– Спасибо.

Сам Джордан был в темно-сером двубортном костюме, белой сорочке и широком галстуке в красный горошек. У него за спиной на стене почета, среди прочих, были его фотографии вместе с Бушем-старшим, Клинтоном, Обамой, Нельсоном Манделой и Бейонсе[10]. Сам я лично встречался с двумя из этих президентов. Один из них даже прикрепил мне на грудь медаль. Что касается внешности и манер, Джордан харизматичностью превосходил их обоих.

– Я так понимаю, сегодня утром ты первый прибыл на место происшествия на мосту, – сказал он.

– Да, если не считать того типа, кто помог бедолаге перелезть через перила. А ты сам что там делал?

Я почувствовал, что этот вопрос его смутил. Я знаю Джордана еще с тех пор, как мы жили в одной комнате в общежитии, и мне было хорошо известно, как именно он реагирует практически на любую ситуацию. Какое-то время Джордан пристально смотрел на меня, словно взвешивая, сказать ли мне правду.

– Скажем так: я просто случайно проезжал мимо, – наконец сказал он.

– В шесть часов утра, в белом костюме для тенниса?

– Давай оставим этот разговор, Джейк.

Хорошо, я не буду расспрашивать.

– Джанет Морго говорит, ты не считаешь, что смерть Денниса Уитли была самоубийством.

– Совершенно верно.

Наконец я вспомнил, кто такой Деннис Уитли, – точнее, кто такой он был. Хотя я и не узнал сильно искаженные черты его лица, когда он висел под мостом, это был тот самый человек, который прославился, создав сеть ресторанов быстрого питания, призванную бороться со склонностью Америки к полноте. Уитли прославил колледж Сент-Эндрюс.

– В настоящий момент мы стараемся избежать ненужной огласки, – сказал Джордан. – Наверное, ты понимаешь почему.

– Да, – кивнул я.

Я вспомнил Денниса Уитли по серии смешных самокритичных рекламных роликов, в которых тот предлагал американцам бесплатные блюда в подарок за то, что они похудеют.

Уитли установил в каждом своем ресторане подсоединенные к компьютеру точные электронные весы, чтобы каждый посетитель в любом месте мог зафиксировать свой текущий вес. Он стал мультимиллиардером и входил в двадцатку богатейших людей Америки по версии журнала «Форбс».

– Но это еще не всё, – продолжал Джордан. – Деннис Уитли был смертельно болен; все последние недели он находился в подавленном состоянии. Мы разговаривали с ним практически ежедневно. У него был рак поджелудочной железы, начались метастазы… По его словам, врачи давали ему от силы пять недель жизни, а своей жене он ничего не сказал.

– Почему? – спросил я.

– До самого недавнего времени ему казалось, что он вылечился, – сказал Джордан. – Однако несколько недель назад началось ухудшение, и дальше все стремительно покатилось в пропасть. Ивлин Уитли очень… впечатлительная. Деннис не хотел ее тревожить.

– Сейчас она вышла на тропу войны.

– Ивлин также не знает, что две недели назад Деннис пожертвовал колледжу пятьдесят миллионов долларов. Я собирался объявить об этом в понедельник на собрании попечителей.

– Кому еще известно об этом пожертвовании?

– Насколько я знаю, никому, кроме финансового управляющего Уитли. В отличие от большинства других крупных подношений, которые мы получаем, дар Денниса никак не был ограничен. Никаких привязанных к нему ниточек. Он просто сказал: «Джордан, подыщи этим деньгам хорошее применение».

– Колледж уже получил деньги?

– В настоящий момент они находятся на моем личном дискреционном счету.

– Как ты намереваешься с ними поступить?

– Основать центр изучения проблем глобального потепления имени Уитли, – сказал Джордан.

Раздался стук в дверь, и в кабинет просунулась голова секретарши:

– Вам снова звонит из Вашингтона конгрессмен Корнуэлл.

– Передай Сэму, что я ему перезвоню, – непринужденно улыбнулся Джордан, опускаясь на кожаный диван. – Дженни, десять минут никто не должен мне мешать.

