Свет в окнах сарая, ставшего их прибежищем, не горел. Старик страховался не без оснований. Во-первых это могло привлечь ненужное внимание, а во вторых пол был сильно пропитан маслом, которое когда-то тут давили, разливали по бочкам и кувшинам и везли на ярмарку и в Париж. Старый хозяин помер, а сын подался в армию, поведясь на посулы рекрутеров Его Величества. Чего стоили эти посулы Жак знал не понаслышке...

Подойдя к ферме Жак условно прокричал, на манер птицы. Тяжелый засов отодвинули изнутри и в проеме проявилась лысая голова Немого. Как звали Немого никто не знал, потому и кликали просто - Немой. Увидев Жака, Немой убрал взведенный пистоль и пропустил дружка внутрь.

Гастон развалился на подобии кровати, сколоченной из досок и покрытой старым тряпьем:

- Ну? - глаза старика недобро сверкали из-под густых бровей, торчавших в стороны как крылья вороны, - глупостей на этот раз не наделал?

- Будь покоен! - Жак уселся на бочку в углу, - сделал, как ты сказал. Эта девчонка ночью бегала к бородатому медведю, видать миловались до утра. А на заре он ее проводил домой.

- Эх, молодость... - Гастон улыбнулся щербаным ртом, - помяни мое слово, она теперь к нему зачастит. Видать у девки совсем зудит между ног, раз до свадьбы потерпеть не может, безбожница. Вот на этом мы ее и возьмем, а женишок отсыпит нам за нее звонких золотых.

- Женишок-то у нее здоровый, как бык и вид звериный, - Жак зевнул и привалился к стене.

- Ничего, Жак, ничего... мы здоровей видали и тех не боялись! - старик почесался, клопы не давали покоя, - и где теперь эти здоровяки? На галерах да в колониях - кандалами звенят. А мы - вот они мы, на свободе, а скоро будем и вовсе, как жирные "грачи" (прим.: "грач" жаргонное выражение французских преступников - "богатый человек")

***

Мать проснулась довольно поздно, еще не до конца отойдя от волнений после столкновения с бандитами на дороге и порядком утомившись от свадебных хлопот.

Элен и младшая дочь уже накрывали на стол. Слуг после смерти мужа пришлось распустить и забота о доме и хозяйстве легла на плечи женщин. Старшая дочь выглядела счастливой, что-то пела тихонько и явно пребывала в прекрасном расположении духа, правда время от времени от чего-то потирая себя чуть ниже спины. "Должно быть отшибла, бедняжка, о скамью возка, когда лошадь понесла." - подумала мать. Младшая во всю щебетала, расспрашивая сестру про разбойников, про ее жениха и его дом. Вдова, глядя на их веселую суету прислонилась к дверному косяку и почувствовала, как на глазах появляются слезы. Ее муж не дожил до этого дня, а он так мечтал повести Элен под венец...

***

Окна спальни были открыты. Элен лежала, зарывшись в подушки и который раз пытаясь уснуть, а проклятый сон ни как не шел. Зад саднило от порки, но эта боль была такой прекрасной! Элен открыла глаза, перед которыми проплывали картины прошлой ночи. Ее тело еще помнило то пьянящее ощущение полета, подаренное ей привязанной к жесткой деревянной скамье в доме Камня, его рукой... его рукой. Она уже любила эти руки, сильные, оплетенные венами, покрытые черными волосами, пусть и лишенные изящества, но такие горячие, дарящие боль и наслаждение.

Девушка вскочила с кровати, накинула шаль и через заднюю дверь вышла в сад. Пусть она и дала Камню обещание больше не бегать к нему по ночам, но выйти в сад и подышать воздухом ей никто не запрещал. Камень... Боже, какое имя дали ему ирокезы!!! Камень драгоценные, камень надежный, камень твердый, камень теплый от солнечных лучей и холодный от зимней стужи. Ее жених был именно таким - очень разным в своем постоянстве.

Девушка замечталась представляя их вместе, идущими между рядов церкви к венчальному алтарю и совсем не заметила двух темных фигур, проскользнувших вдось живой изгороди. Она уже развернулась и собралась войти в дом, когда чьи-то руки грубо схватили ее и сунули в рот вонючую тряпку, а на голову накинули мешок. Элен брыкалась босыми ногами, пыталась кричать и царапалась, как дикая кошка, но тут в ее затылке что-то разорвалось и мир окончательно погрузился во мрак.

