Магнус взрывает привычный мир Алека водопадом красок и событий. Алек падает в океан новых чувств, и его сердце каждый раз замирает от затрагивающего душу шепота «Александр». Магнус дарит ему целую вселенную: показывает новые страны, протаскивает за собой сквозь сотни модных показов («Это мое хобби, Александр!»), зовет во все рестораны, на которые пишет статьи. Вытаскивает из расписанного графика жизни, где отец еще до рождения Алека решил, что передаст ему «Lightwood’s» и сосредоточил жизнь сына на обучении ресторанному делу. Алек бросает все и поступает в колледж искусств, понимая, что хочет сделать игру на гитаре и пение смыслом своей жизни.

Магнус дарит Алеку бордовую розу во время их первого свидания. Алек обнаруживает по одной розе каждое утро с того момента, как соглашается переехать из родительского дома в просторный лофт Бейна. В своей день рождения он просыпается и не может отвести взгляда от крупных бутонов в вазе.

Розы для Алека Лайтвуда – это редкий тропический цветок.

Магнус делает ему предложение в оранжерее, где каждый цветок – это бордовая роза.

***

Кто-то говорит, что, если человек дарит вам розы, но не обрезает на них шипы, он не заботится о вас. Алек Лайтвуд, прижимающий к себе насыщенно-бордовый букет, может с уверенностью сказать, что это ложь.

Когда Магнус опускается на колено, смотрит прямо в голубые глаза и начинает говорить, Алеку кажется, что легкие каменеют – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Просто смотреть, вслушиваться в слова и прижимать к груди букет.

«Александр, я не знаю, как смог тебя заслужить, что сделал такого, что судьба свела нас вместе. Ты просто появился. Ворвался ворохом бесформенной одежды, которая смотрится на тебе, как изысканный костюм с прошлого показа Роберта Кавалли, румянцем на щеках и заботой, которую я давно не ощущал. Изменил все в моей жизни, и только спустя какое-то время я понял, что ты не изменил, а расставил все на полочках по своим местам. Как будто раньше мне не хватало очень важной части. Я был везде и одновременно нигде. С тобой я стал целым.

Когда ты обнимаешь меня, я чувствую себя защищенным от целого мира.

Когда я смотрю в твои голубые глаза, я словно вглядываюсь в летнее небо или стою на берегу глубокого моря, ласкающего мои ступни легкими волнами.

Когда ты засыпаешь рядом со мной, я еще долго просто лежу рядом. Иногда мне даже приходится ущипнуть себя за руку или начать пересчитывать пальцы, чтобы отогнать от себя страх проснуться и понять, что ты всего лишь мой сон.

Я люблю тебя. Люблю, когда мы идем на модный показ, и ты надеваешь великолепное произведение Миссони, хотя весь этот фарс тебя бесит. Но ты делаешь это ради меня. Люблю, когда Рагнор называет меня «королевой драмы», а ты затыкаешь его, хотя в глубине души тоже считаешь мои истерики беспочвенными. (И нет, Александр, это не так). Люблю, даже когда ты запрещаешь устраивать в нашем лофте вечеринки. Только благодаря тебе я начал ощущать это место своим домом.

Я никогда не хочу отпускать тебя. Я не могу представить без тебя свою жизнь».

Шипы у розы – это не способ причинить боль, это даже не напоминание о том, что ничто не идеально и что каждая красота не совершенна. Шипы у розы – это осознание реальности происходящего, понимание, что ты не спишь и что все это действительно происходит.

«Александр Гидеон Лайтвуд, ты станешь моим мужем?»

***

Кто-то говорит, что розы не пахнут. Алек Лайтвуд, прижимающий к себе насыщенно-бордовый букет, может с уверенностью сказать, что это ложь.

Розы пахнут чувствами. Несмелыми первыми улыбками, легким румянцем и неловкими комплиментами. Они пахнут, как тепло, растекающееся в груди от переполняющей нежности, когда Магнус рядом. Или как яркий фейерверк всевозможных красок от страстных поцелуев.

