– Не пойдёт! Купцов пороть – товару не видать! – возразил Макар.

– Золотые слова! – согласился писарь. – Как это я сам не додумался? Это надо записать. Это надо для внуков оставить!

– Да погоди ты со своими внуками! Эй, малый! – позвал царь скорохода. – Сбегай ещё раз к Василисе. Что она посоветует?

– Дяденька царь, а чего я всё к ней бегаю? Давай её сюда позовём, – сказал мальчик.

– Да где же это видано? Бабу, да в царскую думу пускать! – заволновался Чумичка.

– Нельзя! – закричали бояре. – Не женское это дело – в думе сидеть! Пусть дома советует!

И мальчишка помчался за ответом. Через пять минут он доложил царю:

– Она говорит, с купца надо полбочонка серебра взять! Сразу тот купец поумнеет.

– А что? Дело она говорит! – закричал боярин Морозов. – Серебро то и дадим за Соловья-разбойника. Тому, кто его выловит.

– Надо же! – удивился Чумичка. – Как выдумывает! Даром что баба!

Царь стукнул посохом.

– Ну так и пиши!

– Вот тут ещё одна новость есть, – сказал вдруг парень из зеркала. – Только я не знаю, говорить её или нет? Уж больно новость необычная. Нельзя её при всех.

Дума притихла.

– Ваше величество, – сказал Чумичка, – прикажи боярам: кто умеет тайну хранить – пусть остаётся, кто не умеет – пусть домой идёт!

– Так тому и быть.

Макар согласился.

Сейчас же к выходу направился боярин Чубаров.

– Ну её к лешему, эту тайну! Не знаешь – не проболтаешься!

– Теперь говори! – приказал писарь зеркалу.

– Так вот, – говорит парень, – царь наш собирается нас покинуть. Устал, говорит. Надоело, говорит, царствовать. В деревню хочет уехать.

– Как же так?! – встрепенулся писарь. – А я?

Он упал перед царём на колени:

– Не губи, царь-батюшка! Какое же это царство без царя! Чьи же я мысли буду записывать?

– Что же, без меня и мыслей не будет? – удивился Макар.

– Какие же это мысли, – закричал Чумичка, – если они не царские?!

– Ничего, ничего! Всё хорошо будет. Тут и бояре есть, и Василиса Премудрая, – успокоил его Макар. – А моё слово твёрдое – уеду я. К бабушке. Загорать буду, как все люди. Сено косить. Лещей стану ловить на удочку. Вопросы есть?

– Есть! Есть! – закричал боярин Морозов. – А ловить-то на что будешь?

– Как – на что? На червяка!

– Прошу слова! Прошу слова! – потребовал Морозов. Он выбрался вперёд и заговорил: – Уважаемые бояре! Лещ – он рыба хитрая. Он на червяка не пойдёт. Его на манную кашу брать надобно!

И они завели долгий рыболовный разговор.

В это время в избушке у Бабы Яги блюдечко вдруг помутнело и ничего не стало видно.

– Это почему? – спросил Митя.

– Змей Горыныч на охоту вылетел, – ответила Баба Яга. – Он теперь весь воздух взбаламутит. До вечера ничего не увидишь. Чтоб ему провалиться, замечательному! Чтоб у него всё полопалось, у самого красивого!

– Сколько он народу поел – страсть! – добавила Кикимора. – Ох, не нравится он мне, наш хорошенький.

– А почему же вы его замечательным называете? И хорошеньким? – удивился Митя.

– А потому, что его ругать нельзя, – объяснила Баба Яга. – Кто его ругать станет, того он съест.

– И тебя съест, бабушка?

– Меня-то не съест, – ответила старуха. – Подавится. Но неприятностей не оберёшься!

– Бабушка, а ваш царь Макар хороший? – спросил Митя.

– Да ничего, хозяйственный, справедливый. И с Василисой Премудрой советуется.

– Ну, а она какая, Василиса Премудрая?

– Спросил тоже! Да она же моя племянница! Она столько вещей придумала – не сосчитать! И сапоги-скороходы! И яблочко – по блюдечку! И ковёр-самолёт!

– Ей Домовой помогает, – вставила Кикимора, – помощник ейный.

– Знаешь что, бабушка, а мне у тебя нравится, – сказал Митя Бабе Яге. – Можно, я у тебя здесь поживу немного?

