— В Сильвервуде есть, — сказала Элламэй. — Земля и небо, можжевельник у нас есть.

Я улыбнулась и в последний раз вытерла глаза. Я судорожно вдохнула и посмотрела на столик, где все было в беспорядке после Элламэй.

— Можно мне суп? — тихо спросила я.

Мона улыбнулась и пополнила миску. Она отдала ее мне, и я пила бульон, тихо наслаждаясь теплом и вкусом.

Тишина стала уютной. Огонь трещал в камине. Мона помешивала свой чай. Элламэй поправляла ремешки на ноге. Арлен стоял у камина и смотрел на огонь.

— Погодите, — вдруг сказал он. Мы посмотрели на него. — Если Кольма изгонят, он не сможет побывать на свадьбе?

Мона сжала губы и опустила чашку.

— Можно устроить ее на реке. Будет символично провести церемонию там, на половине пути между двумя странами.

Тишина звенела как колокол. Элламэй смотрела на нее с раскрытым ртом. Глаза Ро расширились, он смотрел на столик. Я посмотрела на нее, улыбаясь из-за ее ошибки. Мона осмотрела нас с непониманием, а потом ее осенило.

— О, Свет, — охнула она. — О, великий Свет, то есть… так ты о своей свадьбе…

Элламэй откинула голову и расхохоталась. Мона прижала ладони к лицу, розовая, как рассвет. Ро кашлянул и провел пальцем за воротником.

— Нет, это… — лепетала она. — Я не про…

Элламэй завывала, хлопая по здоровому колену. Валиен скрывал улыбку за кулаком. Арлен смотрел на сестру, раскрыв рот.

— Реки к морям, — с пылающим лицом она пригладила юбку и посмотрела мимо меня на Ро на другом краю дивана. — Ро… заткнись уже, Мэй. Ро, ты женишься на мне?

— Ты его еще не спросила? — охнула Элламэй, держась за бок.

— Мы говорили об этом, — рявкнула Мона.

— Много говорили, — согласился Ро. — Часами.

— Да.

— Я думал, мы решили, что я не могу быть королем.

Элламэй оборвала смех. Моя ложка звякнула о миску во внезапной тишине.

О, это было так неловко.

Ро вдохнул.

— Я не знаю, как, Мона. И не знаю, хочу ли. Не думаю, что ты заслужила такого короля.

Мои щеки пылали, нам стоило как-то уйти из комнаты. Но Мона не вспылила, а кивнула.

— Мне не нужен король, — сказала она. — Я не хочу короля. Но… посол мне пригодился бы. Тот, кого любит народ, кому народ доверяет. Тот, кто добрее меня. Тот, кто ставит союз выше… личного.

Я подавила улыбку, поняв, чем Ро закрепил решение Моны. Вчера, когда выбрал свою страну вместо нее. Она увидела это, как он поставил ее на второе место. И только для нее из всех, кого я знала, это доказывало характер. Остальные посчитали бы это низким, но для нее это было высшей формой честности.

— И… мы можем это сделать? — потрясенно спросил Ро.

— Я проверила тексты законов, — сказала Мона. — Я не видела, чтобы где-то говорилось, что избранник правителя должен быть коронован. Брак и коронация — разные вещи. Обратных утверждений нет. Если есть, я их перепишу. Будешь моим послом?

Мы посмотрели на Ро, словно наблюдали игру в мяч. Он развел руками.

— Я буду всем, чем хочешь, моя королева. Но не нужно жениться только для этого.

Улыбка Элламэй могла зажечь мокрый фитиль. Арлен схватил чашку и опрокинул содержимое в рот, хотя я была уверена, что она пустая. Я подхватила юбки и встала.

— Я тут постою, — бодро сказала я, отходя к огню, жар пламени добавился к теплу в моей груди.

Мона поправила чашку и блюдце на столе. Элламэй схватила костыль и ткнула ее в бедро.

— Давай, — сказала она.

Мона резко вдохнула и посмотрела на Ро, который не знал, что делать с руками.

— И я тебя люблю, конечно, — сказала Мона.

Улыбка Ро была ярче, чем у Элламэй.

— Это все меняет. Да, я буду рад жениться на тебе.

— Наконец-то, — сказала Элламэй. — Целуйтесь уже.

