– Прости, что я пришел без спроса, но мой вопрос остается тем же. Кто ты?

Незнакомец перебирает пальцами, и, повинуясь магии, прямо у него из-под ног вырастает толстый стебель, на который он тут же садится.

Алек уверен, что он делает это лишь для того, чтобы похвастаться.

– Я – Хранитель. И это мой лес. Каждое дерево здесь, каждая травинка, каждая букашка или капля росы – все это я. Я охраняю границу, – продолжает тот, совершенно не обращая внимание на потрясенный взгляд Лайтвуда, – чтобы ни одному смертному даже в голову не пришло попытаться пройти в древние земли и нарушить покой.

– Так я и не собирался переходить в древние земли, – быстро выпаливает Алек в надежде, что это спасет его от гнева. – Я вообще-то…

– Я знаю, зачем ты тут, – его обрывает слегка насмешливый голос. – Ты думаешь, что лес пустил бы тебя, если бы я не позволил ему? Ты далеко не первый, кто заходит сюда, но те бедняги никому не могли бы рассказать ничего из своего путешествия, потому что остались здесь навсегда.

Алек вздрагивает. Ему хочется бежать. Бежать так быстро и далеко, как только может. Но почему-то он не шевелится и заворожено смотрит на могущественное древнее существо.

Настолько же опасное, насколько и прекрасное.

– Но почему я?

Хранитель смеется. Укладывает ногу на ногу и щурится от яркого света.

– Было бы несправедливо, если бы принц погиб из-за причуд своих братьев, не находишь, Александр?

Одной шуточной фразой он снова заставляет Лайтвуда задохнуться.

– Но… Откуда ты знаешь моё имя?

– Мне лет больше, чем этому лесу. Я научился таким вещам, о которых люди не могут даже вообразить.

Возможно, Алек думает, что Хранитель красуется.

Возможно, у него по телу от этой фразы пробегают мурашки восторга.

Возможно, в его взгляде уже не страх, а обожание.

И когда оно успело там появиться?

– Я знаю, зачем ты здесь. И я согласен дать тебе то, за чем ты пришел. Можешь взять ее, – он кивает головой на шишку, покачивающуюся на ветке. – Но ничего не бывает просто так, верно?

– Чего ты хочешь?

Хранитель оказывается близко. Очень близко. От него пахнет ветром, влажной росой и свежей зеленью. Кошачьи глаза вблизи еще прекраснее, чем казались издалека, и Алек не может ничего поделать с собой, когда смотрит на губы, на которых блуждает хитрая и понимающая усмешка.

И он не сдерживает рваного вздоха, когда Хранитель шепчет:

– Поцелуй. За шишку я хочу твой поцелуй, юный принц.

Алек нервно сглатывает, но не отступает. У него создается ощущение, что эти глаза приворожили его, потому что в голове тоненькой жилкой бьется одно слово: «поцелуй». И оно не пугает.

Щеки Алека пылают румянцем, потому что последние слова Хранитель практически выдыхает ему в губы.

– Ну так что, Александр? Поцелуй?

Горячее дыхание и нежный шепот проникают прямо под кожу, поселяются там и вызывают волну мурашек. Лайтвуд никогда не испытывал такого.

– Поцелуй, – шепчет он и подается вперед, почти не соображая, что делает. Все, что он осознает – это то, что у Хранителя очень теплые, приятные губы. Что он не спешит, когда Алек прижимается к ним и замирает, потому что вдруг понимает, что не знает, что делать дальше.

Да, стадию с поцелуями он тоже променял на дополнительные уроки.

А Хранитель не начинает действовать сам. Просто стоит и ждет, когда Лайтвуд либо углубит поцелуй, либо отодвинется и покраснеет.

Алеку слишком хорошо, чтобы прекращать это касание губ к губам. Он поднимает дрожащие ладони и кладет их на широкие плечи, а потом почти всхлипывает и приоткрывает рот.

И вот тогда Хранитель начинает действовать. Ладони властно скользят по бокам Лайтвуда, заставляют кожу гореть, а язык скользит по нижней губе.

Поцелуй не похож на обжигающую и сносящую с ног страсть, скорее на эксперимент. Они исследуют друг друга губами, сталкиваются языками и блуждают руками по плечам и спинам друг друга.

