Толпа зевак дружно ахнула. Тело начало долгий полет ко дну ущелья. Раскинув в стороны руки и ноги, оно шлепнулось на здоровенный плоский камень посреди потока.

Невероятно, но голова мертвеца осталась подвешенной в воздухе в нескольких футах под мостом: обломок позвоночника застрял в проволочной петле, перере́завшей шею.

– Матерь божья… – простонал Кен Макриди, заглянув за ограждение.

Бесформенной грудой он повалился на настил.

Притихшая толпа смотрела на мертвую голову в бейсболке, плотно нахлобученной на пепельно-соломенные волосы, медленно покачивающуюся из стороны в сторону на конце проволоки. Левой рукой я осторожно потянул веревку, поднимая голову к себе.

Она была всего в двух-трех дюймах от моей вытянутой руки, когда вывалилась из петли. Кто-то из зевак вскрикнул. Через несколько секунд голова упала в бурлящий ручей под нами, подняв фонтан брызг. Мгновение она качалась на поверхности воды, но затем стремительный поток унес ее по усеянному камнями руслу.

Капитан Морго неподвижно застыла рядом со мной, провожая взглядом мертвую голову, скрывшуюся за первым порогом. Я взглянул на ее ремень, проверяя, захватила ли она в числе прочего рацию. Не захватила. Я бросился бегом к ее машине.

Лысый мужчина в пижаме снимал происходящее, стоя на площадке перед мостом. Выхватив у него из рук видеокамеру, я устремился прямиком к машине капитана Морго. Распахнув правую переднюю дверь, схватил рацию с зарядного устройства на приборной панели и переключился на частоту экстренных вызовов, выделенную управлением шерифа и полицией округа Гротон.

– Говорит Джейк Кантрелл, служба безопасности колледжа Сент-Эндрюс, – сказал я, стараясь сохранить голос спокойным. – У нас «пять-девять» на подвесном мосту через ручей Фолл-Крик. Возможно, код «двойка». Немедленно пришлите следственную бригаду.

Диспетчер в управлении шерифа тотчас же подтвердил, что вызов принят. Диспетчера полиции Гротона я попросил связаться с пожарными, чтобы те выслали поисковый отряд к концу порогов и попытались перехватить голову жертвы, прежде чем ее унесет в озеро.

Последовала пауза, наконец диспетчер ответил:

– Вас понял… будет передано.

Мне оставалось только гадать, какую реакцию вызвало это известие.

Лысый мужчина, у которого я отобрал видеокамеру, подошел к машине капитана и принялся колотить в стекло, требуя, чтобы я ему ее вернул. Распахнув дверь, я решительно выбрался из машины, сжимая камеру в руке. Мужчина попятился назад.

– Вы сможете забрать видеокамеру в службе безопасности колледжа после того, как мы изучим запись, – сказал я. – Спасибо вам за вашу гражданскую позицию.

Направляясь через толпу, я услышал вдалеке повторяющиеся отголоски сирен машин чрезвычайных служб.

– По-моему, это Джейк Кантрелл, – сказал какой-то мужчина в толпе.

– Господи, это точно он… это Танк, – пробормотал второй.

Оба бывших выпускника были примерно одних лет со мной. Оба в зеленых с белым толстовках с эмблемой колледжа Сент-Эндрюс. У одного такой живот, словно он на шестом месяце беременности. Второй сжимал в правой руке бутылку пива.

– Джейк, жалко, что ты сегодня не сможешь выйти на поле, – окликнул меня он, пока я протискивался сквозь толпу.

Кен Макриди охранял вход на мост. Его молодое веснушчатое лицо было перекошено. К одному ботинку прилипли две тонких струйки рвоты.

– Извините, Джейк, – пробормотал он.

– Не бери в голову, – сказал я, похлопав его по плечу. – С минуты на минуту сюда прибудет следственная группа из управления шерифа. А пока, полагаю, тебе нужно перегородить желтой лентой вход на мост с обеих сторон и переписать номера всех машин на стоянке. Может статься, кто-либо из владельцев видел что-нибудь вчера вечером, и их следует опросить как можно быстрее.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Кен.

– Пропал телефон экстренной связи в кабинке под синим огоньком на краю ущелья. Возможно, тот, кто это сделал, выбросил его вниз. Имеет смысл поискать его: вдруг на нем остались отпечатки пальцев.

