Между ними сгущался воздух, и Бетти нахмурилась, намекая на свое прошлое. Она задавалась вопросом, почему он так отчаянно пытался нащупать уже зажившие раны. Чувствовал ли он вину или просто вел опасную игру, на кону которой была его собственная уникальная жизнь?

— Еще не поздно все исправить, — может если она даст ему шанс на прощение, протянет оливковую ветку между ними, он перестанет вновь намекать на их болезненный роман?

— Ты действительно так думаешь? — Джагхед выглядел так, будто не верил ни единому ее слову, — Просто мне казалось, что ты до сих пор ненавидишь меня из-за той книги, что я выпустил в массовые продажи. После этого ты ни разу не ответила на мои звонки.

— Я не ненавидела, — сказала она окончательно, покачав головой. — Я просто была зла.

— Значит, ты притворилась, что не узнала меня, когда пришла на задание? — Он посмотрел на нее с недоверчивым взглядом.

— О, уж извини меня, что я не сразу поняла, что ЭфПи Джонс — знаменитый автор из Ривердейла, которого мне ФБР поручили защитить, оказался тем же человеком, что и Джагхед Джонс, который, в свою очередь, является большим поклонником «Truman Carote», и который напился в стельку пару лет назад на свадьбе своего единственного лучшего друга, — Бетти вновь скрестила руки и сделала глубокой вздох, пытаясь успокоить свое быстро растущее кровяное давление в висках, — Да и давай ты не будешь делать вид, что не пытался скрыть свою подлинную личность от меня, потому что если бы я знала, что это именно Джагхед, а не ЭфПи, то никогда бы не взялась за это дело.

— Но почему тогда ты не поднимала трубку, а затем вовсе сменила номер?

— Хорошо, я сдаюсь, — она вскинула руки в воздух, приняв поражение, — Просто я не могла говорить с тобой после того, как твой шедевр причинил мне колоссальную боль. Ты счастлив?

— О Боже, Беттс. Нет, — сказал Джонс, мгновенно став серьезным и его пальцы грубо коснулись своих же иссиня-черных волос, свисающих на лоб, — Я не счастлив, я, черт возьми, причинил тебе боль. Тогда мне казалось, что мой поступок правильный, но сейчас я осознал свою безрассудность. Мне стоило позвать тебя в гости и попытаться поговорить, а не сдаваться на полпути. У меня нет оправдания, за исключением моей трусости, и мне так жаль, что я не смогу вновь вернуть доверие. Ты понятия не имеешь, Беттс.

Так как последние двадцать четыре часа были насыщенными, Бетти решила, что у неё нет больше лишнего времени, чтобы объяснять брюнету о том, как было бы возможно восстановить её доверие. Но была и еще одна причина, по которой она молчала, оставляя Джагхеда в недоумении. После того, как Элизабет разоблачила «Черного Капюшона», половина средств массовой информации нещадно атаковали её, разрушая еще неокрепшую психику и заставляя полностью отказаться от своей личной жизни, в надежде, что больше никто не всколыхнет израненное сердце.

Похоже, что теперь швы стали разрываться, наполняясь темной жидкостью вперемешку с лимфой.

Когда Джагхед работал над своей книгой, он пообещал, что изменит имя её персонажа, но Бетти это никак не успокаивало, она чувствовала себя, словно оголенный провод под высоким напряжением. В этом романе молодой писатель повествовал о своей жизни, не скупясь на всякого рода подробности, которые полностью разбили Купер.

В конце концов, Элизабет смогла взять себя в руки и уйти с головой в новую ответственную работу, помогая себе отвлечься от предательства, стереть все ненужное из памяти и просто-напросто притвориться, что ничего и не произошло. Выходит, пока этот чудный паренек в серой шапочке не протянул ей сухую одежду в своей гостиной, она была уверена — его больше не существует, по крайней мере в её голове.

— Ты использовал меня, — ей тяжело было сохранять спокойствие при разговоре на такие душераздирающие темы, она боялась потерять контроль над своим телом и отчаянно пронзить свою мягкую кожу на ладонях ногтями.

— Ты права, я использовал, — признался Джагхед, ощущая себя еще более опустошенным, чем его собеседница. — У меня нет оправдания, я же говорил, я просто не мог представить себе эту историю, написанную мной, как-то по-другому.