Она пришла в себя от грубого шлепка по лицу, голова мотнулась, незнакомая комната с деревянными стенами и полом перестала крутиться перед глазами. На старой бочке на против нее сидел противный старик, в старом камзоле, грубых ботинках и смотрел на нее будто щупал, от чего Элен передернуло в отвращении. В темном углу стоял тощий бандит с жутким шрамом вместо правого уха, рядом со стариком - лысый здоровяк, на коротких ногах.

- Что, птичка, очнулась? - старик хрипло кхекнул и сплюнул на замасленный пол.

Элен не пыталась кричать, справедливо рассудив, что ее крики только позабавят похитителей. Старик похоже прочел ее мысли и кивнул:

- А ты, рыжая, совсем не дура. Будешь умницей, может и жива останешься, - старик достал откуда-то перо с чернильницей и грязный клочок бумаги. С подозрением глянув на девушку он отдал письменные принадлежности лысому бандиту, а тот подошел к Элен. Старик усмехнулся:

- Да не бойся... Грамотная небось, так что пиши своему нареченному. Пусть готовит 500 золотых - не обеднеет!

Лысый бандит отвязал правую руку девушки и она обмакнула перо в чернильницу, сверкнув на старика зелеными глазами. Ее взгляд не предвещал старику и его подельникам ничего хорошего.

***

Этой ночью Камень спал прекрасно. Он вообще не жаловался на плохой сон, с детства научившись ценить эту простую радость жизни - возможность выспатья вдоволь. В браке, где они жили с отцом и матерью, первые годы после прибытия в Канаду, покоем и не пахло, пахло там несколько иными вещами - давно немытыми телами, отбросами, человеческими экскрементами и гнилой соломой. Однако маленький Франсуа и в этих условиях спал как и подобает ребенку крепко и сладко.

Утром Его разбудила Наури, цепко ухватив за член и однозначно дав понять, что не смотря на его скорую свадьбу, она не намерена отказывать себе в удовольствии. Мари, наблюдала за ними сидя в кресле и ласкаясь, пока Наури не позвала ее взмахом руки. Сидя верхом на его члене индианка активно двигала бедрами, а Мари практически села на лицо мужчины, отдавшись ласкам его языка. Наури схватила подругу за белые волосы, притянула к себе и впилась в нее губами. Мари застонала, а индианка слега отстранившись влепила ей звонкую пощечину, но Мари только улыбнулась, проведя языком по губам и снова прильнув к своей дикой любовнице... Наури усилила движения доводя мужчину до исступления, а Мари чувствуя близкую развязку взмолилась:

- Можно мне!!! - Наури поняла о чем она просит, опустила одну руку вниз своего живота и не переставая скакать на члене Камня начала ласкаться, доводя себя до оргазма. Кончив и хищно улыбнувшись, она встала, а Мари тут же нагнулась, вгоняя член мужчины себе в горло. Индианка нажала на ее затылок, взяла за волосы и начала двигать голову девушки верх-вниз, насаживая на член их общего любовника.

Мари, почувствовала волну накатывающего оргазма. Камень понял это и добавил к своему языку палец в зад девушки. От члена во рту, пальца в попке и языка, ласкавшего ее, Мари начала бурно кончать, в исступлении заглатывая член. Камень, не в силах больше сдерживаться, тоже кончил, обильно изливаясь в горло Мари...

Немногим позже они сидели в гостиной за утренним кофе, когда где-то со стороны сада послышался звук разбитого стекла. Камень невозмутимо поднялся из кресла и вышел в коридор. На полу лежал камень, обернутый в бумажку с проступившими чернилами. Развернув послание и прочтя текст, он глубоко вздохнул, усмиряя стук сердца и обратившись к Наури, произнес:

- Принеси из кладовки снаряжение, мы идем на охоту.

***

Утреннее солнце еще не успело испарить росу с травы, так что след, оставленный тем, кто кинул камень с запиской в окно, был четко виден. Похитители Элен явно были городскими жителями цивилизованной Европы, а для Камня и Наури, привычных к охоте на зверя в лесах Канады, "читать" следы было делом привычным. Они уверенно двигались за неосторожным человеком, имевшем глупость покуситься на женщину, одарившую Камня своим доверием.