***

День первый. Ну, вот кажется и конец. Наверное, я должна плакать, судя по тому, как меня старательно утешают люди вокруг. Из знакомых тетя Юля, тетя Оля, некоторые учителя моей школы. Пережить в семь лет такую катастрофу, наверное, сойдешь с ума. Но я стою и молча без единой слезы, смотрю, как опускают под землю три гроба. Папа, мама и сестра я вас больше никогда не увижу.

Скорее всего, эту трагедию я буду вспоминать с ужасом, но сейчас я не плачу. Лучше бы плакала, а так в груди какой-то странный, пустой, холодный шум, хотя нет, это пустота. Я не слышу собственного сердца, я не слышу никого. Что-то говорит священник, люди вокруг меня – друзья, близкие, знакомые. Поставили три креста. Что будет дальше?

Кто-то тихонько взял меня за плечи и медленно повел с кладбища. Дальше автобус. Дом. Квартира. Пусто. Голо. Мрачно. Ночь. Я лежу на диване, на котором спали мои родители еще не так давно, вчера. Встала, вышла в коридор. Подошла к зеркалу, смотрю в него. Мое детское воображение стало создавать вокруг меня мрачные тени, призраков, монстров. Страшно. Стою босиком – холодно. Медленно закрываю глаза. Открываю. В зеркале он – человек молодой, красивый, но с очень печальными глазами. Вздрагиваю. Становится жутко. Он исчезает. Иду в кровать. Падаю как будто без сознания. Засыпаю.

День второй. Проснулась, в квартире пусто. В два часа дня пришли какие-то люди. Они стали решать, что будет со мной, а главное с квартирой. Меня отвели в другую комнату, поэтому слышу лишь обрывки фраз: …квартиру государству… ребенка в детский дом…к родственникам…плевать, что с ней будет…

И тут вошел человек весь одетый во все черное, очки – лица не видно. Он сказал лишь четыре слова: «Оставьте ребенка, я заплачу». Дал денег и ушел. Ушли они все. И вот я осталась одна наедине со своими мыслями. Стала думать. Вчера узнав, что моя семья разбились в автокатастрофе, я, просто молча, приняла это как факт. И вот сейчас второй день и я не плачу. Неужели я такая жестокая? И так равнодушно отношусь к смерти близких: смерти моего папы, моей мамы и сестры.

Захотелось есть. Нашла еду – хлеб, колбаса. Сделала себе бутерброд. Не знаю, почему, но на вкус как бумага или картон. Вечер. Легла спать. Долго ворочалась, но все же уснула.

День третий. Утро. Ну, наконец-то до меня дошло, я осознала всю суть этой трагедии. Теперь я сирота! Целый день провела в истерике: ревела, плакала, всхлипывала. Дальше не помню. Наверное, уснула от бессилия и безысходности.

***

Стоп, хватит. Я не знаю, почему, но воспоминания трагедии пришли ко мне именно сейчас, хотя за все время я практически не вспоминала об этом. Прошло восемь лет. Восемь! Сейчас я уже достаточно взрослая. Мне пятнадцать лет, я учусь в школе, в этом году заканчиваю девятый класс. У меня хорошая физическая подготовка я легко сяду на шпагат, пройдусь на руках сделаю сальто. Еще меня учили драться, стрелять из пистолета и мое самое любимое метать ножи. За долгие восемь лет я многое повидала, а главное нашла хороших друзей.

Но черт! Почему же мне сейчас так плохо? Даже шоколадное мороженое с клубникой и вафлями на завтрак не смогли спасти ситуацию. Воспоминания нахлынули слишком резко и сильно бьют, но сердцу. Нужно срочно отвлечься.

Ну, вот как всегда. Друзья у меня, конечно же, есть, но вот гулять не с кем. А ведь именно сейчас мне так нужна поддержка. Алиса еще спит, хотя время десять. Катя с Андреем ушли гулять, примазываться к ним смысла не вижу. Маша со своей мамой уехали в город, вернуться поздно. Марина – неплохой вариант. Звоню. Нет, ну, почему мир так несправедлив ко мне? Она на даче. Ладно, делать все равно нечего.

Собралась, надела свои любимые черные шорты и топик. Пошла. В принципе, идти недалеко дача за гаражами. Но именно в этот раз дорога показалась мне настоящим мучением. Все-таки дошла. Первым со звонким лаем меня встретил Сникерс. Потом увидела Марину и тетю Юлю, но им обеим было не до меня. Развернулась и пошла обратно домой. По дороге в голову начали лезть слова из песни Тати, Баста, Смоки Мо – Шар.

