Свет, в глубине моего текущего маршрута, я увидел не сразу. Но вот когда увидел я почти был готов начать молиться. Сохраняя остатки спокойствия, я как можно тише и аккуратнее пополз в сторону источника света. Уже через сотню ударов сердца стало достаточно светло, чтобы вновь встать на ноги, и пойти уже нормальным шагом.

Увы, но мое везение оказалось обманчиво. Свет, который вселил в меня такую надежду, оказался светом сотен и сотен кристаллов висящих на стенах и потолке огромной каверны. Несмотря на свое бедственное положение, я не смог не залюбоваться первозданной красотой этого удивительного места.

“Сколько лет под нашими ногами была такая красота?” - Билась в совершенно пустой голове одинокая мысль.

Крушение надежды на окончание моих мытарств, я принял на удивление спокойно. Вероятно, подсознательно я был даже рад, что мне удалось увидеть это творение природы, несмотря на всю опасность моего положения.

В дальнем от меня углу каверны бил маленький ручеек с чистой и прозрачной водой. Вовремя вспомнив прочитанную когда-то книгу о природных ядах, я сначала аккуратно попробовал воду на вкус. Вода оказалась и впрямь чистой, никаких посторонних привкусов я не заметил, а потому решился таки напиться и умыть лицо.

Немного отдохнув, я с новыми силами поднялся на ноги. Спасение само ко мне не придет.

В последний раз окинув взглядом самое прекрасное в моей жизни зрелище, я пошел назад в бесконечный лабиринт пещер.

***

Мы встретились прямо у злополучного входа в каверну. Судя по всему, эта встреча стала неожиданностью для на обоих.

На несколько бесконечно коротких мгновения, мы застыли друг против друга. Худой, чуть сутулый, человеческий юноша с признаками тяжелого истощения и весьма жуткого вида мамоно.

Первым, что замечал взгляд были глаза. Много, много глаз. Темно-красного цвета цвета хрусталики, и белоснежные глазные яблока, они висели на кончиках множества щупалец, что выходили из ее спины. Своим объемом эти глаза и щупальца превосходили все остальное тело мамоно. Но даже все эти чудовищные очи вместе взятые меркли перед тем единственным, что разместился на ее лице. Всего один, но огромный, занимающий едва ли не треть лица, глаз тускло светился красноватым. В центе же комка из черных извивающихся отростков и этакой мантии того же черного цвета разместилось ее тело. Роскошные формы, и неестественно бледная, уже ближе к серой, кожа ярким пятном выделялись на фоне темного подземелья. Однако, руки, почти до самых плеч, и ноги, от стопы и чуть выше колена, были словно одеты в черные перчатки и чулки, странным образом контрастируя с общей бледностью мамоно. Дополняла картину длинная грива иссиня черных волос. Присмотревшись чуть внимательней, я с омерзением заметил, как с ее щупалец, рук и ног на пол пещеры капает густая и прозрачная слизь.

Еще одна секунда тишины, после которой мамоно опомнилась от неожиданной встречи, и внезапно улыбнулась весьма злой улыбкой.

“Зубы как иголки”. - Только и пронеслось в моей голове.

Несмотря на все прочитанные книги, меня просто парализовало от смеси страха, опаски и омерзения. Мне очень не хотелось чтобы это существо даже просто коснулось меня. От осознания того, что дикие мамоно делают с плененными ими мужчинами меня едва не стошнило. Только отсутствие в желудке какой либо еды не дало мне это сделать.

Сама же мамоно, увидев мою реакцию добавила к злобности своей улыбки еще и изрядную долю презрения.

- И что же ты здесь делаешь, человек?

Понимая, что нет смысла скрывать очевидное, я совершенно правдиво ответил:

- Заблудился.

- Заблудился? Я, конечно, всегда знала что вы, людишки, жалкие бесхребетные, но ты даже среди них выделяешься. Как вообще можно заблудиться в пещерах?

Откровенную издевку с ее стороны я пропустил. Сам факт того, что она вообще со мной заговорила, можно считать огромным успехом, ибо окажись она безмозглой подобно той же слизи, то здесь мой путь и окончился бы.

