Я с величайшим удивленьем ощупал голову.
(Так ощупал бы воскресший мертвец.)
Подумать лишь:
В ночь сегодняшней свистопляски
У человека осталась нетронутой —
Голова?!
Но, милостивые государи, почему мне так грустно?
Почему?
У меня ощущение красного помоста.
Древнегерманские законы имели специальные правила о палачах.
(Кстати, я еврей.)
Теперь эти правила усовершенствованы.
Милостивые государи, мне грустно потому,
Что у меня горячая голова.
Сегодня на плечах, завтра в канаве.
Но, ради гуманных чувств к еще не повешенным висельникам,
Не делайте из меня учебного черепа:
Я не хочу, чтобы меня подбрасывали в ладонях
И чернильным пальцем ковыряли в глазницах.
Я нервный,
Я умный,
Мне приличествует беззаботная загробная жизнь.
Ведь если меня обидеть,
Я могу… заскрипеть гробовой доской
И этим встревожить моих друзей-червей.
Скажу по секрету,
Что черви очень и очень ограниченные ребята.
Кроме гастрономического запаха,
Их мало что интересует.
Но, чудится мне, я еще жив.
По крайней мере, бурые клетки мозга,
Пластинчатые кости черепа, соединенные швами,
И прочие топорные вещи —
Именуются мыслящей головой.