• Шар крутится-вертится.

Порой путь, словно лестница в небеса.

Жизнь мелит нас словно мельница,

Но мне в лучшее верится.

• Я не всегда поступал так, как надо.

Я не ангел - ты права! Но ведь и жизнь не сахарная вата.

• Так трудно верить, когда на сердце столько ран.

Можно запутать всех, но себе не вариант.

Врать, хотел понять жизнь и никак

Наверняка есть прямая, но я продолжаю петлять.

Колеса крутятся, резина трется

Пусть тот, кто ждет меня - обязательно дождется.

Пусть то, о чем мечтаем мы. По-любому сбудется.

Дорога стелится, колеса крутятся.

• Облака никуда не спешат,

Облака чисты, ведь никогда не грешат.

К облакам потянулась душа,

Но вдруг звонок и мне надо бежать.

Магия перепаянных плат,

Талант беспощаден, как Понтий Пилат.

Повелитель стихий пишет стихи,

И весь мир приди, сплавятся рифмы в хит.

Бывает так, что неправильный каждый шаг,

И от той лени не знаю, как дышать.

Полюбуйтесь друг судьбы каждый раз,

Твой последний шанс - любить и прощать.

Пустой кошелек - жизнь оставляет счет,

И этот долг не будет прощен,

Но верю, что с удачей суждено однажды встретиться,

Шар крутится, вертится…

• С детства меня учили жестокой игре,

Либо ты, либо тебя либо вообще кто-то вас там всех.

• Воспоминания, сердце бьется, так бешено…

Действительно сердце колотится с бешеной скоростью, заглушая шаги. Пытаюсь успокоиться. Все я вроде спокойна. Ключевое слово «вроде», потому что я нифига не спокойна.

***

Мой слух никогда не обманывал меня, и вот сейчас я слышу, как кто-то идет позади слишком близко. Это немного напрягло, поэтому я решила ускориться. Шаги за мной тоже стали чаще. Повернулась. За мной шли двое мужчин в руке одного бутылка, хотя и по виду понятно, что они пьяны, другой держал нож.

Я решила, что смогу убежать, но левая нога, которая недавно пережила очередной вывих, не позволила мне этого сделать, силы быстро закончились. Но закончились они и у моих преследователей. Я повернулась к ним лицом, расстояние между нами стремительно сокращалось. И тут удача, один из них упал на траву без сил. Второй оказался близко, я ударила. Мне всегда говорили, что если будет драка, старайся ударить первой. Попала в нос, зная силу своего удара, сломала точно. Увернулась от удара с его стороны, врезала в солнечное сплетение. Тут кто-то резко заломил мне руки за спиной, и больно сжал их. Как глупо с моей стороны было поверить, что второй упал из-за усталости после небольшой пробежки. И вот сейчас он заломил мне руки за спиной.

Первый оправился после моего удара. Мне конец! Напрягла пресс, чтобы не было так больно, отвернула лицо. Томительная минута ожидания перед ударом, кажется, она длится вечно. И вдруг резкий крик.

Мои руки свободны. Я даже не успела понять, что произошло. Парень лет двадцати на взгляд. Быстро схватил меня за руку, и мы побежали. Добежали до ЦДМа. Сели отдыхать на кирпичной стене. Сейчас у меня появилось время хорошенько разглядеть своего спасителя.

Как я и сказала, это был парень молодой и очень красивый. Что-то в его лице показалось мне знакомым. В память врезался прошлый год – осень. В тот день мы с Машей гуляли, как всегда вдвоем, затем зашли в магазин, чтобы погреться и купить мне шоколадку. Открывая дверь, я что-то говорила и совсем его не заметила. Врезалась. Помню, извинилась, а он улыбнулся и сказал: «Да, все нормально». Потом зима. Декабрь. Каток. Я опять с Машей, мы катаемся на коньках. Решила показать, что умею ездить спиной. Еду нормально, лед ровный. Вдруг удар я теряю равновесие и падаю, причем на кого-то. Это опять он – тот парень. Помог мне встать, спросил, не сильно ли я ушиблась. Я ответила, что все хорошо. А он, усмехнувшись, сказал: «Смотри, как бы у тебя не вошло в привычку врезаться в меня». Я тоже улыбнулась и отъехала к Маше, а он к своим друзьям.