- Да, заблудился. Нам, людям, сложно ориентироваться в подземельях. - И тут же добавил немного лести. - Увы я не могу подобно вам находить путь в таких условиях.

По правде сказать, я не знал доподлинно умеет ли она находить дорогу в сети пещер - ее вид был мне совершенно незнаком, но голая логика подсказывала, что раз уж она живет здесь, то таки должна уметь. И я не прогадал.

- Конечно не можешь! Вы люди вообще почти ни на что толком не способны.

Я вновь не обратил внимание на вылитое на меня презрение.

“Главное вести диалог. Главное договорится. Илиас Пресветлая, если удастся решить дело миром, пойду в дипломаты.”

Одновременно с лихорадочными мыслями, я, стараясь сохранить на лице вежливость а в голосе спокойствие, предложил:

-Я был бы вам премного благодарен, уважаемая, если бы вы согласились вывести меня из этих пещер.

Презрения на ее лице немного, самую малость убавилось и она, а улыбка чуть-чуть потеплела. Особой разницы это не играло, ибо мамоно все так же фонтанировала презрением, но для себя я посчитал это добрым знаком.

- Ты хотя бы вежлив и знаешь свое место, человек. Я могу вывести тебя на поверхность.

“Ура! Теперь главное не запороть диалог!” - Но прежде чем я успел додумать мысль неизвестная мамоно продолжила:

- Впрочем, возможно, ты желаешь стать моей игрушкой?

Я буквально титаническим усилием удержал себя от крика ужаса, не позволив даже тени моего омерзения проступить не лице. Стараясь сохранять, как можно более вежливый тон, я с достаточной твердостью произнес:

- Прошу прощения, но я не чувствую себя готовым на такой поступок.

“Она же вроде бы адекватна, да и сам я явно не в ее вкусе. Есть вероятность, что мой отказ ее не разозлит, и она не возьмет свое силой”. - Кажется последняя мысль все же проскочила на моем лице, ибо прежнее презрение вернулось в полном объеме. Хотя тут мог сыграть роль и мой отказ.

- О, как скажешь. Но если ты будешь достаточно униженно меня умолять, то я соглашусь тобой попользоваться.

“Ясно, она либо невероятно самоуверенна, либо столь же невероятно глупа. Или же она сошла с ума. Все это не важно - она согласилась меня вывести, а значит я буду жить”.

Заставив себя посмотреть ей в лицо, я молча кивнул.

В ответ на мой кивок, что-то проснулось в глубине ее огромного глаза.

***

Я хочу быть ее игрушкой.

Это очевидно. Пусть ее тело и вызывает у меня омерзение, но сама идея сильной, властной мамоно, что использует меня так, как пожелает, невероятно притягательна. Стать бесправной вещью, которой она владеет. Словно комод, или интересная книга. Перестать быть собой, перестать быть свободным человеком, став взамен чужой собственностью. В этом была какая-то непонятная, но всепоглощающая притягательность. Я жажду этого. Я хочу стать ее. Полностью и до конца.

Я хочу чтобы меня изнасиловала мамоно.

Быть лишенным воли и чести. Позволить ее прекрасному и одновременно отвратительному телу делать со мной все, что она пожелает. Я мечтаю о том, чтобы она взяла меня. Взяла против моей воли, взяла решительно и совершенно не интересуясь моим мнением. Я для нее никто. Я должен быть никем. Всего лишь игрушка, которой она забавляется. Пусть она меня изнасилует.

Ее тело очень меня возбуждает.

Большая грудь. Я хочу ее коснуться. Крепкие бедра. Я жажду их прикосновений. Я хочу…

Одноглазые девушки невероятно сексуальны.

Этот глаз. Он такой…

Меня возбуждает ее слизь.

Да!

Быть перемазанным ее слизью это прекрасно.

Эта слизь! Хочу коснутся!

Я жажду быть связан ее щупальцами.

Связан…

Я желаю быть использованным одноглазыми мамоно.

Один глаз…

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

Я хочу ее.

***

Она приняла меня. В тот миг, когда я, упав на колени начал умолять ее сделать меня своей игрушкой, я ничего не боялся больше чем ее отказа! Я хотел ее. Хотел быть ее. Хотел отдать ей все что имел, всего себя.