Северус, игнорируя Барона перед собой и проходя прямо сквозь него. Холод пробрал до самых костей, но он не остановился. Ярость согревала его. — Он бы признался тебе? Нет, если бы не хотел, чтобы кто-то знал!

— А почему так, Северус Снейп? — Барон вновь оказался перед Снейпом. — Мальчик переполнен стыдом за свою семью и за то, чего он от них натерпелся, и он считает, что не достоин чьей-либо помощи. Раз за разом он обнаруживал, что те, кому он доверял, поворачивались к нему спиной, что именно он страдал, когда кто-либо пытался «помочь» ему.

Северус снова прошел через призрака, и хотя ярость его стала не такой жгучей, как прежде, он дрожа возобновил свой путь: