В конце XX века в России вдруг объявились отъявленные монархисты, которых «демократы» постарались использовать для свержения советской власти и поношения КПСС. И что же произошло в результате победоносной второй буржуазной революции в России? «Демократы» сначала предали и расчленили содружество восточноевропейских государств, затем расчленили СССР и в кратчайшие сроки разграбили и распродали национальные богатства страны. Во всем этом Запад им помог.

На эти недавние события следовало бы обратить внимание тем, кто и теперь печалится, что в Гражданской войне победили большевики, а не тогдашние «демократы». Под жестким, а то и жестоким правлением большевиков государство возродилось – вопреки их идеологической установке и по логике исторического процесса. Бoльшeвики не щадили ни себя, ни других, спасая Россию от развала и разграбления.

Не исключено, что такое заключение (его можно подтвердить многочисленными фактами и свидетельствами) вызовет у ряда современных читателей по меньшей мере недоумение и подозрение в необъективности авторов. Поэтому оговоримся: никто из нас в КПСС не состоял и никаких льгот в советский период не имел. Мы лишь стремимся к объективному анализу исторических событий.

Уделим внимание одному из большевистских лидеров ленинской поры, в наше время ставшему чрезвычайно популярным в либеральных и «демократических» (как это ни странно) кругах. А некогда о нем было совсем иное мнение.

«Демоном Революции» называли Льва Давидовича Троцкого. И действительно, его роль в российской революционной смуте была в значительной степени зловещей. Хотя в последние годы стало модным представлять его добрым гением Революции, всячески противопоставляя не только Сталину, но и Ленину (или, реже, объединяя с Лениным в противовес «сталинизму»).

Сошлемся на мнение идейного противника большевиков, талантливого писателя и проницательного мыслителя Марка Алданова (Ландау). В очерке 1927 года, посвященном Сталину и опубликованному в Париже, о Сталине он отозвался так: «Это человек выдающийся, бесспорно самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли и бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная – этим он резко отличается от многих других большевиков».

А вот другая характеристика: «У Троцкого идей никогда не было и не будет. В 1905 году он свои откровения взял взаймы у Парвуса, в 1917-м – у Ленина. Его нынешняя оппозиционная критика – общие места эмигрантской печати. С «идеями» Троцкому особенно не везло в революции. Он клялся защищать Учредительное собрание за два месяца до того, как оно было разогнано. Он писал: «ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции» – перед восстановлением в Советской России казенной продажи вина. Но в большом актерском искусстве, как в уме и хитрости, Троцкому, конечно, отказать нельзя. Великий артист – для невзыскательной публики, Иванов-Козольский русской революции».

Столь хлесткий вывод Алданов подтвердил несколькими убедительными примерами. По его словам, Троцкий «разыграл Брестское представление, закончив спектакль коленцем, правда, не вполне удавшимся, зато с сотворения мира невиданным: «войну прекращаем, мира не заключаем». С началом Гражданской войны самой бенефисной ролью стала роль главнокомандующего Красной Армией… После первого разрыва с Троцким большевики (т. е. Сталин) опубликовали несколько документов, из которых как будто неопровержимо следует, что роль эта была довольно скромной…»

О литературном даровании Троцкого Алданов отозвался так: «Троцкий вдобавок «блестящий писатель» – по твердому убеждению людей, но ничего общего с литературой». Он привел несколько «перлов» этого политписателя. После покушения Каплан Троцкий воскликнул: «Мы и прежде знали, что у товарища Ленина в груди металл!» Или этакое сверхреволюционное: «Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!», или образец сарказма: «империалистическое копыто г. Милюкова».

Обратим внимание на некоторые ключевые периоды революционной деятельности Троцкого: Октябрьский переворот, Брестский мирный договор, руководство Красной Армией.

«Осуществление почти бескровной победы революции 25 октября (7 ноября) 1917 года, – писал известный английский советолог Э. Карр, – является заслугой Петроградского Совета и его Военно-революционного комитета… Как впоследствии сказал Сталин, съезд Советов «лишь принял, власть из рук Петроградского Совета». Все очевидцы тех событий отдают должное энергии и организаторским способностям, которые проявил в то время Троцкий… Но высшая стратегия революции проводилась Лениным с помощью созданного им инструмента – большевистского крыла Российской социал-демократической рабочей партии. Хотя победа была завоевана под лозунгом «Вся власть Советам!», победили не только Советы, но и Ленин, и большевики… Триумф партии почти полностью явился, по-видимому, результатом успешного и последовательного руководства Ленина».

Можно, конечно, упрекнуть Ленина в том, что вся власть в конечном счете перешла не к Советам (это был бы анархический по сути вариант), а к большевикам, что и определило авторитарный режим правления. Но вспомним, что Троцкий был одним из самых яростных сторонников однопартийной диктатуры. Когда на Втором Всероссийском съезде Советов поступило предложение создать правительство, представляющее все социалистические и демократические партии, Троцкий ответил: «Мы им говорим: вы – ничтожества и потерпели крах. Ваша роль окончена, идите же туда, куда вам предназначено: на свалку истории».

Значительно позже изгнанный из СССР Троцкий сильно «задемократизировался», особенно злобно нападая на советскую авторитарную систему, на Сталина и диктатуру партии. Но следует принимать во внимание то, как он вел себя и что говорил в ту пору, когда был, что называется, на вершинах власти.

То самое коленце Троцкого в период заключения Брестского мира, о котором упомянул Алданов, могло бы дорого обойтись (да и недешево обошлось) советской власти, тогда для большевиков (в конце 1917-го) создалась критическая ситуация. Они победили отчасти благодаря широчайшей популярности их лозунга «Мир – народам!», но пришла пора обеспечить этот мир, что оказалось совсем непросто.

Немцы соглашались на мир, но при больших территориальных уступках со стороны России. Ленин шел на это. Бухарин выступал за продолжение «революционной войны». Троцкий подкинул оригинальную нелепицу – «ни мира, ни войны». Вот как описывает дальнейшие события французский советолог Н. Верт:

«26 января Троцкий вернулся в Брест. Прирожденный оратор, он пустился в словесные маневры. Германские военные начали тем временем терять терпение. Делегации центрально-европейских держав подписали мирный договор с представителями Рады. Те тут же попросили у Германии военной помощи, чтобы противостоять большевикам, войска которых только что вошли в Киев. Эта просьба послужила поводом к новому германскому вторжению. Отныне время играло против большевиков.

10 февраля Троцкий прерывает переговоры… Несколько дней спустя ленинские опасения подтвердились, и центрально-европейские державы начали широкое наступление от Прибалтики до Украины».

Ленин предложил срочно послать телеграмму в Берлин с согласием на мир. Троцкий, а особенно Бухарин были против, считали, что надо ожидать скорой революции в Германии. Их сторонники оказались в большинстве. Однако наступление с Запада развивалось так быстро и неотвратимо, что вскоре пришлось принимать ленинское предложение. На этот раз условия германской стороны были более жесткими, чем на переговорах в Бресте. Вновь большинство ЦК, включая Троцкого, были против мира. Ленин пригрозил отставкой, если не будет достигнуто мирное соглашение с Германией. Советская Россия потеряла огромные территории, где находилось 26 % общего числа населения страны и значительная часть ее промышленного и сельскохозяйственного потенциала. В значительной степени это случилось по вине Троцкого, бывшего тогда наркомом иностранных дел.