Низкие деревянные столики и стулья с высокими спинками отлично вписывались в интерьер. Столиков было немного, всего десять — двенадцать. А посетителей — и того меньше: в дальнем углу сидели и мирно беседовали два пожилых господина, не обратившие на Ларису и Андрея никакого внимания.

Не успели они сесть, как к ним подлетел официант в черном смокинге. Вежливо поздоровавшись с Ларисой и назвав Андрея уважительно по имени-отчеству, он положил перед ними меню в солидной красной кожаной папке. Но не ушел, а остался стоять, предупредительно наклонив голову.

Лариса открыла папку, не останавливаясь на холодных и горячих закусках, быстро просмотрела карту вин и сказала:

— Я хочу «Божоле». А остальное — ты знаешь, что я люблю. Если еще не забыл.

— Бутылку «Божоле», мясной салат и бифштекс с жареной картошкой. Бифштекс не слишком прожаренный, но и не с кровью. Ну а мне — как всегда.

Выждав, пока официант удалился, Лариса повернулась к Андрею и ехидно заметила:

— Надо же, не забыл!

— А ты решила устроить мне проверку? — усмехнулся он. — Так знай — я помню все.

Проговаривая эти слова, он пристально смотрел на Ларису. Она почувствовала, что краснеет, сделала вид, что не замечает его взгляда, и тут же перевела разговор на другое:

— Я вижу, ты здесь завсегдатай?

Он пожал плечами:

— Обедаю иногда. Здесь очень хорошо готовят. Впрочем, сама скоро убедишься. Твой любимый бифштекс делают на заказ, как пожелаешь. Особенно хорошо здешнему повару удаются супы. Жаль, что ты их не любишь.

— Да уж, никаких супов! Никакой зелени, никаких салатов из свежих и отварных овощей! Мамочка всю жизнь пичкала меня тем, что полезно, и продолжает делать это до сих пор. Так что, вырвавшись на свободу, я ем только то, что прямой дорогой ведет в могилу. Мясо, пирожные и жареную картошку. И майонез, и соус «чили». Жиры, холестерин и… Что там еще?

Андрей смотрел на нее, явно забавляясь:

— Наверное, сахар, — предположил он. — «Белая смерть». И еще соль.

— Да, и они тоже, — Лариса совсем развеселившись, взмахнула рукой. — Всякие солености и копчености. То, что вредно организму. Дома мне этого не дадут, так хоть в ресторане оторвусь.

— Давай тогда закажем еще маринованные патиссоны. И огурцы с помидорами. И черемшу. Как?

— Согласна.

Официант принес бутылку красного вина, откупорил ее и налил немного в бокал Андрея. Тот попробовал и одобрил. Через минуту были поданы и заказанные блюда: Ларисе — мясной салат, а Андрею — ассорти из свежих овощей.

Беседа как-то не клеилась. Хотя поначалу Андрей держался вполне непринужденно, теперь, оказавшись перед необходимостью заговорить о поводе для встречи, он явно растерялся и не знал, с чего начать. А Лариса помогать ему не собиралась. Вернее, она не могла это сделать — ей было попросту страшно. Слишком долго она ждала и представляла себе эту встречу. А теперь все еще осложнилось этим дурацким романом с Владиком…

Но молчание не могло продолжаться вечно. В поисках темы для разговора Лариса окинула взглядом почти пустой зал и сказала, понизив голос:

— Смешно!

— Что? — вскинулся Андрей. — Что ты нашла во мне смешного?

— Да я не о тебе!

Лариса чуть заметно кивнула в сторону сидящего за дальним столиком господина лет шестидесяти. На господине была ярко-желтая летняя рубашка, а вокруг шеи повязан пестрый шелковый платок. От этого лицо его казалось особенно старым, морщинистым и обрюзгшим, а маленькие глазки — тусклыми и словно бы совсем бесцветными.

— Как только люди не понимают, что в таком возрасте носить столь яркие тряпки просто неприлично!

Андрей покачал головой:

— Ты слишком строга. Между прочим, к твоему сведению, это Василий Янин. Он тоже «один из дюжины». Член клуба.

— Василий Янин? А кто это?

— Не знаешь? Торговый дом «Янина», актуальные модели верхней одежды. Реклама по всей Москве висит.

— Неужели?

— Да.

Лариса недоуменно пожала плечами:

— Ну, тем хуже. Это его не оправдывает. Если его фирма руководствуется его личным вкусом, то рано или поздно вылетит в трубу. Он, когда из дома выходит, на себя в зеркало смотрит?

