— А я не голоден, — просипел Петир, смерив собеседника взглядом. Бейлишу не нравилось, что мальчишка находился практически на одной с ним ступени и позволял, порой, лишнее как в словах, так и в действиях. Однако Рамси со своей родословной и возможностями был лучшим помощником, чем Джоффри. По крайней мере, сейчас. — Отведи меня к Сансе.

— Алейне, ты хотел сказать? — Болтон легко приподнял брови, не стирая с губ мерзкую улыбку. Его гость, скрипнув зубами, кивнул. — Идём, она в своей комнате. Знаешь, её падение просто чертовски портит мне жизнь. Я так привык к её попке, трущейся каждую ночь о мой член, что стал хуже спать. А эти проворные пальчики! С гипсом она не в состоянии радовать меня по утрам, когда желание отыметь её прямо на неостывшей плите чудовищно велико. О, ты даже не представляешь, как она стонет, когда…

— Представляю. — Голос Бейлиша источал ледяную ненависть. — Если ты не забыл, эта кукла была моей много лет.

— Конечно, — Рамси поклонился и подмигнул. — Любишь молоденьких, а? Или только тех, кто похож на её рыженькую мамашу? Как там её звали…

Болтон, охнув, сложился пополам от удара тростью.

— Не твоё дело, — прошипел Петир, наклонившись к собеседнику. — Веди меня к Сансе. И помни своё место.

Девушка лежала на кровати поверх одеяла. Стройные ноги покрывали несколько синяков, под тонкой ночнушкой проглядывались бинты, обхватывающие её грудь, а загипсованная рука покоилась на подрагивающем во сне животе. Петир, сев на край кровати, ласково провёл по шее Сансы, обвёл пальцами слегка раскрытые губы и впалые щёки. На глаза спящей красавице упал чёрный локон, и Бейлиш брезгливо отбросил его. Он ненавидел этот цвет, ведь теперь никогда его взору не предстанут прекрасные рыжеватые волосы Талли. Кейтилин никогда не красила свои, предпочитая проблески седины косметическим средствам. Кет… Я не хотел твоей смерти. Это было чудовищно неправильно.

Санса, вздрогнув от прикосновения, распахнула синие глаза и негромко вскрикнула, стремительно подавшись к противоположному краю кровати. От боли в сломанных рёбрах на её ресницах задрожали слёзы, но не это заставило Петира застыть. Взгляд. Он был… знакомым. Так девушка не смотрела на него уже очень давно.

Однако наваждение длилось недолго. Лицо Сансы мгновенно разгладилось, губы искривились в привычной усмешке, а из горла донёсся хриплый голос:

— А, дядюшка, рада вас видеть. Пришли узнать, как мои дела? Что же, зря переживали. Муж хорошо заботится обо мне. Да, любимый?

Рамси, бросив на Бейлиша злорадствующий взгляд, наклонился к подавшейся ему навстречу девушке и впился в её губы. Алейна тихо застонала, что вызвало у Болтона довольный смешок.

— Да, Алейна, я пришёл проведать тебя. И поговорить. Давненько мы не общались.

Он просидел у постели пострадавшей больше часа. Рамси, которому под конец надоели разговоры о прошлом, растянулся на кровати рядом с супругой и принялся перебирать её тёмные растрёпанные локоны, изредка болезненно дёргая, когда внимание девушки чересчур переключалось на Петира. Руки хозяина поместья с каждой последующей минутой скучного диалога «родственников» принимались всё более нахально изучать тело супруги, теперь уже не ограничиваясь волосами. Болезненно тощие руки, впалый живот, перебинтованная грудь — всего этого Рамси касался то кончиками пальцев, то ногтями, оставляя на тонкой коже алые полосы. Всё это время Бейлиш не спускал с лица племянницы внимательного взгляда, продолжая разговор. Лишь когда руки Болтона скользнули под одеяло, а Алейна зажмурилась, закусив губу и криво ухмыльнувшись, беседа резко оборвалась.

— Ну, дорогой друг, как видишь, моя ненаглядная жёнушка устала, — обнажив свои белоснежные зубы, хохотнул Болтон. — Идём же, не будем нарушать её покой.

Мужчины спустились в гостиную, и только тогда Рамси задал вопрос, который читался в его глазах уже больше получаса:

— Что это был за тур по событиям прошлого? К чему задавать столько вопросов? Ты что, проверял, не лишилась ли она остатков рассудка?

