- Оставь роботов внизу. Оставь.
Никаких приветов, коротко и чётко.
- Но почему?
- Они не всё должны видеть. Не всё.
Платон был сбит с толку.
- Что они не должны видеть?
- Так надо. Пошли быстрее. Пошли.
И, прежде чем он успел что-то сообразить, Ашер втащила его в кабину лифта. Хватка у неё была железная. У нужной двери она достала нечто напоминающее маленький старинный телефон, прислонила его к замку и они беспрепятственно шагнули внутрь квартиры. Жилище оказалось пустым. Ашер кинулась к окну:
- Всё ясно. Для подстраховки вызваны спецназовцы. Он увидел их в окно и сбежал. Сбежал.
Платон опять ничего не понял, но, взглянув на улицу, обнаружил внизу группу спецназроботов. Они как раз входили в подъезд.
- Нас не должны увидеть вместе. Не должны.
"Во что она меня втравила? Чёрт!". Он услышал как открываются двери лифта. Ашер, схватив Платона за руку, потащила его в ванную. С разбегу ударилась плечом о стену. По стене пошла трещина. Ещё. Посыпалась штукатурка. И ещё. Часть стены рухнула и они выбежали в параллельный коридор. Он был пуст. Платон заметил, что плечо и рука Ашер в крови. Но в лифте с изумлением увидел, как рана под разорванной одеждой на глазах зарастает, покрываясь новой гладкой кожей. Первый этаж, чёрный ход. Улица свободна. Каких-то сто метров - и вот она, стоянка. Машина ждёт.
- Кажется, нас никто не видел. Никто.
Ашер плюхнулась на сиденье, Платон за ней. Хлопнула дверца и автомобиль рванул вниз, унося их в бесконечный лабиринт подземных автострад.
Скорость была такой, что цепочки тоннельных светильников сливались в сплошные разноцветные полосы.
- Я думаю, ты должна мне кое-что объяснить, - сказал Платон.
Ашер повернулась к нему и приложила палец к губам. Минут через десять машина затормозила и они ступили на пружинящее покрытие автобана.
- Зайдём ко мне? - предложил Исаак.
Девушка мотнула головой:
- Ты же мент. Разве ты не знаешь, что вас прослушивают? Не знаешь?
- Ну... догадываюсь. Тогда куда?
- В бар. В любой бар.
Платон с сомнением посмотрел на серебристую куртку Ашер, с огромной дырой на плече. Потом снял пиджак и накинул ей на плечи, сам оставшись в синей блузе. На левом боку угрожающе выступала кобура.
- Пойдём.
Была уже поздняя ночь и бар был полупустым. Они поднялись на второй этаж и сели за столик у окна.
- Есть хочешь? - спросил он.
Она покачала головой. Потом начала:
- Ты хочешь узнать кто я, откуда и зачем нахожусь здесь. Так? Ведь так?
- Отлично сформулировано.
- Тогда по порядку. Я - синтетическая личность. Создано нас не много, так как этот проект был признан негуманным. Но и уничтожать нас тоже посчитали бесчеловечным - ведь мы фактически люди. Я не стану вдаваться в подробности, но если вкратце, то душа наша берётся из того же источника жизни, что и все души, а тело создаётся на 3-D принтерах. Это тело гораздо прочнее и мощнее человеческого, в чём ты уже мог убедиться. Уже мог.
- Но почему же проект сочли негуманным?
- Это вопрос философский. У вас, людей, есть родители, есть ожидание рождения, есть жизненная перспектива, включающая в себя детство, взросление, продолжение рода, зрелость, смерть, наконец. Мы появлялись изначально лишённые всего этого. Это тотальное одиночество. Из него только два выхода - бесконечная депрессия или некая сверхзадача, которой подчиняется вся жизнь. Вся.
- А если конкретно о тебе?
- Со мной особый случай. Я - единственная девушка. Ведь нас создавали в расчёте на силовые структуры, поэтому, естественно, за основу была взята личность мужчины. Но так случилось, что руководитель проекта потерял единственного ребёнка, дочь-подростка. Она была для него всем и она погибла. Погибла. И, в порядке исключения, ему разрешили этот эксперимент - создать копию своей дочери. Хотя это противоречило всем этическим нормам. Всем. И это плохо кончилось. Тебе рассказать? Рассказать?
- Да, конечно, пожалуйста.
