Вообще, обучение у хозяйки дома было самой неоднозначной частью моей жизни на хуторе. И первой особенностью было само поведение и очень неожиданные знания Ружаны Немировны. Чем больше мы общались, тем отчетливее я понимал, что супруга Богдана Бранича Бийского совсем не так проста, как кажется на первый взгляд. А уж ее знания… чего стоят только лекции о правилах общения, принятых в различных слоях общества! А лекции о старых семьях, чье могущество строится не только на капиталах и политическом влиянии, но и на сохраненных древних знаниях в той области, что здесь именуют естествознанием, а иногда с пафосом зовут философией… И уж точно я не мог не заметить, что сведения по этому предмету, которыми со мной щедро делилась хозяйка дома, не очень-то похожи на то, что я вычитал в гимназических учебниках. У Ружаны Немировны был совсем иной подход к тому, что здесь именуют ментальными манипуляциями. Не классически формальный, а… чувственный, что ли? В учебниках чуть ли не на каждой странице написано о необходимости точного следования «формулам созидания», расписанным до последнего завитка, а Ружана Немировна, преподавая очередной урок, всегда делает упор на необходимость осознания смысла совершаемой манипуляции и волевой контроль. И честно говоря, этот подход мне нравится куда больше, чем плетение ментальных конструкций в соответствии с рекомендациями учебника.
– Это от того, что ты не воспринимаешь эти самые конструкции как осмысленное действие, – пояснила она, когда я поделился своими размышлениями. – Не видишь смысла заложенного в тот или иной завиток или узел. Это нормально на данном этапе. Более того, многим ученикам, из тех, что не ставят себе целью развитие Дара, большего и знать не надо, ведь для того же облегчения быта совсем не нужно понимать, как именно работает ментальный конструкт, достаточно заучить его наизусть. Тем же, кто не желает останавливаться в самом начале пути, такое формальное обучение началам позволяет подойти к пониманию тонкостей ментального конструирования с уже наработанным, пусть и неосознанным набором шаблонов. Но я считаю, что желающий созидать должен с самого начала четко понимать, что именно и для чего он делает. Иначе дальше ремесленника-копииста ему не уйти.
– А ваш метод…
– Строится на понимании, прежде всего. Чтобы добиться результата, ты осознаешь каждый оттенок смысла желаемого действия, отсекаешь лишнее, ненужное, оставляя лишь чистый конструкт, лишенный паразитных наводок от неподходящих эмоций, колебаний и неопределенности, и своей волей воплощаешь его в реальность. Желание, осознание и воля, так называемый метод Большой Триады, и он оказался удивительно созвучен твоему восприятию ментала, – ответила тетка Ружана и, чуть помедлив, призналась: – Хотя, возможно, здесь есть и толика моей вины. Все же впервые ты увидел ментальные конструкции через призму моего восприятия, и это не могло не оказать своего влияния на развитие твоего дара.
Что именно хозяйка дома и моя учительница понимала под «созиданием» и какая пропасть отделяет его от «ремесла», я узнал тем же вечером… и вышло это совершенно случайно. После неожиданно скорого, можно сказать, скомканного ужина дед Богдан вдруг сам взялся за уборку стола и мытье посуды, чего я за ним не замечал ни разу за прошедший месяц моего проживания в семье Бийских. Более того, когда я сам пытался предложить свою помощь тетке Ружане в этом деле, она всегда отказывалась ее принимать, причем с таким видом, словно я ее какой-то привилегии лишить пытаюсь. А тут ни словом не возразила, только кивнула благодарно и исчезла за дверью.
Тем больше я был удивлен, когда увидел, что именно отвлекло ее от ежедневного «священнодействия». Хозяйка дома устроилась на широкой веранде… с прялкой и, совершенно никуда не торопясь, принялась за работу. Если бы дело было хотя бы пару недель назад, я бы не постеснялся обратиться к ней с расспросами, но сейчас… сейчас я отчетливо ощущал сосредоточенность женщины и напряжение ментала вокруг нее. Казалось, он тихо-тихо пел для Ружаны, а пряжа в ее руках мягко переливалась серебром под светом полной луны, и это свечение вплеталось в тонкую шерстяную нить, выходящую из-под ловких женских рук, заставляя ее еле заметно сверкать. Опомнился я, лишь когда внезапно возникший за спиной дед Богдан положил ладонь мне на плечо.
