Добравшись до Барона, Гарри снял только капюшон.

— Здравствуйте, — прошептал он. — Мне нужна ваша услуга.

Глаза Барона расширились не то от удивления, не то от испуга. Он пропел более низким, чем обычно, голосом:

— Почему ты не в постели, юный Гарри Поттер? Тебе нельзя находиться в коридорах в такую ночь.

— В ночь, когда Снейп хочет украсть камень, хотите сказать?

— Это глупость, как я говорил тебе уже много раз. Северус Снейп никогда не станет красть философский камень.

— Я слышал его разговор с Квирреллом, — в миллионный раз сказал Гарри. Призрак вздохнул. — Это правда!

— Я знаю, ты веришь в то, что увидел, но ты должен понимать, что не все, что ты видишь, правда.

Гарри уставился на него. Он терпеть не мог, когда ему говорили, пусть и завуалированно, что он слишком туп, чтобы понять, что видел.

— Неважно. Кто-то собирается украсть камень сегодня ночью, и я хочу остановить его.

— Чрезвычайно гриффиндорская затея.

— Ну, Распределяющая шляпа сказала, что я вполне подхожу Гриффиндору.

Призрак медленно кивнул:

— Ты это говорил. Я, однако, считаю, что в такую ночь, как сегодня, тебе следует оставаться верным своим более слизеринским качествам.

— Не могу. Если кто-то получит камень, то вернется Волдеморт. У него будет еще больше силы. Достаточно, чтобы на этот раз убить меня.

Кровавый Барон подплыл ближе. Его рот искривился в злобе, а глаза были похожи на темные огни.

— Поэтому ты придешь в его объятия? Принесешь себя на блюдечке безумцу, отправившись за ним в тайник? Это еще глупее, чем я думал!

— Нет, вот поэтому мне и нужна ваша помощь! — воскликнул Гарри. — Если мы будет работать вместе, мы доберемся до камня раньше Волдеморта.

— И как мы сделаем это, Гарри Поттер? — выплюнул Барон.

— Вы должны завладеть мной. Как делали раньше, когда на меня напали в подземельях. Овладейте мной, но оставьте возможность все помнить.

— Категорически нет!

— Но вы знаете гораздо больше заклинаний, чем я, и вы сможете использовать магию, пока я буду одержим вами. — Поджав губы, Гарри обернулся через плечо и посмотрел туда, где должна была находиться лестница на третий этаж, на котором Пушок сторожил Запретный коридор. Он попробовал последний козырь: — Если не поможете мне… вероятно, я не вернусь оттуда живым.

Кровавый Барон пристально посмотрел на него.

— Я могу овладеть тобой и оглушить нас обоих. Держись подальше от тайника.

— Можете, вот только в таком случае я истеку кровью из-за вашей раны в груди, и никто не успеет меня найти. А вы тоже не сможете позвать на помощь, потому что будете оглушены.

Медленно приближаясь все ближе к Гарри — настолько, что руки под мантией покрылись гусиной кожей, — Барон продолжал вглядываться в него. Наконец он коротко кивнул. В его призрачных глазах вспыхнуло другое, более восхищенное свечение.

— Определенно у тебя в достатке слизеринских качеств, Гарри Поттер. Я согласен. Но ты должен полностью доверить мне свое тело. Я не смогу бороться с тобой за контроль, если мы встретимся с врагом.

— Вы можете полностью владеть им, если нам придется драться. Но в остальное время контролировать его буду я.

— Ты глупый…

— Только так или никак иначе и я иду один! — оборвал его Гарри.

— Хорошо, — согласился Барон, прозвучав не слишком довольно.

— Поклянитесь.

— Клянусь, — сказал Барон.

Гарри позволил призраку завладеть своим телом, затем накинул на голову капюшон мантии, и они оба исчезли.

Гарри пришлось некоторое время потерпеть шевеление под кожей, прежде чем он свыкся с ощущением Кровавого Барона в теле и в голове. Впрочем, «свыкся» — неподходящее слово. У Гарри было чувство, будто он узнал эти ощущения, но он не помнил, чтобы испытывал когда-то этот… постоянный, вызывающий дрожь холод, настолько обжигающе ледяной, что каждый нерв горел, словно охваченный огнем. Единственное, что выдавало в Гарри одержимость привидением, была кожа, которая поблескивала, как если бы на нее падал лунный свет… Если бы, конечно, лунный свет мог проникнуть в этот длинный мрачный коридор.

