Сказки – исконный предмет добра, мудрости и были. Это много больше, чем плоды фольклорного творчества, произведения. Последние разумно рассматривать с позиции предви́дения, предве́дения («ви́деть» и «ве́дать» – однокоренные, взаимопроверочные слова. Очевидно, увидеть тождественно узнать).

Учитывая ценность настоящего литературного направления в контексте отдельно взятой личности ребёнка, а следовательно, формирования его мировоззрения на основании сказок как жанрового среза эпического искусства, можно предвидеть вектор развития принадлежного общества в целом.

Герои сказок упражняются в пра́вом деле, так как им необходимы наглядные жизненные свидетельства их верований в благость и справедливость. Сталкиваясь с препятствиями и разными обстоятельствами, действующие лица находят верные пути выхода в реализации задуманного.

Заканчиваются сказки пословицами, поговорками и афоризмами – кладезью народной мудрости.

«Обученье волшебству: как добро творить в Миру» – книга сказок с акцентом на истотность повествования. Именно правдивость. Так, если в природе ежи плотоядные, то в моей сказке ежиха-мать готовит фрикадельки. В человеческом царстве – жители, тогда как в мире природы это обитатели. Человек живёт в доме, хижине. Животное, напротив, в обиталище, гнезде, норе. Сказка о султане упомянет, что название должности следует именно его положению. Иными словами, султан – высший титул государя, может называться владыкой, властителем, никак не президентом своей восточной страны и т. п. Сказка о пчёлке наглядным образом покажет, что правильно ставить у́лик лазком на север, а непременным условием в дикой природе при строительстве пчёлами своих гнёзд является близость липы и чистого источника воды.

Мне важен маленький слушатель. Внутреннее настроение при чтении ему сказки или прочтении им самим и, как следствие, те или иные внешние действия ребёнка, ввиду услышанного. Нанизыванием слов на перо, сочинительницей учитывается вкладываемый смысл в содержание, стиль изложения, ритмику. Тексты изобилуют архаизмами нашего богатейшего русского языка. Перед зачтением ребёнку, уделив внимание моменту правильного произношения и соответствующему лексическому значению интересуемого слова – слог даётся легко. При подобном подходе родительское соучастие выходит на отличный, более фундаментальный уровень.

Дабы разнообразить литературный слух маленьких читателей, содержание заключает минимум повторов как слов, так и выражений. Необычность сказкам придают стихотворные строфы. Совокупно это достойная база для психологического формирования речи (известно, что эмоционально-душевное состояние ребёнка напрямую зависит от развития речи), ценностно-смысловой, когнитивной сферы, социально-психической адаптации личности в целом.

Главнейшим выделяется побуждение ребятёнка задаваться вопросами. Писательница близка задуманному, коли у юного слушателя каждая строка и следующий абзац вызывают предмет обсуждения. Сказкам до́лжно развивать. Они подвигают любопытствовать, обращая малыша к тем или иным темам, взывают к мыслеобразованию. Образность и ассоциативность мышления – залог творческих успехов. Например, сказка о бельчонке учит детишек безкорыстию и открытости. Выражает понятие «помощь» как безусловность. Просто потому, что хочется помочь. Внимательность к себе явит, что в каждом из нас довольно часто это чувство возникает. Мы, взрослые, умеем оградить своё большое «Я» от этого. Маленьким такое не свойственно, покуда им не укажут: «За всё в жизни нужно платить, за помощь в том числе», «Безплатный сыр бывает только в мышеловке» и т. д.

Другим примером побуждающим к сознательному поиску неизведанного представляется сказка «Капелька». Как это так, чтобы столь малая толика воды смогла побывать и в огне, и в воздухе, и в земле? И всё ещё оставаться капелькой?

Мораль и назидания – смысл произведений. Сказки читаются в том возрасте, когда каждый проживаемый ребёнком момент врезается в память и берётся в качестве модели поведения. В восприятие малыша вплетается художественный образ, начинают работать воображение и фантазия.

У сказки нет конца, у неё есть продолжение…

Венгерская поговорка

Внутри меня желанье

В объятия Мир вовлечь,

Теплом груди сердечным

Казать благую весть.

Чело склонить в поклоне

Пред каждым из людей,

И во́здать дань природе

За дивный мир зверей.

Совсем однажды, неожиданно пришла зима,

Запорошила и завьюжила холодная пурга.

Волшебным сном сковало зверей и птиц —

В свои владения вступила пора Чудес.

Искрились шапки снего́вых сельских крыш,

По трубам не спеша клубился дым жарниц.

У очага при каждом доме тесный круг,

Рука в руке семья встречает Новый Год.

Сосульками свисали гроздья льда,

Момент-другой, капель, – пришла весна!

Очнулись обитатели лесов,

Согрелся воздух, небеса без облаков.

На ветках почки, во полях трава,

По улицам играет детвора.

Минули дни, сменились ночи,

Уж со́чны травы в лугах косят.

Природа в зной весьма ленива —

Жизнь летом, знать, нетороплива.

Чуть погодя раздался гром —

Сбор урожая близя срок.

Злата́рной осени цвета

Принарядили всех и вся.

И как прекрасен круголет,

Дружны Природа с Человеком.

О том друг другу век от веку

Слагают Сказками приветы.

Жила-была цветочная фея. Её сказочным царством был безкрайний луг у подножия большой горы, что величаво возвышалась над полями и лесами. То был волшебный луг. Четыре раза в год он показывал свои чудеса птичкам и зверушкам, завлекая их своими лепото́ю и живопи́сностью.

Так по осени луг облачался в мягкую тёплую акварель янтаря и пу́рпура, словно цирковая арена. Зимой он укрывался бирюзовым искрящимся снегом, будто таинственная пещера я́хонтовых камней. Весной начинал пестреть сочной многоцветностью, наподобие ярмарочных гирлянд. А летом, летом луг наряжал себя по-особенному: радужно и узорно, навроде костюмов артистов и художников; цветы и травы опушали красочным ковром.

Как-то раз услышал луг тихий плач… цветочной феи, сидевшей на камушке в тени лиловых колокольчиков.

– Отчего ты плачешь? – спросил луг фею. – Что могло огорчить тебя в моих краях?

– Понимаешь, дорогой луг, иные феи – лесная, альпийская, речная предложили соревноваться: кто обладает самым лучшим в своём царстве?

– Что же ты печалишься?

– Как же, милый лужок, мне не тужить?! У каждой из них есть своё сокровище. У лесной феи есть плодородное дерево со спелыми вкуснейшими медовыми плодами; у альпийской это непомерно высокая гора с вершиной до кружевных облаков; у речной имеется быстробеглая, раздольная река с хрустальными водами и песочными берегами. А у меня есть только ты, простой ковровый луг.

– Жаль, не видишь какие несметные богатства в твоих владениях! Ты только посмотри: без моих цветов и зелёной па́жити, что так духмя́ны в летнюю пору и обильны нектарной пыльцой, пчёлкам нечего было бы запасать на том самом дереве, что несёт сладчайшие плоды; без жучков и червячков, что водятся в моей земле, птичкам не было бы еды, у них не хватило бы сил долететь до вершины той горы и увидеть прекрасность заоблачных высей; без моих просторов, не было бы у реки тех прешироких песчаных берегов.