– Да, он порхает над лошадью, – слова произносились механически, просто потому что надо было что-то сказать, но всё существо Магнуса тянулось на сцену.

– Катарина и Тэсса были абсолютно правы. У цирка большое будущее, и я рада, что стала частью этого.

Рагнор одарил её скептичным взглядом.

– Не смеши меня, ты рада, что после удачных выступлений твой гонорар возрастёт, да и можно будет намекнуть Мариз на длительный контракт.

– А не пойти ли тебе, Фелл?

– О, Гефест! Замолчите.

– Сейчас будет… – Лидия не обратила никакого внимания на склоку, слишком была напряжена.

Магнус даже если бы захотел, не смог бы сейчас отвести взгляд от Алека. Тот прекратил улыбаться, сжал челюсти и перехватил покрепче рукоятки на седле.

А потом посмотрел прямо на него.

Да нет, наверное, показалось. На такой скорости наверняка невозможно разглядеть, куда ты там посмотрел и кого увидел.

Но Алек чуть повернул голову, когда Рэм пробежал дальше, словно хотел задержать взгляд на чём-то. Или на ком-то.

Это ударило под дых неожиданной волной, но та отступила уже в следующее мгновение, когда Алек подвёл ноги под себя, потом чуть повернулся и наклонился головой к боку галопирующего Рэма. Неожиданно скорость жеребца показалась слишком высокой. Он же не собирался… Не собирался делать то, о чём подумал Магнус.

Алек не мог слышать его мысленных терзаний и продолжал выполнять элемент. Он собирался пролезть под брюхом лошади.

Сам воздух напрягся, стал то ли слишком горячим, то ли ледяным, обжигал внутренности, и не давал двинуться с места. Напряжение передалось цирковым. Почти одновременный скрип стульев и рваные вздохи разбили манеж. Магнус почувствовал, что глаза заслезились.

Алек продолжал. Его голова уже показалась с другой стороны, он цеплялся за седло руками и ногами и отработанными движениями полз выше и выше.

Это случилось, когда он уже почти справился.

Магнус сначала даже не понял, что именно «это». Он отключился от реальности, глаза превратились в мутное стекло, за которым ничего не было видно.

Просто волшебство вдруг закончилось.

Музыка взвизгнула и оборвалась. Леденящий душу хор вышедших из-под контроля инструментов превратился в полнейшую какофонию звуков. Нервных. Лязгающих. Скрипящих. Как длинными ногтями по стеклу.

Слух разрезали десятки криков. Цирковые подскочили со своих мест почти одновременно.

Магнусу захотелось сморгнуть чтобы понять, что произошло, почему все куда-то бегут, кричат и почему пальцы начали мелко подрагивать. Магнусу хотелось забыть и не впускать в сознание правду.

– Джослин… Позовите Джослин! – надрывный крик Мариз, держащийся на хрипе и пронизанный безысходностью.

Он заставил прозреть.

Перепуганный Рэм продолжал бежать по кругу. Его всадник остался позади тряпичной рваной куклой.

========== Глава 13. ==========

Знаешь, что общего между людьми и лошадьми?

Лошади не знают, зачем бегут,

и мы тоже не знаем.

Запах больницы не похож ни на что иное. Тебя облепляет аромат освежителя воздуха, моющих средств, белых накрахмаленных халатов и усталость.

Они почти осязаемы.

Мимо пробежал врач с бейджиком на кармане, медсестра у стойки регистрации что-то бурно обсуждала с коллегой, очередной посетитель застыл, разглядывая разноцветную толпу. Цирковых в маленькой комнате ожидания было слишком много.

В больницу ринулись почти все: забились в машины, завели трейлеры, а Мариз, Джослин и Люк поехали в машине скорой помощи, хотя обычно туда пускали лишь кого-то одного. Было что-то такое в лицах цирковых, что им не решились отказать.

Но внутрь зашли лишь половина из артистов, остальные вместе с работниками и оркестром остались на улице. Магнус видел, как они доставали сигареты из припрятанных пачек, наплевав на здоровый образ жизни «Феерии».

Магнус был не из тех, кто недолюбливал больницы.

