— Рисуешь ты всё равно не очень, — Джек подкалывает друга, хоть и знает, что тот хорош в живописи.

— Это было больно, — Лиам хватается за сердце, изображая сильную боль с мучением, на что блондин толкает его в плечо. — Но если я заболею, тебе придётся нарисовать их.

— Придётся, потому что ты слишком любишь драматизировать, — Джек покачивает головой.

— Когда я могу поехать туда? — второй тихо спрашивает.

— Ты хочешь жить один в старом доме в полях? Ты точно сходишь с ума, — он качает головой.

— Почему нет? Нужно с чего-то начинать, — Пейн пожимает плечами, смутно представляя, куда едет.

— Но всё же ты не выглядишь особо счастливым. Тот парень, — Зейн, вы говорили? — Джек поднимает глаза на Лиама.

— Вроде того, — собеседник шепчет, не совсем уверенный, хочет ли говорить о случившемся, но кое-что, что сильно поразило его, не даёт ему покоя. — Он верующий мусульманин, да? — Лиам вспоминает (если он, конечно, и забывал) о его сестре в хиджабе и странных проклятиях на непонятном ему языке.

— Ты расстроен из-за этого? — Джек прекрасно понимает одну из причин удручающего состояния Лиама. — Мы познакомились с ним на моей выставке несколько месяцев назад. Он живёт с родителями где-то в Северном Йоркшире. Он показался мне неплохим, поэтому я предложил ему заглядывать на мои выставки, когда он будет в Лондоне, — Джек сглатывает. — Честно признаться, у него отличные картины.

— Он рисует? — Лиам переспрашивает; он мог был догадаться об этом раньше, хотя бы зная о его осведомленности в видах искусства и картинах. Джек неохотно кивает, уже жалея, что начал этот разговор; он лишь сильнее разжёг интерес друга.

— Тебе правда лучше не думать о нём, — он просит. — Чем тебе не нравится Аарон? — Джек спрашивает, и Лиам стонет от отчаяния. — Тебе просто захотелось чего-то нового, и это быстро пройдёт. Не думаю, что он из тех парней, что ходят на митинги в вашу поддержку.

— Хочешь сказать, он гомофоб? — Лиам с опаской смотрит на друга, немного не понимая.

— Не думаю, но даже если нет, то он не будет открыто говорить, что поддерживает ЛГБТ-сообщество. И дело не в его вере, — он вздыхает, — дело в нём самом. Я общался с ним немного, но могу сказать, что он слегка замкнутый и необщительный.

— И поэтому ты решил, что он гомофоб? — Лиам не унимается.

— Ты как всегда не слышишь сути. Я не говорю, что он гомофоб, я говорю, что он не будет кричать об этом. И он не спонтанен как ты в последнее время. Он достаточно образован и умён, несмотря на свой возраст, чтобы понять многое, — Джек вспоминает, что тот самый Зейн, который, наверное, уже мучается от икоты последние пару минут, младше Лиама на несколько лет.

— Он публикуется где-то? — любопытство не даёт кареглазому покоя; ему интересно даже просто с профессиональной точки зрения взглянуть на картины.

— Кажется, нет. Его работы не принимает ни один журнал или галерея, — голубоглазый вздыхает, начиная лишь сильнее мёрзнуть. Как только Лиам хочет снова открыть рот, чтобы задать следующий вопрос, Джек тут же отвечает: — на сегодня хватит.

— Ты прав, — Лиам опоминается. — Мне нужно собрать некоторые вещи.

— Ты покидаешь нас так быстро? — Уоррен надувает губы, на что Лиам закатывает глаза.

— Прости? — брюнет говорит, но это звучит больше как вопрос. Он встаёт со ступенек, оборачиваясь, чтобы посмотреть на здание. Он даже не прощается с другом, оставляя его наедине, сам исчезая в здании. Он заходит внутрь лишь за необходимой ему светло-коричневой курткой, накидывая её на плечи, снова покидая ярко-освещённый холл, освещение которого слепит глаза.