– Слушаюсь, сэр! – повторил Кен.

Я по-прежнему держал в руках видеокамеру.

– Когда закончишь, отнеси это к нам. Вероятно, на ней нет ничего сто́ящего, но, по крайней мере, видео с головой не будет выложено в Интернет.

Кен направился к машине, но я его окликнул:

– Первым делом возьми камеру и засними всех, кто собрался на площадке.

– Слушаюсь, сэр! – снова повторил Кен.

Капитан Морго не двинулась с того места, где до этого висело мертвое тело. Она стояла, подбоченившись, и глядела на меня так, будто это я был повинен в потере трупа.

Конец плетеного шнура по-прежнему свешивался с перил. К нему был прикреплен кусок оцинкованной проволоки длиной около фута; окровавленная петля сжалась в диаметре всего до одного дюйма.

Это была проволочная спираль, острая, как бритва, штуковина, которую мы использовали для защиты своего базового лагеря в Афганистане. Всего несколько недель назад я видел, как целую катушку такой проволоки разматывали вокруг стройки после того, как местные защитники окружающей среды разбили стекла бульдозера.

– Вероятно, этот человек веселился где-то неподалеку, – сказал я капитану Морго, убрав веревку и сняв перчатки. – Полагаю, он из какого-либо студенческого братства. У него был соответствующий вид.

– Мне прекрасно известно о ваших блестящих лидерских качествах, – ответила та, глядя мне в лицо.

К ее внедорожнику подкатили две полицейские машины. Следом за ними подъехала машина пожарной команды Гротона. Из второй полицейской машины выбралась грузная туша шерифа Джима Дикки. Он направился к мосту.

– Вы свободны, – произнесла капитан Морго таким тоном, будто она была генералом Джорджем Паттоном[3], а я только что провалил операцию по высадке в Сицилии.

Я захромал прочь, но она окликнула меня:

– Офицер Кантрелл, вы одеты не по форме.

Я по-прежнему был в синем пуловере, в котором спал, а также в джинсах и кроссовках. У меня мелькнула было мысль сказать, что я думаю по поводу ее формы, но я сдержался. Я проработал на этой работе всего шесть месяцев, но мой послужной список уже был полон мелочных замечаний. Последний проступок, вероятно, уменьшит мое жалованье за этот месяц еще на десять долларов.

– Вы приведете себя в надлежащий вид и доложите мне в девять ноль-ноль.

Навстречу мне шел шериф Дикки, направляющийся к мосту.

– Эй… а вот и наш Солдат, – с презрительной усмешкой окликнул меня он, когда мы поравнялись.

Имея мускулатуру вола, Дикки при росте шесть футов два дюйма весил по меньшей мере двести восемьдесят фунтов[4]; его седые волосы были коротко подстрижены, а подбородок торчал длинным тонким клином. Лет пятидесяти, он уже почти два десятилетия был шерифом округа.

– А ты сегодня никого из своих не убил? – насмешливо спросил Дикки.

Я пропустил его слова мимо ушей.

– Ну конечно, еще слишком рано, – донесся мне вслед его скрипучий голос.

Я поднял взгляд на утреннее небо. Из пепельно-серого оно стало нежно-голубым. В ослепительных лучах солнечного света развесистые дубы и клены по склонам ущелья словно вспыхнули огнем.

Когда я подошел к своему пикапу, по склону с ревом поднялся красный мотоцикл, свернувший на стоянку. Это был старый «Индиан Скаут», любовно восстановленная классика.

Затормозив, приехавшая на нем молодая женщина правой ногой опустила подножку. На руле мотоцикла был закреплен радиосканер, настроенный на полицейскую частоту, и я услышал отрывистый голос диспетчера. Одним изящным движением женщина слезла с мотоцикла и направилась к мосту.

Перегородив ей дорогу, я поднял руку. Женщина взглянула на полицейский значок у меня на пуловере.

– Туда нельзя, – сказал я.

– Я Лорен Кеннистон из «Джорнал».

Лет тридцати, она была около пяти футов девяти дюймов роста, стройная, атлетического телосложения. Одета в точности так же, как и я: пуловер и джинсы, но только вместо кроссовок высокие ботинки. Вероятно, Лорен Кеннистон спала, когда по рации поступил вызов.