Таниэль проснулся в темноте и резко сел на скатке. По шее катился пот. Несколько мгновений он неподвижно сидел, пытаясь прояснить затуманенный разум, пока не различил у входа в палатку какую-то фигуру.

— Поль? — позвал он.

Она кивнула. По крайней мере, так ему показалось. Он потянулся к ранцу, достал старую табакерку и насыпал пороха на тыльную сторону ладони. Быстро вдохнул — и благодаря пороховому трансу ночное зрение улучшилось в десять раз. Ка-Поэль стояла на коленях около палатки, а за ней маячил кто-то еще.

— Что такое, Поль?

— Выходи, Два Выстрела, — раздался хриплый голос. — Тебя хочет видеть леди-канцлер.

Ка-Поэль ткнула большим пальцем через плечо, будто это и хотела сказать. Таниэль застыл. Что нужно Линдет в такой час? Быстро одевшись, он сунул за пояс нож, на всякий случай вдохнул еще щепотку пороха и выбрался из палатки. Снаружи поджидали четверо головорезов Линдет. Как их там называл Стайк? Черношляпники.

Не похоже на светский визит.

Что происходит? Неужели Стайк его предал и рассказал Линдет о планах «Тристанских призраков» остаться защищать город дольше, чем намечалось? Таниэль едва не прихватил с собой штуцер. Ничего не случится, успокоил он себя. Может, все-таки светский визит — Линдет хочет отдать последние приказы, прежде чем сбежит.

Хотя, конечно, четырех человек за ним бы тогда не отправили.

В сопровождении Черношляпников Таниэль миновал лагерь ополченцев и прошел через центр Планта до северной окраины, где начинался тракт. Он ожидал увидеть обоз, в котором правительство Линдет отправится в следующее укрытие, но с удивлением обнаружил всего около сотни всадников, ждущих у дороги. Ни повозок, ни экипажей.

Таниэль почуял среди собравшихся единственного Избранного Линдет, узнал в лицо нескольких чиновников и Черношляпников, которых видел вчера в церкви. Первые были нагружены тяжелыми седельными сумками, вторые вооружены мушкетонами и карабинами. Линдет, похоже, ездила налегке. Неудивительно, что ей все время удается опережать кезанцев.

Таниэля привели к середине колонны, где Линдет, стоя рядом с лошадью, негромко отдавала распоряжения одному из слуг. Несмотря на теплую погоду, она куталась в плащ и на первый взгляд показалась Таниэлю маленькой и невзрачной. Но когда она повернулась к нему, и он увидел эти ее глаза, горящие и проницательные, то едва не отпрянул.

— Два Выстрела, — поприветствовала она Таниэля.

— Леди-канцлер.

Сложив руки за спиной, Таниэль встал по стойке «вольно». Для солдата вроде него это вполне естественно, и можно держать руку у поясного ножа. Он кожей чувствовал, что Черношляпники за спиной все еще следят за ним.

— Давайте окажем друг другу любезность, — сказала Линдет почти приветливо. — Вы не станете притворяться, будто не собираетесь нарушать мой приказ. В свою очередь, я не стану притворяться, что ваша жизнь имеет для меня хоть какое-то значение. Честно, как по-вашему?

— Я не знал, что мы притворялись, — ответил Таниэль. — Хотя мне любопытно, как вы узнали. Стайк рассказал?

— Стайку необязательно мне что-либо рассказывать. Не подчиняться мне — в его характере, и я почти ожидала чего-то подобного, даже несмотря на столь заманчивое поручение на севере. Стайк — кретин и однажды перегнет палку. Но вы… От вас я такого не ожидала, учитывая, кто ваш отец.

Она держалась не как разгневанный командующий, а как школьная учительница, отчитывающая непослушного юнца. Таниэль внезапно рассердился. Он чужеземец. Доброволец в этой войне. Он может хоть сейчас оставить пост, отправиться домой и никогда не вернуться, и никто в Адро не посмеет его упрекнуть. Ей пристало умолять его о помощи, просить совета, а вместо этого… такое.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил он.

— Ваш новый друг Стайк решил тихонько порасспрашивать насчет сочувствующих мятежу, но он не настолько хитрый, как думает. По-моему, он за всю жизнь не провернул ни одной хитрости.

Линдет покачала головой с презрительной усмешкой на губах.

