– Морфий, – слабо осклабился тот. – «Контрабанда» от тебя и братца.
– Н-нашёл место для тайника, – вяло отозвался Джон, постукивая зубами. – Давай. Нет, не всё – себе тоже оставь.
Игла вонзилась в кожу. Сколько же можно его протыкать? В голове шумело, капли дурмана в вене постепенно сложились в рубиновую змею, опутывая стучащую внутри боль. Сжатые кулаки Джона ослабли. Остался только красный змий и будто окровавленные губы Шерлока, к которым никак не дотянуться, чтобы отплатить за всё…
… Ванесса нашла их в реке, сцепившихся, полуголых, почти потерявших сознание, но живых. Они искромсали одежду, чтобы перевязать раны, твердила женщина, закрывая глаза. Оказала помощь, дала препараты, без лишних слов погрузила в автомобиль. Ни слова укора, Ванесса старательно оставалась слепой. Лишь по пути дозвонилась до Майкрофта и в сочных выражениях прокляла его затею.
Через несколько дней в газетах появились громкие статьи о том, как двое отдыхающих из Англии накрыли наркосиндикат на Ибице. А через полгода те же газеты обмолвились о скромной, но экзотической свадьбе симпатичной брюнетки и одного неприметного мужчины из той же Англии. Обмолвились, главным образом, потому, что незримой тенью на ней присутствовал всё тот же детектив Шерлок Холмс.
«Дорогой Шерлок, я искренне рада, что ты не сжёг приглашение и не послал нас всех к чёрту. Я знаю, что Джон благодарен тебе за это. Ты был моим самым желанным гостем. Я могла бы проклясть тебя за то, что ты учинил тогда на Ибице, и могла бы обнять за то, что сейчас я замужем за самым прекрасным, добрым и нежным человеком в Лондоне. Ты разбил когда-то мою помолвку, но я рада тому, как впоследствии сложились осколки. Каждый из нас получил своё.
Искренне твоя, Ванесса Стемфорд.
P.S. Майк передает тебе и Джону привет.»
~~~
«Чрево юга, где клокочут красные соки земли – любовь. К дьяволу всё, что я думал о тебе раньше, Шерлок! Говорят, твоё сердце гоняет по жилам лёд. Говорят, все силы отхлынули от твоих членов в мозг, и твоё естество отсохло. Бред! О, я ощущаю всю грубость их ошибки на собственном теле.
Ванессы всё ещё нет, и мы перевязываем раны, чем придётся. Ты безжалостно дергаешь меня за одежду, привлекая к себе, ощупываешь лицо, будто слепой. Нервные пальцы застревают в моих мокрых волосах. Ты желаешь убедиться, что я живой. Ты цепляешься за меня, словно я призрак. Чёрта с два я сдохну, Шерлок! Только не здесь и не сейчас! Я не уплыву со своим потом, кровью и гноем по течению. Хотя бы ради того, чтобы ощутить, как птицей в твоей груди бешено бьётся человеческая сущность. Дьявол! Понадобилось моё продырявленное брюхо, чтобы нам обоим разобраться.
Стоит присмотреться, чтобы увидеть: воды реки вовсе не стальные – они золотые, они зелёные, они пурпурные. И как я не замечал этого раньше? Теплые блики солнца играют на воде и твоем оскале. Влажная зелень обступает реку, шарм тропиков ароматами забирается в нос. Плавно курится в венах дурман. Острый хвост рубинового змия свивается вокруг сердца, боль притупляется. Колкий страх отдаёт теперь колким возбуждением. Я на коленях, полусижу на мелководье, ты – в той же позе, грубовато придерживаешь меня. Раны перевязаны, стрелки убиты. Чего мы ждём? Почему не выбираемся? Одежда кажется невыносимо тяжёлой, да и зачем она? Здесь чертовски жарко, сфера воздуха вокруг реки обливается сверкающими каплями пота. Жидкий свет кривится в глазах. Как душно! Я хочу оттянуть воротник майки, тянусь к нему непослушными пальцами, освобождаю тело от ткани. Но ты говоришь, что я ошибся, и это твои брюки. Какая, в сущности, разница. Я говорю, что ничего не путаю, и что это нижний воротник. Ты смеёшься надо мной, но смех выходит дерганный из-за пульсации в простреленном плече. Меня это злит, и я хочу ударить тебя по губам. Но движение выходит вялое, и я лишь мазнул по ним пальцами. Но я упрям. Чёрные струи волос стекают по твоему лбу и вискам. Я хватаюсь за них, притягиваю твою голову и бью – губами по губам. Ты глухо рычишь, ртом я чувствую вибрации утробного звука.