- Так появилась я. Отсюда мой детский вид, маленький рост, обветренные губы... Этим же объясняется то, что я повторяю окончания фраз. Биоинженеры бились над тем, чтоб приблизить мою речь к манере оригинала, ну и что-то перемудрили. А исправить уже не смогли. Не смогли.
- А почему всё кончилось, как ты сказала, плохо?
- Слушай. Я стала жить в доме этого учёного. Он окружил меня вниманием, всё время хотел быть со мной, разговаривал, всё спрашивал: "Ты же любишь меня? Любишь?" Но что я могла ему сказать? Я совсем не умела любить. Не понимала, почему должна любить его. Я была холодной. Очень холодной.
Ашер вдруг закрыла лицо руками.
- Мне так стыдно. Он не выдержал этого. Однажды ночью он спустился в гараж, сел в машину и завёл мотор. У него была раритетная машина с бензиновым двигателем. Я почувствовала что-то (у нас развита интуиция ), сломала дверь в гараж и дверь машины, вытащила его - но он был мёртв. Мёртв. Я делала искусственное дыхание - всё напрасно. И тут со мной что-то случилось - я начала рыдать. Я смотрела в его мёртвое лицо, вспоминала, как он говорил, что любит меня, и рыдала, рыдала, я не могла остановиться, мне было так больно. И так стыдно... Приехала служба безопасности, а я всё не могла успокоиться, не отпускала его, со мной была настоящая истерика. Мне что-то вкололи, чтобы я уснула. Я уснула. Так я научилась любить. Такой ценой. Такой страшной ценой.
- Но разве можно научиться любить? У людей считается, что это - как дар свыше. Он либо есть, либо его нет, - озадаченно сказал Платон.
- У нас немного по-другому. Способность учиться и способность к эмпатии - наши базовые свойства. А это и есть любовь - в непроявленном виде. Нужен лишь катализатор. Это он научил меня любить. Он.
- И что с тобой было дальше?
- Стресс был очень сильным. И меня на три года отправили учиться в старшие классы - просто чтобы я была среди сверстников. Я оказалась очень влюбчивой - влюблялась во всех подряд. Платонически, конечно. Во всех подряд.
Исаак никогда не видел, чтобы Ашер улыбалась, но сейчас уголки её губ еле заметно приподнялись.
- А после школы? - Платон не спал уже больше суток, но ещё слишком многое оставалось невыясненным.
- Меня переполняла любовь. Я могла пойти учиться на врача, воспитателя или ещё кого-нибудь, но мне хотелось приносить максимальную пользу, быть там, где никто кроме меня бы не справился. И я решила поступать в Академию международной безопасности. Знаешь, как надо мной смеялись? Знаешь? Но в итоге я всех их сделала. Закончила с красным дипломом и была первой по всем дисциплинам. По всем. Любовь - это сила. Единственная настоящая сила.
- А тебя всегда звали Ашер? - вдруг спросил Исаак.
- Нет, ну сначала я носила имя своего прототипа. А после трагедии меня решили переименовать. Кто-то из разработчиков взял первую попавшуюся книгу - это оказались рассказы Эдгара По, открыл на случайной странице и наткнулся на рассказ "Падение дома Ашеров". "О! Прикольно. Назовём тебя Ашер". Так я стала Ашер.
- Понятно, -сказал Платон. -А что же ты, Ашер, всё-таки делаешь здесь?
- Я расскажу. Но учти, что это - конфиденциальная информация. Учти.
- Но почему ты мне доверяешь?
- Способность доверять - одно из моих сильных качеств. Три дня назад мы получили послание от Олега Венсона. Ты же в курсе, кто это? В курсе?
- Конечно. Это наш вице-призедент.
- В послании говорилось обо всех преступлениях и злоупотреблениях, что творятся в Ленингазсити. Потом он вышел на связь и сообщил, что содержание данного сообщения во время передачи стало известно местным спецслужбам. Чудом ему удалось бежать и скрыться на Периферии. Через два с половиной часа я была здесь. Чтобы, встретившись с Венсоном, организовать его эвакуацию. Спецслужбы Центра, с привлечением ментуправлений, тоже его ищут (как, впрочем, и меня). Ищут, чтобы уничтожить. Пока я была на шаг впереди. Но первая встреча сорвалась из-за того удара по голове. О второй ты знаешь - сам там был. Венсон необходим нам как главный свидетель обвинения. Этот город давно на подозрении, но доказательства могут появиться лишь сейчас. Ты понимаешь, как это важно? Понимаешь?