Хранитель первым прекращает поцелуй, а Алек не осознает, что тянется за его губами, не желая прерывать прикосновение. Он даже не осознает, что прикрыл глаза от удовольствия, пока целовался с древним существом.

Но когда понимает это и распахивает глаза, поляна оказывается пустой.

Лишь ветер и сильных запах леса свидетельствуют о том, что Хранитель не привиделся Алеку. Ветер, сильный запах леса и тяжелая шишка, оттягивающая карман брюк.

И как она там оказалась?

Он начинает собираться из леса лишь под вечер, бредет по шуршащим под ногами веткам и оглядывается, наверное, раз десять. Надеется увидеть черную макушку или блеск волшебных глаз, но всякий раз натыкается на пустоту.

Лишь когда он выходит за кромку леса и видит бегущих к нему с перепуганными лицами Джейса и Саймона, в его голове звучит голос:

– Шишку не отдавай никому. Можешь показать, но не отдавай. И, Александр, если границу переступит кто-то не такой милый, как ты, я не ручаюсь за его здоровье. Передай своим братьям, что мой лес – не игрушка.

Тоненькая волна страха пробегает по позвоночнику Лайтвуда, но он не может сдержать счастливой улыбки.

***

Ночью шишка, стоящая на подоконнике, начинает мерцать. Алек подскакивает с кровати и во все глаза смотрит на то, как она растет и обретает очертания силуэта.

До боли знакомого силуэта.

– Ты даже не удосужился спросить моего имени, наследник.

Лайтвуд впечатывает Хранителя в стену и набрасывается на него с поцелуем быстрее, чем тот успевает нацепить на губы стандартную хитрую улыбку.

========== Часть 28. Алек/Магнус/Изабель ==========

Комментарий к Часть 28. Алек/Магнус/Изабель

Иногда и такие странности бывают

Они встречают его впервые в тихий вечер медленно ступающей по Нью-Йорку осени.

***

Магнус поднимает взгляд вверх, жмурится от солнца и улыбается.

Учеба началась несколько дней назад, закинув его сразу с головой в омут лекций, семинаров и домашних заданий. Сегодня впервые выдается спокойный денек – пары заканчиваются утром, в ближайшую неделю никаких тестирований не намечается, и Бейн может отдохнуть и расслабиться.

Ладони обхватывают теплый стаканчик с кофе. Магнус подносит ароматный напиток к лицу, тянет носом и позволяет обволакивающему запаху заполнить собой каждую клеточку тела. Для него кофе никогда не был тем напитком, который заваривался исключительно для «проснуться с утра». Разве такой богатый и глубокий вкус мог служить лишь вспомогательным средством жизни?

Но Бейн не успевает сделать даже глоток, когда телефон на столе разрываются от трели звонка.

Магнус тяжело вздыхает, ставит стаканчик на столешницу и, взглянув на экран, отвечает на звонок:

– Моя дорогая Катарина, – он улыбается. Пусть подруга оторвала его от кофе, но Лосс можно простить все, ведь даже не нужно погружаться в чертоги разума, чтобы вспомнить, сколько раз она вытаскивала его задницу из беды.

– Ты мне нужен, – она начинает без предисловий. Магнус – не Нострадамус, но даже он понимает, что у Катарины что-то произошло.

– Где?

– Я около лофта.

Бейн чертыхается. До дома ему идти не меньше четырех кварталов.

– Ты подождешь меня? Я скоро буду.

– Конечно. Не торопись.

Лосс сбрасывает вызов, и Бейн вскакивает со стула. Он закидывает рюкзак за плечо, а другой рукой берет стаканчик с кофе, который уже не кажется таким притягательным. Магнус оглядывается в поисках урны. Она обнаруживается прямо на выходе с летней веранды, и Бейн идет к ней, не забывая набирать сообщение Феллу. Наверное, слишком быстро. В голове мысли только о том, чтобы поскорее оказаться рядом с подругой, и он очень спешит…

До урны остается всего ничего, когда Магнус, стараясь пальцами попадать по буквам, в кого-то врезается.

– Черт!

– Ох…

Бейн замирает. Парень напротив него – тоже.

Они оба смотрят, как на белой футболке расплывается коричневое пятно, а стаканчик падает на пол.

– Боже, прости меня! – Магнус покрывается пятнами румянца и чувствует себя слоном в посудной лавке. Как можно быть таким невнимательным?