– Живи хоть всё лето! – отвечала Баба Яга. – Только не лезь куда не надо, вот и всё.

Незаметно наступил вечер, и блюдечко снова прояснилось. Митя наклонился и стал смотреть. И снова он увидел царский дворец. Позади дворца стояла баня. А из бани шёл пар.

Царь Макар, весь в мыльной пене, сидел на лавке, а прислужник Гаврила хлестал его веником.

– Подбавь парку! Подбавь парку-то! – кричало его величество, выплёскивая пену. – Будто не царя моешь! Веничком меня, веничком любезного! У-у-ух!

Потом царь задумался:

– Эй, Гаврила, как ты считаешь, войско тут без меня не разбежится? Если уеду я?

– Да не должно, ваше величество. С чего бы ему разбегаться?

– А как возьмёт и разбежится!

– А что! – согласился Гаврила. – Возьмёт и разбежится. Долго ли разбежаться-то?

– Ну ладно. А купцы как? Не перестанут торговать с заморскими странами?

– Купцы? Да нет, конечно. Зачем им переставать?

– А как возьмут и перестанут?

– А что? Могут и перестать. Перестать – это не трудно. Это в два счёта можно, – согласился слуга, нахлёстывая царя веником.

– Ну, а войны тут без меня не будет? Как ты думаешь?

– Не должно быть. Кому она нужна, война эта?

– А как враги нападут, что тогда?

– А как нападут, тогда будет, – уверенно сказал Гаврила. – Кабы не напали, тогда другое дело!

– Эх ты! – рассердился Макар. – Толку от тебя! Разбежится, не разбежится! Перестанут, не перестанут! Нападут, не нападут! И так и эдак по-твоему получается! Помолчал бы уж.

И он, распаренный, погрузился в свои думы.

…А тем временем писарь Чумичка, заложив руки за спину, ходил вокруг царского дворца.

– И как же мне теперь быть? – рассуждал он. – Я же пропаду. Кому я нужен теперь без царя-то? Ведь меня теперь работать заставят! На кухню пошлют.

И он побежал искать царскую дочку Несмеяну.

…Несмеяна со своей прислужницей Фёклой сидела на берегу пересохшего пруда и ревела во весь голос:

– Ой-ой-ой-ой-ой-ой – мама! Ой-ой-ой – папа!

– Несмеяна Макаровна, – сказал Чумичка, – оторвитесь на минутку, дело есть.

– Какое? – спросила Несмеяна, перестав плакать.

– Царь, ваш батюшка, бросить нас собирается. Хочет в деревню уехать. Вот беда какая!

– Да ну?! – удивилась дочка. – А в какую деревню?

– Какая разница в какую? Ну какая разница?

– Если мы в Марфино поедем – это хорошо. А если в Павшино, так плохо!

Теперь удивился писарь:

– Почему?

– Да потому, что там бык бодучий! Вот почему.

– Царевна, надо царство спасать, пойдите поговорите с батюшкой. Он вас одних послушать может.

– Не могу. Я плакать должна, – сказала Несмеяна. – Как наплачу целый пруд, мне карету подарят.

– Ну, Несмеяночка, милая, – упрашивал Чумичка. – Я уж тут за вас поплачу. Постараюсь с Фёклой Сергеевной.

Несмеяна пошла к царю, а Чумичка сел на её место и заплакал горючими слезами.

Через полчаса Несмеяна вернулась.

– Уговорила! – сказала она. – Всё в порядке. В Марфино поедем. Там быки не бодаются!

– Только о быках и думаете, уважаемая Несмеяна Макаровна! – закричал Чумичка.

В избушке на курьих ножках Баба Яга, Митя и Кикимора не отрываясь следили за тем, что показывало блюдечко. Пока оно снова не помутнело.

Наверное, это Змей Горыныч возвращался домой с охоты.

– Что же дальше будет? – спросил Митя у Бабы Яги.

– Завтра увидишь! А сейчас спать ложись!

Было поздно. Кикимора распрощалась с ними и ушла в своё болото. Митя лёг на лавке под окном и очень быстро уснул.

А Баба Яга ещё долго возилась у печки. Мыла посуду и бормотала себе под нос что-то вечное, Бабиное Ягиное.