Никто не мог указать точных координат этой страны. Полагали, что она расположена где-то на краю земли, за высокими горами, на семидесяти больших островах, «а малых и исчислить невозможно». Назывались и другие, столь же определенные сведения о местонахождении райской земли: на берегу «окияна-моря», куда «двенадцать суток ходу морем и три дня голодной степью».

Старинные документы представляют разные признаки и приметы того края, и крестьяне целыми партиями отправлялись на поиски «места, изобильного для привольной жизни».

Чем же привлекает простых людей далекая неизвестная страна? Это вольная земля, «в которой нет властей и попов, нет рекрутчины и солдатчины», земля, изобилующая «плодами земными».

Другие мечтатели воображали страну, «где имеется сто сорок церквей и при них много епископов, которые по святости своей жизни и в морозы ходят босиком. Жизнь там беспечальная. Нет в той стране никаких повинностей и податей, в хозяйственных надобностях во всем там приволье».

Это плодородный, благодатный край, где «земные плоды всякие весьма изобильны бывают; родится виноград и сорочинское пшено[1] и другие сласти без числа, злата же и сребра и камения драгого и бисеру зело много».

Но главное, что привлекает крестьян, не золото и серебро, а воля. Они ищут воли, правды, справедливости. Правда же и справедливость были для мужика в том, что земля — божья, то есть ничья, общая…

Народ сохранял, передавая из поколения в поколение рассказы о том, как хорошо было в старину, когда люди всем пользовались свободно — лесом, водой, землей; а потом помещики все отняли у народа, то есть нарушили божий закон. Кто же может пойти против бога? Только дьявол. Вот и выходило, что помещик от дьявола, а урядники, попы — одним словом, все власти, кто на стороне дьявола, — это антихристы, и с ними надо бороться.

Но как с ними бороться? Плетью обуха не перешибешь. Надо бежать. Есть такая земля, где нет «антихристова царства», которое подчиняется военным, административным, церковным и иным слугам сатаны; в той земле есть только суровая первозданная природа, где можно «жить в легкости». Политические воззрения беглецов выражали «Известия новейших времен»: они, случалось, висели рядом с образами. Там были, например, такие слова:

С конца XV, XVI, XVII веков все труднее искать правду; все длиннее руки у власти и церкви; сначала объявлено, что беглого крестьянина можно ловить пять лет, затем десять, пятнадцать… Наконец, в 1649 году царь, патриарх, бояре приговорили: искать и возвращать владельцам беглых крестьян и холопов вечно. Идет XVIII век, XIX… Чтобы уйти из деревни, обязательно надо иметь при себе выданный помещиком паспорт, «удостоверение личины», где обозначается цель путешествия. Но кто же помешает мужику поиздеваться над крепостническим распоряжением! Вот один из сохранившихся образцов такого пародийного паспорта: «Отпустил мя раба божьего высший господин града Вышнего, Святого уезда, Пустынного стана, села Будова, деревни Неткина, чтоб не задержали бесы раба божьего нигде».

Ни за каким господином, кроме «господина града Вышнего» (то есть господа бога), не желали крестьяне признавать права распоряжаться своей судьбой.

Грамотные крестьяне пишут тайные листовки, так называемые «путешественники», или «путники», где объясняют маршрут в страну свободы — в Беловодье. Наиболее известен путник инока Марка Топозерского, скорее всего лица легендарного, якобы дошедшего до желанной земли. Его путь начинался у Москвы, шел через Казань, Тюмень до Бийска, затем на Алтай по реке Катунь; продолжался в бывшем Горно-Алтайском округе, в долинах рек Бухтарма и Уймон. Это были последние реальные названия, которые и сегодня можно отыскать на картах; дальше шли сплошные загадки: Губань, Буран-река, Кунения. Затем снова реальные названия — «Китайское государство», «Опоньское царство»(Япония), и оттуда — после сорока четырех дней пути — остров Беловодье!

Как не вспомнить:

Вряд ли можно найти дорогу по такому указателю. Даже остров сокровищ имел карту, жюльверновский таинственный остров, остров Линкольна, располагали точной широтой и долготой. А здесь такая же неизвестность, как в рассказах про страну Золотого песка Эльдорадо («где-то в Америке») или землю первосвященника Иоанна («далеко в Африке или в Азии»). Правда, тех стран хотя и не нашли, но в поисках их открыли путь к истокам Нила, в Индию, обнаружили Амазонку. Примерно то же самое произошло и на Руси, во время розысков загадочного Беловодья. Беглецы из европейской части России рая не находят, но открывают огромные ненаселенные земли, куда еще не добрались власти, и селятся здесь, наивно веря, что наконец-то обрели свободу.

Так было в те «ох времена!», когда жил неистовый протопоп Аввакум; в те времена и позже…

Так возникло казачество на Дону, Тереке, Урале, и началось стремительное заселение Сибири. Пожалуй, ни одна страна не знает такого факта, когда менее чем за сто лет мужики освоили колоссальную территорию от Урала до Тихого океана, заняли ее стихийно, часто руководимые только страстным желанием укрыться от наползающего гнета помещиков. Разумеется, и воеводы, чиновники, попы вслед за первопроходцами также продвигаются все дальше и дальше на восток; и все же стихийная колонизация постоянно обгоняет государственную.

Весьма полюбилась беглым крестьянам обширная область, расположенная на Алтае в Бухтарминской и Уймонской долинах. Здесь, пока сюда не успела дотянуться рука Петербурга, возник край больших, хотя и недолгих, свобод (кстати, мы уже упоминали, что именно алтайские наименования — последние реальные названия в путнике Марка Топозерского).

Ученые нашего времени, опираясь на рассказы путешественников начала прошлого века, полагают, что эти две долины и назывались некогда Беловодьем, а названия страны они объясняли белым цветом воды в реке Бухтарме — белыми водами, которые приносят ледниковые и горные потоки.

Почему именно на Бухтарме обосновалась страна легенд?

Непроходимые, неприступные места, со всех сторон окруженные горами и быстрыми многоводными реками. Ветви кустов и деревьев совершенно заграждают путь, трава выше роста лошади. Места отличные для земледелия, охоты, рыболовства…

Первые тайные убежища на Бухтарме связывают с именем легендарного разбойника Афанасия Селезнева. Их было трое, братьев Селезневых, и они бежали сюда вместе с родственниками, всего десять человек. Один из братьев когда-то бывал на Бухтарме на охоте и хорошо знал дорогу. Прибыв на место, беглецы построили избушку и обнесли ее крепким забором из толстых деревьев. Правда, вскоре их убежище было разгромлено и почти все беглецы арестованы; уцелел только Афанасий, к которому примкнуло затем большое число беглых крестьян, и они как-то сумели укрыться в горах и дебрях…

Однако наступает вторая половина XVIII века, и крестьянам приходится уходить дальше. Власти постоянно интересуются алтайскими беглецами. На Алтае же прячется один из участников пугачевского восстания Хрипунов, который открыто заявляет, что у него имеется огромное войско в горах. Напуганная крестьянской войной, Екатерина II усиливает гнет; зажим в центре страны — там, где мужички «на виду», где им податься некуда… Но на краю империи, где укротить и усмирить бунтовщиков много труднее, императрица идет на большие уступки: освобождает от рекрутского набора, а также от подушной подати, заменив ее легким оброком…