Я любил заходить туда в обеденное время или после недолгого трудового дня, выпить «дежурные» сто граммов хорошей водки, и запить её холодным томатным соком. Сок я брал полный стакан – двести граммов. Можно было брать любой сок (выбор огромный), но мне всегда нравился томатный – он бархатной прохладой окутывал полость рта после крепкой водки, и становилось комфортно, и весь пищевод горел «огнём», расширяя на короткое время сосуды, и веселя мозг. Здорово! Всё-таки, алкоголь – страшная и великая сила! Я всегда и всем это говорил. Противостоять ему – настоящая, сложная наука. Есть люди, невосприимчивые к этой «заразе», но таких единицы на фоне всего человечества. Как предупреждал меня мой дед Иван Трофимович, находясь в совершенном подпитии, и поднимая вверх указательный палец левой руки (правую руку ему изувечило взрывом в блокадном Ленинграде, когда он оборонял этот героический город от фашистских орд), чтобы до меня, юнца, доходило быстрее:

– Пить алкоголь можно! И нужно! Ещё наш Господь Исус Христос (Дед велел писать имя Иисуса с одним «и», потому что написание «Иисус» с двумя «и» считал «бесовским». Были у него на то свои основания – старые богословы, втянувшие героя-фронтовика в яростное поклонение Господу, учили его именно так, а всё прочее объявляли ересью!), так вот, ещё наш Господь – Исус Христос поил своих учеников вином, и говорил: «Сердце нужно веселить!», но предупреждал: «Но, не обжигайтесь!». Дед смотрел на меня внимательно, и снова пояснял: «А я обжигаюсь. А это – великий грех!».

Ещё в юности, я читал, что наш древнерусский князь, выбирая между новыми, модными религиями: иудаизмом, мусульманством и православным христианством, выбрал православие именно из-за возможности хмельного общения за общим столом с верной дружиной после удачного, бранного дела. Негатив к иудеям к тому времени ещё не изгладился из памяти народа после жестоких набегов с данями и захватом рабов – знаменитый Хазарский Каганат (государство иудеев на Волге). А мусульманство, распространяемое арабами, бывшими на подъёме, и громившими Иран и усталую Византию, сразу отстраняло вождя от дружины, делая его султаном-шахом, опирающимся на служилую бюрократию. На рыхлой Руси, состоявшей из полусамостоятельных племенных объединений, бюрократии тогда не было в принципе. Были князь с дружиной, князь «сидел» в Киеве, и обирал подчинённые племена. Это называлось государством. Так было у всех. Эта форма государственности была изобретена не нами, и даже не Древним Римом и Древним Египтом. Это вывели для себя ещё древнейшие «протолюди». Честь им и хвала. Но вернёмся в тему: Верховный князь обирал подчинённые поселки и города, но и защищал их от иноплемённых нашествий. Держал мир и, как мог, способствовал хозяйственному прогрессу… Тем не менее, в Киеве князья всегда чувствовали себя очень неуютно, ибо город, именуемый «Мать городов Русских» располагался на самой границе древнерусского государства… А вот смотрите, гены эти, от Первой Руси, глубоки. Мы все, живущие в России, воспринимаем с уважением город Киев, как первоначальную столицу нашего государства. Так говорили и говорить будем: Киев – Мать город Русских, хотя исторически это и не так. Но это метафора. А ведь царь Пётр Первый тоже основал свою столицу на подобие Киева – на самой опасной границе…

О-о! Слушайте! Я, вообще, побрёл в какие-то дебри – Древняя Русь, Киев, Царь Пётр. Я же пишу о кафе «Блинная» у железнодорожного вокзала. Вот понесло!

Итак, заказал я водки и сока, а к стойке бара подошёл высокий, толстый «борзяк». Сразу стало понятно, что «борзяк» начнёт всем портить настроение. Эдакий мужик-мразь. Энергетический вампир. Ещё таких называют «гондон» и бьют кулаками в лицо с удовольствием. Таких сразу видно, и понятно, что они будут вытворять. Обычно они плохо кончают, и в прямом, и в переносном смысле…

«Борзяк» хотел «подвалить» к усталой сорокалетней барменше. Очень приятной, хорошо накрашенной, замужней стервозе (а в баре разве можно работать и не быть стервозой? Постоянно приходится отшивать уродов пьяных!). «Борзяк» хорошо «принял» за столиком с друзьями, и уже шатался.

Я получил свой скромный заказ.

«Борзяк» окинул меня придирчивым взглядом, и я ему не понравился.

