Платон Исаак, Старший мент 849-го ментуправления, достал сигарету и закурил, внимательно глядя Ашер в глаза. Потом медленно проговорил:

- А ты понимаешь, что я должен или арестовать тебя, или пойти против системы, на которую работал всю жизнь?

В её глазах не было ни страха, ни бравады. Бесконечно серьёзный и грустный взгляд. Медленные мгновения тишины. Наконец она сказала:

- Я уважаю твой профессионализм, но арестовать меня не получится. А система эта давно прогнила. Всем будет лучше, если мы объединим усилия. Всем.

Платон смотрел в пол. Плыл сигаретный дым. Он медленно поднял глаза:

- О,кей. Я с тобой, девочка.

Ашер откинулась на спинку стула:

- Я знала, что ты поймёшь. Я знала.

Было обычное, безысходно-осеннее утро, когда они оказались в квартире Исаака. Он прилёг поспать, пока на это ещё оставалось время. Ашер устроилась в кресле на кухне. Но не прошло и часа, как она уже трясла его за плечо:

- Вставай. Надо спешить. Вставай.

Дыра на куртке была заклеена скотчем. Через минуту они уже бежали к стоянке.

- Можно ехать быстрее? Чуть-чуть быстрее? - спросила Ашер, когда машина уже неслась с бешеной скоростью.

- Это небезопасно, - пробурчал Платон, но всё же повернул вправо ручной регулятор "газа". На пульте зажглась красная лампочка, пассажиров ещё сильнее вжало в сиденья.

От резкого торможения над стоянкой поднялось облако пыли. Они подбежали к высокому строению - то ли старая водонапорная башня, то ли заброшенная телевышка. Воспользовавшись, уже знакомой Платону машинкой, Ашер открыла дверь. Внутри царило запустение, но лифт, как ни странно, работал. На 90-м этаже двери открылись, и вошёл высокий, бледный человек. Платон сразу же узнал его, так как видел миллион раз на фото и даже, как-то, вживую, хоть и издалека. На нём был изысканный дорогой костюм, правда, изрядно помятый и в пятнах грязи. Волосы на голове ещё сохранили следы укладки.

- Мы здесь, чтобы помочь вам, - сказала Ашер. - Вертолёт уже в пути. Пока что всё по плану. Пока что.

Венсон лишь устало кивнул. Взгляд его серых глаз был пустым и отрешённым. Они вышли из лифта и, поднявшись по металлической лестнице, через узкий люк выбрались наверх. Это был единственный выход на крышу. Три фигурки стояли на небольшом островке, с четырёх сторон окружённые пропастью и ветер трепал их одежды. Ашер подошла к краю и взглянула вниз.

- Ну вот, началось. Началось, - сказала она очень тихо, но отчётливо.

Платон подошёл к ней и, проследив за её взглядом, глубоко внизу увидел цепочку похожих на муравьёв спецназроботов, входящих в здание. Подняв глаза на Ашер он увидел, что она смотрит куда-то вдаль, а губы её беззвучно шевелятся.

- Я должна задержать их. Посади его на вертолёт. Я должна.

Сказав это, она направилась к люку. Платон не знал, как Ашер собирается это сделать, но почувствовал, как где-то внутри него поднимается волна холода. Он не мог её остановить. Он ничего не мог.

- Хочешь знать, почему я здесь? - вдруг заговорил Венсон. Он обращался к Платону, но глаза его смотрели куда-то вниз, в пустоту. Не дожидаясь ответа, он продолжил:

- У меня был сын. Ему должно было исполнится семнадцать. Однажды он пришёл очень возбуждённый, после какого-то разговора с друзьями. И стал говорить, что всё враньё, что люди на Периферии живут в полном дерьме, что такие, как я зажрались и всё такое. Я хотел его успокоить, стал убеждать, что всё не так плохо, всё неоднозначно, что существуют объективные законы - в общем, всю эту политическую чушь. А он слушал меня с такой улыбкой... Бывает, что игрушка сломается и застынет в совершенно нелепой позе - вот такая у него была улыбка.

Снизу раздался удар. Потом ещё и ещё. Крыша задрожала. Далеко в небе возникла маленькая точка - вертолёт. Венсон, казалось, ничего не замечал и продолжал:

- Он ушёл той ночью. Мы долго искали его по всей Периферии и нашли в одной из квартир. Он был мёртв. Девчонка, которая вколола ему какую-то дрянь, плакала в углу. Сама уколоться она не успела. Вот тогда-то, похоронив сына, я и написал это послание.

