Любимый сын не исчез из ее жизни. Мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения с Ларсом и его хозяевами, встречаемся и ведем разговоры уже не только собачьи. Он-то и стал отцом Каськиных детей. Ох, и безобразники, все в папашу!
Так мы живем. Так разговариваем. Спасибо вам, собаки! И то, чему вы меня научили, стало неотъемлемой частью моей практики зоопсихолога. Благодаря вам я могу, например, поддерживать спокойствие пугливой собаки или сдерживать порывы у возбудимого и очень подвижного воспитанника.
Но мне приходится использовать невербальное внушение и для экстренных ситуаций, которые в собачьей практике встречаются гораздо чаще, чем в человеческой психотерапии. В этом случае можно прибегнуть к моментальному невербальному воздействию, одновременно навязывая партнеру те или иные необходимые формы поведения. Если прямо ко мне направляется малознакомый ротвейлер, причем с явным намерением попробовать меня на зуб или боднуть в пах своим чугунным лбом или металлическим намордником, то отвлекаться и входить в транс мне, уж простите, попросту некогда. Остановить! И я, "упаковав" информацию в плотный блок (честное слово, это очень и очень похоже на то, что происходит в процессоре компьютера, например, при архивировании файлов) посылаю мгновенный волевой импульс. В моем образном представлении он выглядит наподобие острого и плотного темно-серого тарана, исходящего из моего солнечного сплетения (область третьей чакры, Манипуры) и направленного в грудь собаки. Неплохо при этом еще и прикрыться защитами, энергоинформационным "щитом" или "колпаком", о который разбиваются все атаки самой собаки.
Есть у меня и словесный сигнал, который я адресую в этих случаях не зверю, а себе самой, концентрируя усилия подсознания. Это слова: "Я сказала!", произносимые в низком, чуть рычащем, угрожающе-императивном тоне. Когда-то эта фраза придумалась почти случайно, как и многие мои импровизационные приемы, но потом я стала повторять ее систематически, усиливая тем самым невербальное воздействие.
Примечательно и то, что после такого ошеломляющего энергоинформационного воздействия собака, даже самая вздорная, начинает лучше слушаться не только меня, но и хозяев. Впрочем, так бывает при любых биополевых контактах с животным. Да и хозяева моих подопечных не раз говорили мне, что после таких эпизодов начинают чувствовать себя увереннее.
Используя такой волевой импульс, вполне можно передать и довольно большие объемы информации, как бы спрессованные в единый блок. Это вроде "телетекста", когда параллельно с произносимыми вслух словами в фоновом режиме идет и специальное сообщение, никак не изображаемое внешне. Потом, выделив ключевые понятия, можно на деле проверить, как партнер воспринял этот информационный пакет.
Должна предупредить только об одном: ни в коем случае не пробуйте справиться таким образом с боевыми собаками и с собаками бульдожьего происхождения. У них наследственно закреплены биополевые приемы боя и в большинстве случаев они отвечают на биополевой удар усиленной атакой, используя заодно и энергию противника. Действие рождает противодействие! Резкий энергоинформационный импульс на "волне" агрессии помогает мне выявить силу боевой наследственности. Бывало, что вполне спокойную и дружелюбно настроенную собаку бросало ко мне так, что она и сама не успевала осознать, что происходит.
Я часто вспоминаю одного из воспитанников моего сына, симпатичного во всех отношениях (кроме одного!) белого бультерьера. Его хозяева обратились к нам по поводу непредвиденной агрессии в отношениях с двенадцатилетней дочкой, а еще пуще - с приходящими в гости бабушкой и дедушкой. Нападения на бабушку с дедушкой можно было хоть как-то объяснить вторжением на территорию собаки, хотя бультерьеры, вообще говоря, охраняют дом, мягко говоря, неважно. Но нападения на девочку были совершенно необъяснимы - я проверила все обычные моменты, которые могут спровоцировать собаку, и убедилась в том, что атаки происходят действительно без всяких разумных поводов.