Андрей рассмеялся:

— А ты злая стала. Раньше в тебе этого не было.

— Было, ты просто не помнишь.

— Я уже сказал тебе — я помню все, — он опять попытался поймать Ларисин взгляд. И снова она опустила ресницы:

— Так что же с Яниным?

— В зеркало-то он смотрит, — после небольшой паузы продолжил Андрей, — но себя реального не видит. Пойми, часто свой возраст люди просто не ощущают.

— Как это «не ощущают»?

Андрей внимательно и задумчиво посмотрел на нее, потом медленно проговорил:

— Не хотелось бы тебе напоминать, но мне уже перевалило за сорок…

— Ну и что? — не поняла она.

— Тебе это не кажется глубокой старостью? В твои двадцать с небольшим?

Лариса вдруг невпопад подумала, что Андрей и в этом не похож на других. Да ни один мужчина не стал бы напоминать женщине о том, что он ее намного старше.

— Во-первых, «двадцать с небольшим» — это ты мне льстишь. А во-вторых — нет, не кажется. И мне странно, что ты вообще об этом заговорил, — она подцепила на вилку кусочек жареной картошки и отправила в рот, — вкусно! И почему ты отказываешься от такой вкуснятины?

— Да все потому же.

— Не поняла?

— Надо быть в форме. У меня же нет мамы, которая готовит исключительно полезные вещи.

— При чем здесь это?

Недоумение с Ларисиного лица не исчезло.

Андрей усмехнулся:

— Так уж и быть, открою тебе страшную тайну: мужчины боятся стареть даже больше, чем женщины.

— Ну уж!

— Точно-точно.

— И ты тоже?

— И я.

Он смотрел на нее и улыбался. Но улыбка была какой-то излишне напряженной, словно он чего-то ждал от нее. Лариса не заметила бы этого, если бы не знала его так хорошо. Она положила ладонь на его руку и мягко сказала:

— Поверь, ты нисколько за это время не изменился. Честное слово.

В точку попала, именно эти слова Андрей и хотел услышать. Напряженность исчезла, улыбка стала естественной. Лариса поняла и внезапно ощутила прилив нежности и жалости. Господи, да он же как ребенок! Мучается от выдуманных страхов и хочет, чтобы его успокоили. Вот нашел себе проблему — приближающаяся старость! Глупый, милый, родной… Она посмотрела ему в лицо, и вдруг все изменилось. Их глаза в первый раз за вечер встретились открыто — зрачки в зрачки. Ее рука лежала на его руке… Не отрывая взгляда, он медленно накрыл ее ладонь второй рукой. От прикосновения по телу Ларисы словно пробежал электрический разряд. С этой минуты уже все было предрешено…

Десерт они есть не стали. Андрей вынул бумажник, положил на стол зеленую купюру, и они покинули гостеприимный Русланов кров.

Машина минут пять плутала по переулкам, потом выехала на Садовое и почти сразу за Смоленской опять свернула. Андрей остановился у старого семиэтажного дома, вышел из машины и помог выйти Ларисе.

— Куда мы приехали? — спросила она, и собственный голос показался ей чужим.

— Ко мне, — Андрей не смотрел на нее. — Я здесь снимаю квартиру, что-то вроде рабочего кабинета.

Больше Лариса ничего спрашивать не стала.

В лифте они еще кое-как сдерживались. Но стоило переступить порог квартиры — они бросились друг к другу и застыли, обнявшись. Потом его губы нашли ее губы, и весь мир полетел в тартарары…

Случилось то, что должно было случиться. Потом они лежали рядом, счастливые и опустошенные.

— Как у тебя сердце бьется…

Лариса провела пальцем по его груди и улыбнулась:

— У тебя тоже.

Андрей поймал эту тонкую руку — кожа была такой нежной, что сквозь нее виднелись хрупкие голубые жилки — и поднес к своему лицу.

— Какая красивая…

Он медленно целовал ее пальцы, поочередно, начиная с мизинца, а потом прижался губами к теплой ладошке. Она счастливо вздохнула:

— Господи, если бы это продолжалось вечно!

Вырвавшееся так некстати слово отрезвило ее. Вечно! Как будто прошлое ничему ее не научило. Имея дело с Андреем, говорить не то что о вечности, а хоть о каком-то постоянстве — величайшая нелепость.