Но сейчас он возненавидел их всей душой. Эти длинные коридоры, дежурные улыбки, кучки цветов в горшках на подоконниках и даже ручки в карманах халатов у медсестёр. Возненавидел не за нервные удары пальцев по всевозможным поверхностям, не за тихие всхлипы, не за пустые взгляды. Даже не за то, что все вокруг почему-то молчали, доктора прохаживались туда-сюда, как будто так и надо, заходили в закрытый коридор, куда увезли Алека, выходили, но не сообщали ничего. Игнорировали и Мариз, и остальных цирковых.

Больницы стоило ненавидеть лишь за внушаемое ими чувство беспомощности.

Великолепный Магнус Бейн, тот, кто называл себя магом, не мог сделать ничего. Не мог помочь врачам или хотя бы увидеть Александра, не мог справиться со своим телом. То, что чувства выходили из-под контроля, ещё можно было пережить. Но невозможность остановить на чём-то взгляд, прекратить сжимать руку Изабель или подёргивать плечом, чтобы проверить, способен ли он всё ещё двигаться, – не в силах.

А может оно и к лучшему, что не получалось за что-то зацепиться взглядом. Магнус не мог представить, что ему пришлось бы прочитать на скорбных лицах.

Скорбных.

Ему хватило этого вида там, в цирке, когда Джослин с аптечкой в руках подбежала к распластанному телу Алека. Никто больше не решался приблизиться – цирковые были научены, что к пострадавшему может подойти только врач, чтобы не нанести большего вреда.

Слова «пострадавший» и «Александр» отказывались становиться в один ряд, и Магнусу пришлось приложить усилия, чтобы они оказались рядом.

Два пальца прижались к шее Алека.

– Звоните 911, – холодный голос Джослин, как приговор. Даже Люк, успокаивающий Рэмбрандта, вздрогнул. – Надо остановить кровотечение.

Позвонили только спустя мучительно-долгие минуты, когда понимание, наконец, проникло под кожу.

Алек упал с лошади.

Алек лежал на манеже.

Тёмно-красные узоры на теле Алека вовсе не от грима.

Магнус почувствовал, как его руку крепко сжали, и ухватился за это прикосновение, чтобы вернуться в маленькую комнатушку.

– С ним всё будет хорошо, он сильный. С ним всё будет хорошо, – и непонятно, для кого Изабель это говорила. Для него или себя самой. – Это ведь не первый раз…

– Он уже падал так сильно? – Рагнор задал вопрос не только Изабель, но в ответ ему зазвенела тишина, которая лучше любых слов дала понять: нет, не падал.

Джослин хлопнула в ладоши. Правда, хлопок получился смазанным и тихим.

– Хватит паниковать и хоронить его раньше времени.

Мариз подняла глаза, в которых застыли слёзы:

– Александр – боец. Если бы всё было плохо, Джослин поняла бы это и сказала нам, верно?

Джослин кивнула.

Эти доводы не звучали неразумным лепетом и произносились не просто для того, чтобы пережить минуты ожидания, в них был смысл и правда, но сознание Магнуса не собиралось ими удовлетворяться. Оно бесновалось в черепной коробке и требовало увидеть Александра живым и здоровым, чтобы успокоиться.

Кто-то снова всхлипнул.

По другую сторону от Изабель Лидия и Клэри жались друг к другу, как замёрзшие птички. Джейс гладил Мариз по голове. Рагнор и Рафаэль застыли непоколебимыми статуями рядом с дверьми. Элейн обнимала Ребекку, Майя спрятала лицо на груди у Джордана и взяла за руку Себастьяна.

Страх был один на всех.

Из-за двери запретного коридора вновь вышел доктор, но на этот раз не пошёл мимо, делая вид, что цирковых не существует, а направился прямо к ним.

Это был низенький мужчина, довольно крепкий для того, чьи виски уже посеребрила седина. Он взирал на мир большими светлыми глазами из-за круглых очков.

Мариз поднялась.

– Я – доктор Уилбур. Он вне опасности.

Для того, чтобы все смогли вздохнуть с облегчением, хватило всего трёх слов.

– Получил удар копытом по голове, но не сильный. К тому же, вам вовремя удалось остановить кровотечение. Трещина в нижнем ребре, перелом ключицы и диафиз плечевой кости. Судя по моему опыту, всё могло быть куда хуже. Даже удивительно.

Магнусу не послышалось? Этот доктор удивлялся, что Алек выжил?