— Я бы не назвал это мятежом, — возразил Таниэль. Он сосредоточился на дыхании, сохраняя спокойствие. Чему учил отец при общении с рассерженным начальством? Улыбайся, кивай и извиняйся. Бездна, Таниэль не собирался извиняться. — Я просто собираюсь немного потянуть с исполнением приказа. Задержаться чуть дольше, чем намечалось, чтобы у горожан было больше времени сбежать.

— Потянуть с исполнением приказа, — саркастически повторила Линдет. — Вы ступаете по грани, Два Выстрела, но вы правы. Если бы вы задумали открытое неповиновение, то уже болтались бы в петле.

«Интересно, как бы ты объяснила мою смерть отцу, — мелькнуло в голове у Таниэля. — Тебе не понравится, как он отреагирует на смерть члена семьи, даже если кажется, что он обо мне невысокого мнения».

Вслух же он сказал:

— Вас не волновало мое неповиновение, когда «призраки» рисковали шеями, чтобы задержать кезанцев.

— Потому что «Тристанские призраки» двенадцать месяцев следовали одному и тому же приказу: изводить врага и чинить ему препятствия. — Тон Линдет балансировал на грани раздражения. — Я сделала вид, что вы не получили мой последний приказ и просто продолжали делать то же, что и прежде.

Очень натянутая отговорка, и оба это знали. Но Линдет ясно дала понять, что оправдает все, что захочет.

— И что теперь? — спросил Таниэль.

Линдет задумчиво посмотрела на него, перевела взгляд на Черношляпников за его спиной. Таниэль напрягся, пальцы потянулись к ножу.

— Приказ остается в силе, — наконец сказала она. — «Тристанские призраки» остаются в Планте на два дня, пока не прибудут кезанцы. Вы будете препятствовать им продвигаться через город и по дороге на двадцать миль. Затем отступите и вернетесь к прежним обязанностям в низине. Вы не сможете победить. Кезанцев слишком много. Если останетесь, то, скорее всего, и вы, и остальные «призраки» погибнут. Вы были очень полезны в этой части страны, и потеря меня расстроит. Но у меня уже есть один Бен Стайк и другой не нужен, поэтому, если решите не подчиняться приказу, сделайте одолжение, умрите как герой.

Таниэль поджал губы. Властность Линдет, то, как она вскидывала подбородок и ожидала от других немедленного повиновения, навевали воспоминания об адроанской знати. Но за ее жесткими манерами скрывалась опасная личность, напомнившая Таниэлю отца, — прагматичная и очень неблагородная.

— Это все? — спросил он.

Линдет шагнула к нему ближе. Таниэль находился в сильном пороховом трансе. Он мог убить ее, прежде чем среагируют Черношляпники, и, может быть, в суматохе даже спасти свою шкуру, но по-прежнему казалось, что осторожность нужно соблюдать именно ему.

— Если вам удастся выжить, — тихо сказала Линдет, — и спасти несколько тысяч жителей Планта, я повешу вам на грудь медаль, когда выиграю эту войну. Но знайте: неповиновение я запомню навсегда. Несчастные случаи — не редкость, Два Выстрела. Даже для пороховых магов.

Таниэль отметил, что она сказала, «когда» выиграет войну, а не «если». Она по-настоящему верила, что не может проиграть, и Таниэль тоже в это поверил.

— Я тоже запомню, — ответил он. — Запомню, что вы человек, который способен бросить на погибель десяток тысяч горожан, чтобы подстраховаться.

Линдет вскочила на лошадь, умело натянув поводья, и несколько раз объехала вокруг Таниэля, глядя на него сверху вниз.

— Должна вас предупредить. Мои шпионы сообщили, что с Избранными несколько Стражей. Удачи, Два Выстрела. И будьте осторожны. Не думайте, что Стайку можно доверять. Он бешеный пес без поводка. Если не погибнете сами, он вас погубит.

Отдача штуцера ударила Таниэля в плечо. Он тут же поджег еще немного пороха в кармане куртки, чтобы пуля, которую он только что выпустил, оставалась в воздухе дольше, чем обычный снаряд. Пуля пролетела сто ярдов, затем пятьсот, потом тысячу, пока он вдруг не впечатал ее в кезанскую Избранную, скачущую верхом по тракту.