– Посмотрел? А теперь иди. Ружана не терпит чужого внимания во время работы, – тихо проговорил он.
– А…
– В доме объясню. Идем, не будем мешать. – Понимающе кивнул старик, подталкивая меня к дверям.
– Дед Богдан, что это было? – выпалил я, когда мы оказались в комнате.
– Созидание, – просто ответил он. – Заговоренная светом полнолуния нить замечательно подходит для оберегов, знаешь ли. Понравилось?
– Красиво. – Вздохнул я.
– Это еще что. Вот зимой посмотришь, как Ружана огонь в ткань вплетает. Вот где настоящая красота. – В голосе старика мелькнули мечтательные нотки. – Пламя от зимнего очага тепло в одежде долго держит. Да и здоровью способствует. Хоть нараспашку в мороз ходи, захворать не даст… при сноровке мастера, конечно. А Ружана у нас знатная мастерица, да.
– А вы так умеете? – поинтересовался я.
– Увы. Жена моя идет путем Макоши, а мой удел под рукой Перуна. – Развел руками старик. От такого заявления я несколько опешил. Нет, помнится, он упоминал что-то на эту тему, но… вскользь, да и я тогда еще не отошел от своего неожиданного переезда в другой мир и не обратил внимания на слова старика. Как выясняется, зря. И ведь в учебниках об этом нет ни слова, между прочим.
– Дед Богдан, вы что, язычники? – спросил я. Поймав мой взгляд, дед тяжело вздохнул.
– Ну, рано или поздно все равно пришлось бы об этом рассказывать, – пробормотал он себе под нос, чем вогнал меня в еще больший ступор.
– Что, правда, язычники? – изумился я.
– Нет, – хмуро ответил он и замялся. – Ну, не совсем. В общем, это не верования, это другое… школы скорее. Старые школы волхвовства, вот. То же естествознание, только древнее, отсюда и названия школ по именам прежних богов.
– И полагаю, что школа Перуна… боевая, – уточнил я, видя, что собеседник закрывается.
– Можно и так сказать, – нехотя кивнул дед Богдан.
– Научите?
– Я так и знал, – печально проговорил старик, возведя очи горе. Но, поняв, что на меня этот спектакль не подействовал, вздохнул. – Только началам.
– И то хорошо! Вы же не обязаны, – я улыбнулся. Боевые умения лишними не бывают, даже если они начального уровня. К тому же кто сказал, что к тому времени, когда я их освою, дед Богдан не решит продолжить обучение? Уговорю.
– Не в том дело, – ответил он. – Просто научиться большему можно только после обряда Выбора, но вот будешь ты его проходить или нет, это бабушка надвое сказала. Мы с Ружаной не в том возрасте, чтобы брать учеников, а искать учителя на стороне… сложно.
– Не скажу, что все понял, но все равно спасибо. Вы много делаете для меня, дед Богдан, – поблагодарил я старика, на что он только рукой махнул.
– Я поступаю так, как велит моя совесть. К тому же меня просто радуют твои любознательность и открытость. Знаешь, сложно ожидать такого отношения от…
– Бездомного волчонка? – усмехнулся я.
– Скорее уж молодого волка. – Отразил мою улыбку дед Богдан и, бросив взгляд на часы, договорил: – Время уже позднее, иди, читай свои учебники. А завтра на занятии Ружана расскажет тебе и о старых школах, и о Выборе… что сможет, конечно.
Нет, определенно, пусть мне и жаль, что память «реципиента», в тело которого я попал, не желает открываться в полной мере, но в этой «амнезии», точнее, в том, что ее диагностировала Ружана Немировна, есть и определенные достоинства. Иначе, как бы я объяснял незнание вещей, совершенно обыденных для местных жителей? Вот и со школами имени древних богов получилось так же. Не было в них никакой особой тайны, что я выяснил, добравшись до книг в зеркоме. Упоминания о существовании этих школ нашлись и в учебниках по истории и в обзорах по различным философским традициям. Другое дело, что большая часть источников уверяла, будто эти самые школы давно сошли со сцены, уступив пальму первенства в ментальных манипуляциях научному подходу естествознания, а ныне старые традиции пребывают в упадке и чуть ли не забыты, но уж тут доверять печатному слову я не стал. Все же перед глазами у меня почти постоянно маячат сразу два представителя этих самых «забытых традиций», и, судя по обмолвкам, они не единственные приверженцы «ненаучного подхода к ментальным манипуляциям» в этом мире.
