— Дед говорил, что раки щипают, когда им больше нечего делать.

— Как это понимать?

Он пожал плечами.

— Раки странные, каким был и мой дед, — он похлопал меня по руке.

Я слабо улыбнулась и вытерла рукавом нос. Он поискал в кармане — он был в жилетке и поясе в сиприянском стиле, но сделаны они были, похоже, их ткани Люмена, что была грубее, а не из легкого расшитого шелка, что я привыкла видеть на нем. Мона заставила пошить ему одежду из той ткани, что была под рукой. Он вытащил платок и дал мне.

— Спасибо, — я вытерла лицо, безуспешно пытаясь удержать слезы. Я судорожно вдохнула. — Ро… — тихо сказала я. — Мне жаль из-за Лиля.

— Я думал, мы подождем с извинениями.

— Я не могу ждать. Мне очень-очень жаль.

Он вздохнул, потянул меня к двери замка, держа под руку.

— Мне тоже. Джемма. Мне жаль, что мы так много в жизнях презирали друг друга. И я не буду притворяться, что вид твоего короля не… — он вдохнул, глядя на спину Селено, когда мы вошли в коридор. — Но, когда я увидел смерть Лиля, когда увидел, как ты отправляешь его в последний путь. Я благодарен за это.

Это было меньшим, что я могла сделать, и мною двигало отчаяние.

— Они сожгли его тело, — прошептала я. — Знаю, это не поможет, но…

— Поможет, Джемма. Я рад, — сиприяне сжигали мертвых, хотя мой народ сделал это из необходимости, ведь там не было возможности похоронить его в нашем стиле. Ро сжал мою ладонь, мы завернули за угол в гостевое крыло. — И если мы извиняемся сейчас, то и я должен. Прости за то, что произошло в Сиприяне.

— Ты про похищение.

— Да. Ассамблее приходилось действовать, как они могли, и я был обязан выполнять их план, но это была не лучшая стратегия, — мы приблизились к гостевой комнате, рядом с которой стояла Мона и управляла солдатами и слугами. — Это повлияло на много жизней, еще и так, как мы и не ожидали, не предугадали. Мэй была заперта неделю. Народ вернулся домой, думая, что потерял королев. Ты пострадала. Мона пострадала. И мне жаль.

— Зато вы с Моной встретились, — сказала я.

— Э-эх, — сказал он, глядя на нее, пока мы приближались. — Не знаю, считает ли она все это стоящим. Ей нравится напоминать мне о стоимости корабля, что мы потопили.

Я рассмеялась до слез, но быстро подавила это, звук был неуместным среди хмурых лиц. Слуги спешили мимо нас, носили охапки хвороста и ткани. Проходили солдаты, устраивались у двери и по концам коридора. Рыжеволосый солдат привел целителя, она сжимала под рукой сумку с травами. Мона посмотрела на нас, сжав губы. Я вдохнула и понизила голос, склонившись к Ро.

— Не зли ее, пожалуйста, — прошептала я.

Он сжал мою руку, улыбаясь.

— Она всегда на меня из-за чего-то злится. Но это нормально, я ведь жалуюсь на ее еду.

Я покачала головой.

— Ро.

— Ты пробовала мидию? На вкус как кожа сапога.

Я подавила смех снова, мы добрались до двери комнаты. Селено сидел на кровати, он поднял голову, когда я замерла на пороге. Я отпустила руку Ро и постаралась скрыть следы улыбки. Я понимала, что все еще сжимаю кусок гипса, и я поспешила спрятать его. Лицо Селено дрогнуло, он перевел взгляд на столбик кровати.

Кольм стоял у камина спиной ко мне, забирал у служанки хворост. Элламэй принялась за вошедшую целительницу, попыталась забрать у нее сумку с травами. Мона стояла у порога, недовольно наблюдая за происходящим. Она посмотрела на меня, когда я вышла в коридор.

— Твоя комната рядом, — она указала на дверь. — Я послала за чистой одеждой. Почему тебе не помыться, а потом сядем и поговорим?

— Спасибо, — прошептала я. — Пойдешь со мной? Я хочу рассказать то, что знаю о событиях в Сиприяне, — не лучшее время для этого разговора, стоило говорить при Ро, но я хотела увести ее от порога, где она смотрела на Селено как на таракана. Она кивнула, бросила злой взгляд через плечо и прошла за мной в соседнюю комнату.

Она была бело-голубой, жемчуг блестел на вышивке и мебели. Служанка заканчивала разводить огонь в гранитном камине с вырезанными бобрами и ветвями. Служанка подняла корзинку и вышла из комнаты, поклонившись Моне по пути.