Твои пальцы со злостью путаются в застёжке моего ремня, почти рвут молнию и пуговицу на брюках. Я считаю, что в таком случае имею право довершить то, что начал, и расстёгиваю до конца твои. Ты приспускаешь с меня бельё и брюки, чуть приподнимаешь край тёмной, пропитавшейся кровью майки. Здоровая ладонь нервным движением обхватывает мой член. Я шиплю тебе в губы, порываюсь схватить тебя за что придётся, прижать, подмять. О, боже. Но остроконечный хвост змия мигом раскручивается и с адской силой бьёт по внутренностям. Алая пелена застит бок. Бес его дери! Паршивец – ты усмехаешься и говоришь, что я пока не готов к активным действиям, и мне бы лучше не рыпаться. Ты сам стягиваешь с себя штаны и боксеры насколько позволяет поза. Ремень полощется в бликующей разноцветной воде. Ты приседаешь и притягиваешь меня на себя. Я ощущаю твои пальцы в самом сокровенном месте. Морок слегка отступает, и лезвия воды чиркают по болезненно растревоженной коже и внутренней выстилке. Я цежу, что если бы не рана, то я сам с удовольствием взрезал бы тебя. Змий во мне глухо нетерпеливо рокочет, я пристраиваюсь удобнее, цепляясь за твои плечи, игнорируя твое досадливое шипение из-за раны, и начинаю опускаться.
Мне кажется, я не решаюсь долго. Не желаю осесть полностью, мучая свой вход, нестерпимо растянутый головкой члена. Ты сладострастно кривишь лицо, скрипишь зубами, разрываясь от желания схватить меня за бёдра и натянуть на свой член целиком. Я покачиваюсь на поджатых затёкших ногах, побольнее вцепляюсь в тебя, ловлю твой яростный взгляд. С мстительной улыбкой мучительно долгие секунды заполняю себя тобой, насколько позволяют тугие мышцы. Горло рвёт хриплый выдох. Забитый донельзя проход простреливает болью. Теперь она пульсирует в двух точках тела. Алый всполох душит, я боюсь двинуться, но ты подхватываешь меня здоровой ладонью подмышку и в первый раз дёргаешь бёдрами. Чёрная сладость затопляет твои зрачки, и ты уже не можешь остановиться.
Вокруг больше не зыбко, Шерлок. Твёрдая сердцевина наполняет меня. Ты отбиваешь дьявольский ритм внутри меня. Быстрая река перебирает солнечные струны. Чары тропиков заволакивают воздух звериными звуками. В кустах подрагивает сухая трель, похожая на шуршащий звон бубна. Трель отдаётся в ушах, в голове вздрагивающий звенящий туман. Пот застил глаза, лоб горит, всё кружится. Где-то вдалеке мерно бьёт копыто. Ты отбиваешь дьявольский ритм внутри меня. Какая же ты сволочь. Ты пырнул меня ножом. Ты втянул во всю эту грязь Ванессу, сговорившись с ней. Ты проткнул меня снова, теперь уже собой. Скотина. Ты спас нас всех. Как же хорошо! Несмотря на саднящее чувство, я ловлю экстаз от каждого толчка, алый змий внутри одобрительно рычит. Балансировать дико неудобно. Я держусь за тебя, утыкаюсь лицом в простреленное плечо. Я впиваюсь зубами в обрывок окровавленной ткани рубахи, чувствуя твой вкус на языке. Из-за неловкой позы ты несколько раз выскальзываешь из меня и нетерпеливо толкаешься обратно, не попадая сразу, жёстко вминаясь в промежность. Я матерюсь сквозь зубы, но не опадаю, не слабну ни на дюйм. Изувеченной ладонью ты пытаешься ласкать мой лоснящийся, стоящий колом член, размазывая кровь из вскрывшейся раны по напряжённой плоти. Но под повязкой крошево костей и сухожилий, и ты со злобным шипением меняешь руку. Твоя чудесная музыкальная ладонь, рождённая для скрипки… Будь тот испанец жив, я бы с наслаждением раскрошил по одному все его пальцы. Боль истекает из моего бока, расплёскиваясь розовыми брызгами. Стоны омывают слух. С каждым вздохом я думаю, что отдам концы. Боже, кто мы? Двое слабоумных, перемешавшие свою кровь и сперму, наплевав на безопасность. Продрогшие, вымокшие, лязгающие зубами полутрупы. Мы отбиваем дьявольский такт вместе.
Блесна сверкнула в воде – я поймал тебя, Шерлок. Сейчас истекать в меня на пике может только человек. Ласка движет твоей ладонью, и спустя минуты я кончаю в неё следом за тобой. Рубиновые капли в глазах тают, растворяются в молочных всплесках эйфории. Черта с два я просто так упущу тебя. Ты не сорвёшься, уплыв из моих пальцев. Теперь я знаю, кто ты, Шерлок Холмс».