— Я не буду тебя этим радовать, — сказала красная Мона. Но ее пальцы переплелись с его на подушке между ними.

Элламэй потянулась и зевнула.

— Хорошо, думаю, мне пора спать. Уходите.

Арлена уговаривать не требовалось.

— Пылающий Свет, — пробормотал он, качая головой, спеша к двери.

Мона и Ро встали, Ро не скрывал улыбки. Мона не переставала краснеть. Но она кивнула мне, ради меня стараясь изображать серьезный вид.

— Джемма… прошу, говори нам, что тебе нужно. Когда бы ни потребовалось. Мы готовы помочь, хорошо?

— И мы тоже, — сказала Элламэй.

Улыбка пришла легко, хоть и была маленькой.

— Спасибо.

Я пошла за Моной и Ро в коридор, задержалась, чтобы они не решили, что нужно меня проводить. Но не стоило переживать, они ушли, прижимаясь друг к другу. Я с улыбкой ушла в свою комнату. Огонь горел. Кровать ждала меня. Смежная дверь была заперта.

Ночь проще не стала, но призраков теперь было меньше.

Глава 20

Тюрьма была не менее тесной и холодной, но в этот раз меня пустили без королевской печати. Шаула была в камере посреди коридора, близко к камину в центре. Она сидела на краю кровати, напряженная и резкая, как всегда, укутанная в толстый плащ. Она холодно посмотрела на меня, когда я остановилась у прутьев.

— Соизволила увидеть меня до того, как они меня повесили, — сухо сказала она.

Я сглотнула, все еще плохо воспринимая ее неодобрение.

— Суд скоро начнется. Это наш последний шанс поговорить.

— Что ты можешь мне сказать?

— Вы видели короля? — спросила я. — Видели, что наделали?

— Я видела его тело, — ответила она. — Но это твои действия привели его сюда. И все обвинения, что ты заготовила для меня, ты разделяешь в равной мере.

— Я бы согласилась, если бы мы говорили только о смерти короля, — сказала я. — И я обвинила бы вас в этом, Шаула, если бы это было не во время нападения, а от болезни или передозировки. Как давно вы добавляли в его настой тот же яд, что и остальным?

— Яд, — это было утверждение, а не вопрос.

— Верно. Изар, три служителя и ваш предшественник Мирак. Вы дали им циановую кислоту, полученную из ваших маленьких созданий света.

Ее лицо не изменилось, не дрогнуло.

— Рана тебе все-таки рассказала.

— Нет, — сказала я. — Я догадалась. Вы это только что подтвердили.

Кожа вокруг ее губ глаз чуть напряглась, свет лампы выделил это.

— Нужно было дать его тебе, — сказала она. — И покончить с этим.

— Но вы не дали, — сказала я. — Потому что видели во мне прок. Я могла быть его губами. Я могла помогать, когда ему было слишком плохо, я могла подавлять подозрения, что Прелат действует сама по себе.

— Тебе просто считать меня злодейкой, да? — спросила она с блеском в глазах. — Злая Прелат использовала Пророчество ради своей выгоды. Ты забываешь, что Пророчество — моя стихия, и работа короля — Пророчество. Наши с ним роли совпадают.

— Нет! — парировала я. — Не совпадают. Вы были его советником, не должны были диктовать все его действия! Управлять личной жизнью! Как часто вы подавляли его лекарствами?

— Когда это требовалось, — сказала она без сожалений. — Когда он позволял слушать тебя или свои книги, а не слова Призма.

— А подделанные документы? — спросила я, сжимая пальцами один из прутьев решетки, холодный металл впился в пальцы. — Фальшивые приказы от его имени. Как давно это продолжалось? После того, как моей маме продлили приговор, или раньше?

Она печально тряхнула головой.

— Я все делала по откровению Света для продвижения Пророчества. Ты не видишь идеальную истину, и мне тебя жаль. Жаль пустоту, что осталась без веры, и я молюсь за твое покаяние.

Мы смотрели друг на друга сквозь прутья, я поняла в тревоге, что она не испытывает укоров за то, что сделала. Что она искренне верила, что права. Смерти, болезни и измена были ступенями к Пророчеству, и это делало их нужными. Даже предсказанными судьбой.

Она считала себя не в ответе за это.

Она смотрела на меня, и я не могла понять, что в ее голове. Я отпустила решетку.

— Где моя мама? — спросила я.