Когда я впервые увидела этого пса "в деле", я страшно удивилась. При нападении я не замечала ни малейших признаков агрессивных намерений, ни в явном поведении, ни в биополевых структурах, которые гораздо оперативнее и надежнее отражают истинное состояние собаки. Юра начал работать с собакой, используя обычные наши приемы стабилизации психики, повышая устойчивость к внешним воздействиям, а вместе с тем укрепляя отношения с хозяевами.
Работа бультерьеру не просто понравилась - он счастлив был, что можно, оказывается, делать что-то разумное и доставлять удовольствие людям, которых он любил. Есть у нас простенькая проверка того, что дороже собаке - вольная жизнь, игры, ласка, еда или работа. Пес был привязан к дереву, хозяева, включая девочку, с которой он к тому времени полюбил играть, разошлись на несколько метров в разные стороны. Я стояла дальше всех, Юра - вообще в стороне. Бывший хулиган не рвался с поводка, не тянулся ни кому из хозяев даже за лакомством. Он призывно смотрел на своего учителя, Юру, и бодро помахивал хвостом: ну, что ты еще интересненького придумал? Ты ведь не так просто велел меня тут оставить, я же знаю, что это означает новое упражнение! Ну, давай же!
Этот момент в работе всегда радует - это наш успех. Собака надежно выполняла все мыслимые упражнения с любым из хозяев, в том числе и с девочкой, не переставая слушаться в игре, в беготне, в самых причудливых режимах возбуждения и торможения. И когда Юра в следующий раз отправился к нему на последнее занятие я, что называется, не чуяла беды. Но сын мой, придя домой, "порадовал": пес с порога бросился к нему ласкаться и тут же, без всякого перехода, пошел в атаку!
Нечего и говорить, что я, в полной панике, бросилась туда в первый же свободный день. Вижу, как радуется пес и мне, и встрече с Юрой, когда его впускают в комнату из кухни, где все это время держали взаперти, чтобы исключить его встречи с девочкой. Он виляет уже даже не хвостом, а всей задней частью тела - и мгновенно идет в атаку! Это были весьма узнаваемые приемы боя с человеком: удар головой в пах, отскок назад и готовность к новому нападению. Откуда, Боже мой?! Ни причин для агрессии, ни малейших ее проявлений нет и в помине!
Нам удалось выяснить, что у этого пса, чьи ближайшие предки были привезены к нам из Чехословакии, в более дальних коленах родословной имеется множество американских предков, которые, судя по всему, в течение многих поколений специализировались именно на боях с человеком. По всей видимости, породная и рабочая наследственность у этой собаки была закреплена так прочно, что соответствующая программа поведения приводилась в действие любым возбуждением, независимо от смысла эмоций. Вероятность такой "шуточки" со стороны генетики теоретически не так уж велика, но надо же было такому случиться! А мы еще, как будто нарочно, впускали его в небольшую комнату, посередине которой стоял мой сын, воспроизводя ситуацию, очень напоминающую классический "пит" - яму для боев.
Тогда я очень расстроилась, что в нашем городе не было специалистов по бою собаки с человеком, который мог бы посоветовать нам, какими приемами можно справиться с собакой. Но позже, обдумав ситуацию, обрадовалась. Бой с человеком - это его наследственная работа, а работать ему понравилось. В этом и был ключик к решению задачи. Он, как и на занятиях, попросту стремился показать то "лучшее", на что он способен! Начни мы бороться с ним, отвечая на его атаки, он, прирожденный мастер единоборства, был бы только счастлив нас порадовать, и наша работа превратилась бы в тренировку боевого бультерьера.
Мы, благодарение Господу, удержались на грани, не позволив этому поведению превратиться в своего рода смысл жизни собаки. А сколько таких бультерьеров, пит-булей и американских стаффордширов становятся по-настоящему опасными после того, как хозяева притравливают их на боях, считая, будто позволяют выплеснуться нежелательной агрессивности и именно этим предотвращают все опасности! А бои, как бы их ни запрещали наши законодатели, все же существуют, и участие в них для желающих - не проблема. Настоящие проблемы появляются позже, а решение их всегда одинаково - "заботливые" хозяева убивают ни в чем не повинного пса!