— Но ты писал о моих шрамах! Ты превратил мой худший позор в своего рода характерную особенность для развития сюжета.

— Особенностью была ты, и это, — темноволосый парень побледнел от сказанных ею слов, а затем неуверенно показал на её руки, — Это неотъемлемая часть тебя и в этом нет ничего постыдного.

— Сказал бы ты это лет десять назад моей маме, — смех Бетти был настолько горьким, что он удивил даже её.

— Мне нужно, чтобы ты знала, как сильно я сожалею обо всем, — он опустился на стену, пытаясь перебороть внутренние волнение внутри своей грудной клетки, — Я должен был спросить твоего разрешения, а не просто поставить перед фактом, но ты не отвечала мне, потому и решил по абсолютной глупости растолковать это, как согласие с твоей стороны.

— Разве это имело бы какое-то значение? — с вызовом спросила Купер, искренне удивляясь детской наивности парня, — Если бы я сказала «нет», попросила убрать меня из книги, ты бы это сделал? Или все-таки не смог?

— Я бы хотел ответить тебе, что непременно смог, но не знаю наверняка, как бы поступил на тот момент, — Джагхед задумчиво вздрогнул и нервно потянулся к подолу своей рубашки, — Теперь все иначе, я уверен, что заставил тебя страдать, учитывая твой неудачный опыт с «Черным Капюшоном».

— Это заставило меня почувствовать себя… разоблаченной и уязвимой. Хотя ты говорил, что изменил имя моего персонажа, но это все еще была я. А что касается «Капюшона», Господи, даже не пытайся вникать, тебе не понять, что я чувствовала каждый раз, когда на экране моего смартфона высвечивался неизвестный номер, — блондинка протирала большим пальцем переносицу, чтобы облегчить внезапно возникшую мигрень, — Я до сих пор каждый раз подпрыгиваю на месте, когда слышу телефонный звонок.

— После того, что случилось в моем доме — похоже на то, что я не могу перестать травмировать тебя.

— Это была уже работа, — она протянула руку и осторожно коснулась его предплечья, прежде чем уйти, — Я не виню тебя в том, что случилось пару лет назад, — повторное появления ЭфПи Третьего в её жизни заново всколыхнула давно зарытые в себе чувства, которые она так долго пыталась отогнать прочь. И теперь вместо обиды, она совершенно ничего не чувствовала, кроме расползающегося тепла в давно остывшем сердце, как бы она не пыталась сопротивляться. — Я прощаю тебя, Джагги.

— Ты не обязана, Беттс. Я даже не уверен, что смогу простить сам себя, после всего случившегося.

— Я хочу так, — голос Элизабет казался совершенно безмятежным, — Уверенна, что ты очень жалеешь о своем необдуманном поступке, ведь тогда ты был еще совсем юным, когда позволил этому случиться.

— Ты, черт возьми, не должна меня прощать! — Огрызнувшись, Джагхед быстро отстранился от Бетти, выдерживая установленную им дистанцию. — Не после того, как я украл твою счастливую жизнь, а потом спрятался, как последний трус.

— Но мне нужно простить тебя, хорошо? Это снимет с меня некую тяжесть, которая висела мертвым грузом на моей шее. Позволь мне, — неожиданно Джонс решительно сократил расстояние между ними, положив свои холодные ладони по обе стороны фарфорового лица Купер.

— Я гребаный трус, — прошептал он, ещё крепче обхватывая нежную кожу, — И я сейчас не только о книге.

— Ой, — Бетти взглянула на него и почти вздрогнула от его напряженности.

— Я не мог просто вычеркнуть тебя из книги, из своей гнусной жизни, — Джонс наклонился еще ближе, разрушая невидимое личное пространство Бетти и останавливаясь в нескольких дюймах от её пересохших губ, — Моя история никогда бы не была полной, если бы в ней не было тебя.

— Ты в этом так уверен? — Он однозначно имел ввиду не просто книгу. Если бы она была более профессиональным агентом, чем являлась сейчас, она бы просто прервала эту речь и вышла из комнаты, но Элизабет инстинктивно приблизилась к нему.