– Разумеется, – ответила секретарша, закрывая дверь.

Улыбка Джордана исчезла.

Бросив фуражку на другой диван, я уселся напротив. Даже несмотря на то, что мы были одного возраста, Джордан определенно выглядел моложе. Его темно-коричневая кожа оставалась такой же гладкой, без морщин, как и в тот день, когда мы впервые встретились в колледже. При росте шесть футов он по-прежнему был стройным и поджарым. И только на висках его коротко подстриженные черные волосы теперь были слегка тронуты сединой.

– Давненько я тебя не видел, – сказал Джордан, внимательно глядя мне в лицо своими темными глазами. – Как идут дела?

– Делать мне абсолютно нечего, – ответил я. – И с этой задачей я справляюсь великолепно.

– Когда-то у тебя много чего получалось великолепно.

– Да… но я уже давным-давно вышел в отставку.

– Сказать, что твоей квалификации с лихвой хватает для работы в службе безопасности студенческого городка, – это ничего не сказать.

И он был прав.

– Послушай, Джордан, я очень признателен тебе за это место. Перспективы у меня были никудышные. Или я соглашался на него, или отправлялся выбивать деньги у несостоятельных кредиторов.

– Джанет Морго хочет тебя выгнать, – заявил Джордан. – На прошлой неделе она сказала мне, что ты оказываешь дурное влияние на остальных. Она попросила подыскать тебе какую-нибудь другую работу… быть может, в службе доставки.

– Если честно, я и сам подумывал о том, чтобы уйти, – сказал я, решив не заводить разговор о своем временном отстранении от дел.

– И чем ты собираешься заняться? – скептически спросил он.

– Намереваюсь побороться на предстоящих выборах с конгрессменом Корнуэллом, – сказал я. – У меня здесь просто ошеломительная поддержка. Я уже ощущаю ее в таверне «Фолл-Крик».

– С Джанет я сам разберусь, – усмехнувшись, сказал Джордан. – Порой с ней приходится нелегко, но она гораздо лучше своего предшественника, уж поверь мне. Ты его не видел, но это был верзила с внешностью неандертальца и таким же интеллектом.

– Трудно в это поверить.

– Ну, что еще новенького? – спросил Джордан так, словно располагал всем временем на свете. Не было никаких сомнений, что ему от меня что-то нужно, но я понятия не имел, что именно.

– Двое студентов считают, что в сегодняшнем матче я должен выйти на поле защитником, – сказал я.

– Если Танк готов выйти на поле, я ничего не имею против.

В прошлом мы с Джорданом играли в связке в студенческой команде Сент-Эндрюс, в составе которой даже выиграли национальный чемпионат в третьем дивизионе. У Джордана было телосложение Эммита Смита[11], а бегал он как олень. Я же устремлялся прямо вперед, как таран, собирая кучу-малу. Джордан был включен в символическую любительскую сборную США и был назван самым ценным ее игроком. А мне пришлось менять коленный сустав на левой ноге.

– Итак, давай перейдем к делу. Что тебе нужно, Джордан?

Встав, президент подошел к открытому окну и уставился на площадку. Я ждал, когда он выложит мне, что у него на уме. Предположительно это было как-то связано со смертью Денниса Уитли. Неудивительно – как-никак он перевел такие большие деньги…

– Не сомневаюсь, ты помнишь, Джейк, было время, когда я искренне заботился об улучшении условий жизни, – раздельно произнес Джордан, словно зачитывая текст диктанта.

Наступила пауза. Похоже, он ждал от меня подтверждения. Я ничего не сказал.

– Благодаря доктору Кингу, Медгару Эверсу[12] и другим, проложившим сияющий путь, я получил возможность исследовать эти границы… через наследие, купленное кровью. Я всегда помнил это. После того как ушел из Корпуса мира[13], я решил работать в бедных районах, воплощая в жизнь это наследие. Я был хорошим адвокатом. Правда, – сказал Джордан. – Я заслужил свои награды в Детройте, точно так же, как ты заслужил их в армии.