Розы пахнут первой близостью. Горящей страстью и неистовым желанием. Сильными руками и литыми мышцами. Легким прикосновением губ к губам, сначала лишь стремящимся подарить нежность, но неожиданно переходящим в яростную борьбу языков и приглушенным стонам. Розы пахнут глухим звуком, с которым Алек прижимает тело своего любовника к стене, выцеловывая каждый миллиметр этой божественной кожи. Пахнут, как резкий вдох Магнуса, когда он на свое хриплое: «Ты уверен?» получает уверенное: «Да». Их запах напоминает о терпеливых пальцах, капельках слез и успокаивающих поцелуях. Розы слегка пахнут сгоревшей, забытой на плите курицей.

Розы пахнут совместными праздниками. Теплотой и уютом рождественского вечера, когда рука в руке, а на столе индейка с клюквой и апельсинами. Праздничным завтраком, принесенным Алеку в постель в день его рождения. Магнусу приходится встать для этого раньше, чем он когда-либо открывал глаза, но розы пахнут благодарностью, и поэтому Бейн не против.

Они пахнут настороженностью и нежеланием находиться в родительском доме в День благодарения, потому что Роберт Лайтвуд так сильно сжал стакан в руке, увидев, что его сын пришел с мужчиной, чуть не разрушившим семейный бизнес, что тот разбился на миллион кусочков.

Розы пахнут ссорами. Тонким лезвием ножа, на котором балансировать с каждым днем становится все сложнее и сложнее. Вулканом эмоций, наполняющих до краев и выплескивающихся наружу, адовым пламенем гнева и яростью в глазах. Розы пахнут криком и безвыходностью. Злыми слезами, сжимающимися до побелевших костяшек пальцев кулаками, стянутыми в тонкую полоску губами. И тренажерным залом, в который Алек идет, чтобы выпустить пар, но не может сосредоточиться, потому что перед взором стоят наполненные обидой и горечью глаза любимого человека. Пахнут болью, словно в живот вонзили грязный ржавый нож и решили провернуть его по часовой стрелке. Только кровоточит не тело, а душа. Розы пахнут осознанием того, что ни одна причина не может быть настолько серьезной, чтобы причинять эту боль Магнусу. Пахнут долгой дорогой обратно друг к другу и к своему счастью.

Розы пахнут мурашками по коже Алека, когда он не может вымолвить ни слова, и поэтому просто кивает головой, думая о том, что со стороны он похож на китайского болванчика. И счастливой улыбкой Магнуса, который крепко целует своего уже-жениха.

Розы пахнут Магнусом Бейном. И Алек Лайтвуд не знает цветов прекраснее.

========== Часть 10. Малек. ==========

Эволюция – это хорошо.

Их мир далеко шагнул вперед, стирая древние устои в пыль. Наличие метки на руке стало необязательным.

Каждый сам волен выбирать свою судьбу.

В этом мире жил Алек Лайтвуд, проводивший каждый вечер ладонью по своей метке и каждое утро прячущий ее под длинными рукавами футболок.

В этом мире жил Магнус Бейн, отрекшийся от своей метки давным-давно. С детства решивший, что не хочет искать свою вторую половинку и что все эти предания о соулмейтах – лишь пережиток прошлого.

Типичная ситуация в современном обществе.

По крайней мере, так казалось.

Если бы на руке у Алека под слоем ткани не было черных букв, выведенным каллиграфическим, ровным почерком с плавными завитушками, складывающихся в два слова – «Магнус Бейн».

***

– Какие же они сладко-противные, – фыркнул Магнус, плюхаясь на стул рядом с Алеком.

– Ты вообще-то о моей сестре говоришь, – буркнул тот, покосившись на друга.

Если откровенно, они с Магнусом не были друзьями, скорее уж знакомыми. Общались с одними людьми, крутились в одних кругах, ходили в один колледж, но на этом все. Алек не мог определиться, какое чувство в нем преобладало – желание быть рядом или врезать Бейну за то, что тот решил жить без своей пары и этим обрек кого-то на страдания.

И то, что этим «кем-то» оказался Лайтвуд, тут совсем не при чем.

– Да, – совершенно не смутился Магнус. – О твоей сестре и ее соулмейте. Как жестока судьба, раз такой прекрасной девушке, как Изабель, выпал Саймон Льюис – он картинно вздохнул, а потом наклонился ближе, впуская в голос игривые нотки. – Как хорошо, что мы с тобой отказались от меток, да? Вольны сами выбирать, с кем хотим быть.