Удары стали ещё ожесточённее. Вертолёт приблизился и завис в полуметре от крыши. Дверца распахнулась, мощная загорелая рука сжала ладонь Венсона и втащила его внутрь. Вертолёт взмыл вверх. И буквально через пару секунд из люка выпрыгнул первый спецназробот, за ним ещё несколько. Они принялись стрелять вслед вертолёту, но он был уже вне пределов их досягаемости и, наконец, совсем растворился вдали. Роботы, один за другим, убрались обратно, не обратив на Платона никакого внимания. Он тоже нырнул в люк. После освещённой крыши, в полутьме чердака ничего не было видно. Платон включил фонарик. На ступенях лестницы лежало тело Ашер, вернее то, что от него осталось. Она, видимо, до последнего закрывала люк своим телом. Оно было изломано, расплющено и залито кровью. Исаак, в каком-то оцепенении, поднял его на руки и стал спускаться. Тело казалось почти невесомым. Он дошёл до машины и бережно уложил его на заднее сиденье. Назвал свой адрес, и, по-прежнему находясь в состоянии отупения, доехал до своей стоянки. Вышел, и, не дойдя до дома, завернул в ближайший бар, тот самый, в котором всего пару часов назад, они беседовали с Ашер. Платон заказал большой стакан ультрависки и моментально его осушил. "Странно, не действует", - подумал он и попросил повторить. Дальше были какие-то фрагменты: вот какая-то женщина (а может, трансвестит) пытается его обнять и он бьёт её по лицу. Вот его вышвырнули из бара и он лежит на холодном асфальте. Вот он дополз до машины, открыл её, но тела там нет, лишь окровавленная одежда. Тут Платон внезапно протрезвел. Ему вспомнилась книжка из детства, называлась она, кажется, "Утешительная повесть Матвея". Там тоже кого-то жестоко убили, а когда люди пришли к гробнице, то нашли там, как и он, только пустые одежды. Ничего не понимая, он ввалился в квартиру, упал на диван и оказался во власти тревожных, обрывочных снов. Ему снилось бледное лицо Венсона, сиденье машины с кровавыми лохмотьями и Ашер, глядящая вдаль и беззвучно шевелящая губами.

Платон проснулся от дикой головной боли. "Ну и дрянью же нас поят" - подумал он и тут же вспомнил то, чего не хотел бы вспоминать. Потом сообразил, что на кухне горит свет и течёт вода. "Странно, я вроде бы не включал ни того, ни другого". Платон встал, сделал два шага и оказался у входа в кухню. Он привалился к косяку, поскольку почувствовал головокружение. Дело в том, что у раковины стояла Ашер и мыла посуду. Во всяком случае, со спины, это была точно она. Ашер оглянулась. Это была она. Перепутать этот взгляд с чьим-нибудь другим было невозможно.

- Прости, что вчера не сказала. Боялась - вдруг что-то пойдёт не так и будет ещё хуже. Боялась.

- О чём, чёрт... о чём ты? - выдавил Платон.

- Пошли, присядем и я всё расскажу. Всё.

Они сели на диван и Ашер стала объяснять:

- Мы, синтетические личности, практически бессмертны. У нас есть устройство, которое в случае серьёзных повреждений тела, катапультирует душу в ... , скажем, в некое безопасное место. После стандартной проверки, через двадцать-тридцать минут, остатки старого тела аннигилируются. Создаётся новое тело, причём идентичное старому до мельчайших подробностей, и душу возвращают в него. Примерно так. Примерно.

- А что могло пойти не так?

- Ну я же говорила, что не совсем... стандартна. А такого со мной ещё не случалось. Так что, мало ли что... Но всё прошло гладко. Вполне гладко.

Платон замялся, но всё же спросил:

- Вчера. Тебе ведь было страшно? Я видел.

Ашер помолчала, как будто проглатывая комок, застрявший в горле. И тихо сказала:

- Да. Мне было ужасно страшно. Тем более я не знала, как всё пройдёт. Не знала.

И ещё тише:

- И ужасно больно. Но всё уже прошло. Прошло.

Она, действительно, ничуть не изменилась. Та же обветренная кожа на губах, та же непослушная прядка волос слева. Новой была только одежда - чёрные джинсы, куртка цвета хаки, серебристые кеды.