Я благодарно прошла к огню, вытащила замерзшие руки из-под плаща Кольма. Mona прошла к стеклянным дверям балкона, отдернула шторы, и стало видно озеро. Она вытянула шею, глядя в окно, наверное, проверяя, на местах ли стража.

— Что с Сиприяном? — спросила она, ее лицо отражалось в стекле.

— Мой народ вернул четыре провинции, — сказала я. — Не знаю, какие, но Лилу все еще у Сиприян, по крайней мере, так было, когда я уходила.

— И, наверное, Низины, — пробормотала Мона, упоминая темное болото на юге, по которому мы плыли недели назад. — Алькоро будет сложно забрать ту часть.

— Точно, — сказала я. — Но нужно учитывать, что они могут напасть там или пойти на Пароа, даже не вернув все провинции под свой флаг. Нам нужно действовать как можно быстрее, это может привести к вторжению, помешать перемирию.

Она выдохнула, глядя, как страж спешит мимо окна.

— Джемма, жаль тебе сообщать, но перемирие уже в силе.

— Я знаю, — быстро сказала я. — Я знаю о восточном альянсе. Я думала… предполагала… что мы напишем новое с участием Алькоро?

Мои слова звучали не убедительно под конец. Она все еще смотрела в окно, но я видела хмурый вид ее отражения. Я сглотнула.

— Прости, что мы так прибыли, — сказала я. — Если бы я как-то могла сообщить, если бы сделала это раньше…

Она вздохнула и повернулась ко мне.

— Прости, Джемма. Я не хотела, чтобы ты подумала, что я не рада, что ты безопасно…

— Но это было неожиданно, — сказала я. — Я знаю. Я понимаю, что многого прошу, принять нас, изменить планы, прервать праздник солнцестояния…

Она отмахнулась.

— Маяк горит каждое утро, не только в дни, когда мы собираемся вокруг него. Даже повезло, что ты прибыла в тот миг, иначе осталась бы под водопадом, пока тебя не нашли бы случайно. Но, Джемма… — она посмотрела на дверь, а потом на меня. — Признаю, я не ожидала, что ты появишься, и я точно не ожидала, что ты приведешь его с собой. Не после того, что он сделал в Сиприяне. Ты понимаешь, что даже если мы достигнем перемирия, ему придется ответить перед Ассамблеей шести?

Я понимала, но не думала об этом. Мои согревшиеся руки снова похолодели.

— Что они сделают?

— Не знаю, Джемма. Даже без убийств и ареста людей от его имени он лично убил жителя Сиприяна. В моей стране это путь на виселицу.

И в моей.

В дверь постучали, служанка заглянула с охапкой толстой зимней одежды. Вторая стояла за ней с горячей водой. Мона впустила их. Первая разложила одежду в стиле Люмена — длинные шерстяные юбки, блузки на пуговицах, нижние платья, платья со шнуровкой сзади, и почти все было оттенков серого и голубого. Вторая наполнила чашу для умывания у ширмы и оставила сапоги и чулки, а потом они присели в реверансе и ушли.

Мона встряхнула одну из юбок, приложила к своей талии, оценивая длину.

— Их подошьют.

— Ничего, — сказала я, снимая плащ Кольма и дрожа без его тепла. — Не нужно.

Она протянула мне одежду, глядя на мое грязное потрепанное болеро и штаны.

— Как по мне, подходящий гардероб успокаивает, — ее взгляд упал на плащ Кольма на кресле. — Но не все слушают. Я говорила ему, что этот плащ плохо сидит на нем, что в нем он похож на палатку на рынке.

«Зато он теплый», — я взяла юбку, блузку и нижнее платье, прошла за ширму. Я сняла грязную одежду, потерла себя губкой — вода была горячей и пахла мятой, но быстро остывала, оставляя на моей коже мурашки. Я дрожащими руками надела новую одежду. Озеро Люмен было холодным. Алькоро не было раем зимой, но солнце сияло часто, и каньон был теплым. Тут озеро дарило всему влажность, а солнце скрывалось за густыми темными тучами. Я закончила застегивать блузку неуклюжими пальцами.

Я не привыкла, что юбки держатся так низко на талии — в Алькоро платья собирали широким поясом под грудью, а эта юбки застегивалась над бедрами. Я пошевелилась, пытаясь правильно уложить шерстяную ткань. И я обнаружила важную вещь — у этой юбки были глубокие карманы. Я осторожно собрала бумаги из своей рубашки — многие помялись и промокли. Я спрятала их в карман.