Но хуже всего было от «голоса» Барона, который раздавался в голове. Слова будто отдавались эхом и в то же время звучали, как его собственные мысли. «Мне это не нравится», — подумал он и тут же получил мысль: «Тогда скажи, чтобы я вышел» — в ответ, будто спорил сам с собой. «Не могу. Кровоточащая рана в груди, помните?» В голове взорвался странный, сдавленный смех. «Я могу снова стереть тебе память после этого. Взять контроль и… Нет! Тогда было хуже. Я смогу… мы сможем справиться с этим».

Он не мог сказать, кому принадлежала последняя мысль. Это было чудовищно ненормально.

К тому времени как они добрались до коридора на третьем этаже и двери, за которой сидел Пушок, Гарри стал чувствовать себя менее измотанным от вторжения призрака.

«Вперед?» — спросил он себя/Барона, направляя палочку на дверь, чтобы произнести Алохомора. Однако та уже была открыта: в дверном проеме была небольшая щель. До них/него доносился дребезжащий звук маленькой, слегка фальшивившей арфы. Гарри начал открывать дверь шире, пока не почувствовал тяжелый запах пса, сопровождающийся нотками серы.

«Нотки серы? — удивился он. — Откуда это выражение?.. Ох».

В сознании снова разразился низкий смех призрака. Жуть.

Гарри протиснулся внутрь и обнаружил, что Пушок, трехголовый адский пес, крепко спал. Отлично. Выходит, Хагрид не ошибся, когда сказал, что музыка усыпит зверя. Однако не успел Гарри сделать и трех шагов, как арфа, усыплявшая пса даже такими звуками, затихла, и Пушок приподнял веки. Он моргнул один раз, второй, а затем мгновенно поднялся на лапы и зарычал. Адский пес не видел Гарри/Барона под мантией-невидимкой, но он обнюхивал воздух, словно охотничий пес, и пытался найти их/его по запаху.

Гарри сглотнул. Громко.

Пушок встрепенулся и выгнулся, будто готовясь к броску.

«Флейта», — подсказало ему сознание.

«О, точно». Он вытащил тонкую резную флейту из заднего кармана и выдул несколько быстрых звуков, затем, увидев, что глаза Пушка начали закрываться, сыграл еще несколько уже протяжных.

«Отличная работа», — подумал он — нет, это был Барон, — когда Пушок широко зевнул, обнажив зубы, и, трижды отвернувшись, снова лег на пол. К счастью, он распластался далеко от люка. Вообще, он повалился на арфу в углу, издав при этом звук, напоминающий чирканье спичек.

Гарри прижимал флейту к губам одной рукой, продолжая издавать то высокие, то низкие звуки, и в очередной раз мысленно благодарил Хагрида за этот подарок. Другой рукой он отбросил крышку люка и, изловчившись, уселся на его край, свесив ноги в пропасть. Затем Гарри собрался с духом, оттолкнулся и исчез в темноте…

Он падал и падал, пока наконец не приземлился на что-то мягкое и похожее на листья. Его грудь тут же обхватила лиана. Гарри попытался убрать ее, но она сжала его только сильнее. Другие лианы схватили его руку, а когда он дернул ее, они также стиснули ее еще крепче. Запаниковав, Гарри стал вырываться на свободу, при этом непрестанно твердя себе: «Сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие, единственный способ выбраться из дьявольских силков — это сидеть спокойно!»

Стоп, он же не знал, что это именно дьявольские силки!

«О-о».

Гарри с огромным усилием прекратил вырываться из силков и сделал настолько глубокий вдох, насколько смог, в то время как одна из лиан душила его и он задыхался все сильнее. И все же медленно — невыносимо медленно — лианы ослабили хватку. Когда они полностью освободили его, Гарри соскользнул по клубку силков и оказался в комнате под ними.

«Спасибо», — подумал он.

Гарри почувствовал, что Барон улыбнулся. «Рад помочь, Гарри Поттер. Может, теперь ты передумаешь и позволишь мне взять контроль над телом?»

«Нет!.. Нет, я не могу, — Гарри передернуло. Он не мог допустить, чтобы кто-то еще управлял его телом, не в этих обстоятельствах. Вообще ни в каких обстоятельствах. — Я справлюсь. Вы можете помочь, если нам придется сражаться. Или если мы столкнемся с Волдемортом».