– Твой друг? – кивнул он на меня, обращаясь к барменше.

Я усмехнулся. «Начинается!». Нельзя у вокзала нормальному человеку спокойно выпить в приятной, мирной обстановке! Найдётся урод, который всё испортит! И это двадцать первый век, нанотехнологии, яркий технологический всплеск цивилизации! Да.

Барменша холодно отозвалась на вопрос «Борзяка»:

– Нам запрещено знакомиться с клиентами. Этот мужчина просто заказал выпивку. Я его вижу в первый раз.

– Да-а? – не поверил «ловелас», и снова изучающее осмотрел меня с ног до головы, определив, на свой пьяный взгляд, что я ему не соперник в личном кулачном бою. Во-первых, я был ниже ростом, а во-вторых, за ближним столиком сидели двое крепких друзей «Борзяка». Думаю, именно, второе его делало таким смелым и несдержанным.

«Что ж», – решил я про себя. – «Посмотрим».

У меня были обширные планы, и общение с полицией, и писание объяснительных «кто первым начал» в эти планы не входило.

Внешне я выглядел спокойно. Мозг анализировал: «Надо мирно выкручивать ситуацию. Полезет, я ему отвешу встречных ударов, но, не дай бог, кто-то из его пьяных приятелей попадёт мне по лицу, как потом лепетать на работе оправдания? У Лёши битое лицо! Это будет фурор!… Меня просто не поймут…».

Я, вообще, щепетильно отношусь к физическому воздействию на меня. Казню за такое беспощадно. С руганью в мой адрес, после многих извинений, могу ещё примириться, как и любой достойный мужчина, мирно разойтись – бывает такое у людей, век бешенный и срывается со рта лишнее… А за «физику» никогда не прощаю, и спрашиваю по полной. Как любой нормальный, достойный мужчина…

Я грустно улыбнулся. Я не собирался уходить от конфликта. Взгляд «Борзяка» меня разозлил… Планы планами, но и спустить хамства я не собирался.

Я выпил свою водку, запил густым, холодным томатным соком, и внимательно посмотрел на «Брзяка», готовый ко всему. Итак…

Он отвернулся, смотрел внимательно на друзей за столиком, анализируя пьяным мозгом, впрягутся они в конфликт или нет.

«Решайте», – подумал я, и пошёл в туалет «отлить». Я отдавал инициативу «врагам» – пока то, да сё в туалете, пока руки помою, и выйду из кафе, они меня там и встретят. Классика! Мужчины, мы все это знаем! Почему хулиганы, даже им сорок-пятьдесят лет так предсказуемы?! Забавно.

Когда я вышел через пару минут из туалета, моих визави в кафе не было. Всё ясно – уже ждали у выхода. Что ж, выпить ещё на посошок? Нет, это уже лишнее. Я открыл дверь и вышел. Где мои «герои»?

Увы, никто меня не ждал для кулачной расправы. Мои добрые «враги» пытались поднять с холодного асфальта дёргавшего ногами, словно жук, упавший на спину, «борзяка». Алкоголь сделал своё страшное дело, превратив некрепкого наглеца в беспомощную свинью. Друзья уговаривали «борзяка» перебороть себя, подняться на ноги, и добраться до перрона, где их ждал поезд, но злодею это было не по силам.

Я ушёл со смешанным чувством сожаления и брезгливости. Почему люди доводят себя до скотского состояния, сея вокруг себя дискомфорт для других? Риторический вопрос!

Дворок состоит из двух жилых домов, каждый в четыре этажа по два подъезда, постройки дедушки Хрущёва. Перпендикулярно отсекает пространство такая же четырехэтажная гостиница. Много уютных лавочек, где душа просто просит испить пива вечером. Куча высоченных тополей, несколько вкраплений пышных кустарников шиповника. Метров через тридцать, замыкая пространство Дворка, идёт ряд кладовок и гаражей. За этим великолепием находятся два огромных детских сада. Вот в этом аквариуме кипят своеобразные бытовые страсти…

Я прогулялся к Дому культуры мясокомбината и возвращался обратно. Было тепло, ибо июнь всё-таки победил весенний холод, и я весь проникся полным благолепием и какими-то поповскими елейными радостями, так что, приближаясь к очагу своего обитания с тыла, я шёл в полном умилении. А с тыла два кирпичных дома выглядели совсем неуютно, не смотря на россыпь балконов, высушивающих такие милые груды трусишек, лифчиков гигантских размеров, всяческих пододеяльников и остальных бытовых тряпочек и тряпиц.