Бейлиш, стоящий до этого спиной к собеседнику, резко развернулся. В тёмных глазах плясали черти.

— Это была не Алейна.

***

Дверь «одиночки» скрипнула, оборвав счёт Тириона где-то в районе пяти тысяч. Сбившись в который раз, карлик понимал, что вновь примется считать, как только незваный гость покинет помещение. Ему было всё равно, принесли ли ему еду, привели доктора или же сам Оберин прокрался под покровом ночи. Да и ночи ли? Тирион считал секунды тогда, когда не спал. Он часто сбивался, но понимал: прошли отмеренные несколько дней. Скоро его увезут из тюрьмы в место, где он и отдаст Семерым свою изуродованную душу. Но вначале отправит к ним Бейлиша и его нового протеже с мутными, как заляпанное стекло, глазами.

— Мистер Ланнистер, — раздался незнакомый мужской голос.

Слегка повернув голову вбок, насколько позволяли ремни, карлик смерил взглядом статную фигуру, облачённую в плащ. Тирион не знал своего гостя. Он был не из персонала тюрьмы и уж точно никак не взаимодействовал с заключённым в прошлой жизни. Значит…

— А, прихвостень Бейлиша. — Голос был хриплым от долгого молчания. — Может, сразу убьёшь меня? Местные подонки с радостью вылижут кровь с пола.

Незнакомец подошёл вплотную к заключённому и принялся внимательно изучать его изрезанные запястья. Врач, догадался Тирион. Серебряные волосы, вытянутое лицо с острыми скулами и подбородком, фиолетовые глаза… Нет, это был не Болтон, и осознание горькой волной затопило Ланнистера. Он не хотел лить лишнюю кровь, но ради достижения цели придётся. Придётся убить этого сопровождающего, чтобы добраться до низа адской расщелины и встретиться с самим дьяволом.

Среброволосый молча вколол что-то Тириону и принялся отстегивать ремни. Дождавшись, пока заключённый встанет на ноги, он подозвал дежурного, и тот, в свою очередь, сменил мягкие оковы на металлические. Несколько раз по дороге к выходу из здания Тириона осматривали на предмет посторонних вещей. Покончив с процедурами, мужчина вышел на залитую солнцем улицу и глубоко вдохнул морозный воздух. То был не глоток свободы, но чего-то ещё. Надежды. Оставался последний ход.

Оберин знал всё о том, кто, когда и как будет досматривать Ланнистера. Шанс вынести оружие из тюрьмы был нулевым, но вот передать его за пределами… Небольшая лужайка, где выгуливали заключённых, располагалась как раз возле выхода из основного здания, касаясь решетчатым забором тропинки к огромным воротам, за которыми властвовала свобода. Мартелл договорился, что в момент, когда за Тирионом приедут, он сам будет на прогулке. Оставалось лишь ненароком прислониться к тому месту в оградке, где зияла небольшая дыра между прутьев, чтобы передать оружие. Как Оберин собирался это провернуть, карлик не знал. От него требовалось лишь изобразить внезапно накатившую слабость и припасть к нужному месту спиной. Мартелл делал остальное.

Вышагивая по тропинке, Тирион поймал взгляд своего друга и едва не споткнулся на ровном месте. Оберин не двигался параллельно к нужному прогалу, не подавал условный сигнал. Сузившиеся глаза неотрывно следили за спутником карлика. Казалось, ещё немного, и Мартелл упадёт животом на покрытую инеем траву, словно змея, скользя в направлении добычи. В его взгляде не было ни грамма человечности. Лишь животная ярость. Тирион уставился на своего сопровождающего, пытаясь понять, и… едва не закричал от ужаса. Конечно же. «Мою сестру изнасиловали и убили. А самое интересное, что её муж вскоре после этого стал правой рукой этого сукиного сына». Это сказал ему Оберин в камере при встрече. Серебристые волосы и фиолетовые глаза прихвостня Бейлиша сразу напомнили кого-то карлику. Дейенерис, сумасшедшая девочка из «Вестероса», спалившая дурдом дотла.

Таргариен. Мужем Элии Мартелл был Рейегар Таргариен. И именно он сопровождал сейчас Тириона. Именно его хотел убить Оберин.

— Нет… — еле слышно прошептал мужчина, уставившись на друга, медленно подходившего к решетке забора. Казалось, только Ланнистер замечал это. Конечно, так и было задумано.