Мужчина оказывается на парковке, попутно зевая и мечтая о кофе, но ещё сильнее желая выспаться. Он подходит к машине, предварительно разблокировав её, включая, чтобы согреться.

Зачем он тогда побежал за тем парнем? Им словно что-то руководило и, к сожалению, он сам не может понять, что именно. Сколько раз его пугали собственные мысли, сводя с ума. Это напоминает ему подростковый возраст, когда он начал осознавать, что что-то не так. Он не спал ночами, наказывая себя, желая разобраться в себе. Признав свою ориентацию, он так и не смог решить часть проблем, мысли о которых до сих пор не отпускают его разум, всё чаще посещая его. У него нет никаких планов на будущее, возможно, поэтому он так просто принял решение уехать. Ничто не держит его здесь, в холодном Лондоне, но также и ничего откуда-то издалека, за горизонтом. Кареглазый сам не понимает, от чего бежит и зачем это ему. Он лишь закрывается от самого себя, не более.

Но иногда скрывшись, можно однажды найти себя. Своеобразное перерождение. Словно рассвет или закат, на который нельзя опоздать.

========== iv: someone new ==========

«Лишь в дни грусти или скорби

Я отыскивал странное совершенство в любом незнакомце».

Лиам в очередной раз осматривает просторную спальню в доме, проверяя, не оставил ли чего-то важного. В последнюю очередь он пакует основные краски, аккуратно складывая их друг к другу.

— Ты уверен, что мне не нужно ехать с тобой? — Джек появляется в дверях комнаты с переноской и чёрным котёнком в руках.

— Навигатор сделает всё за тебя, — Лиам усмехается, не понимая излишней заботы друга. — В любом случае, я позвоню тебе, — он закрывает последнюю молнию на сумке с красками.

— У меня не получается посадить Эбютерн в переноску, — мужчина постарше вспоминает о котёнке в руках.

— Ты не можешь даже справиться с котёнком, что ты будешь делать без меня? — Лиам слегка усмехается, на что Джек закатывает глаза.

— Сначала я посмотрю, как это будешь делать ты сам, — брюнет подходит ближе к другу, убирая из рук одну из книг по истории мирового искусства, слегка откидывая её на заправленную кровать. Некоторые предметы в светлой комнате накрыты белыми тканями, что говорит о не скором возвращении их хозяина. Грубые большие мужские руки аккуратно приподнимают быстро растущего котёнка, из-за чего слышится мяуканье, и убирают его в переноску. Джек недовольно цокает, понимая, что у хозяина кошки лучше получается справляться с ней.

— Ты всё взял? — блондин интересуется, осматривая слегка опустевшую комнату.

— Самое необходимое, — Лиам также осматривает свою спальню, чувствуя неловкость, которая совсем не давит на него.

— Я приеду навестить тебя сразу после закрытия выставки, — голубоглазый рассматривает друга, взяв в руки недавно брошенную на кровать книгу. — Не могу поверить, что ты всё ещё хранишь её, — он смотрит на пожелтевшую от времени книгу, покачивая головой и открывая её.

— Это подарок, не забывай, — Пейн вздыхает, мысленно прощаясь с домом. У него получилось выспаться, но он всё равно чувствует себя уставшим. — Уже час дня, — Пейн вспоминает о времени, смотря на наручные кожаные часы.

— Да, прости, — Джек словно вырывается из воспоминаний, — ты должен успеть до темноты, — он кивает в сторону выхода из спальни, и друзья покидают помещение вместе с переноской. Внутри Лиама появляется странное ощущение, словно раньше с ним происходило подобное. Он не может быть полностью уверен, что готов уехать, но знает, что не может больше оставаться здесь.

Вдруг он задумывается, что именно послужило окончательной причиной отъезда, когда на секунду ему кажется, что это был Джавадд. Это безумно, потому что эти медовые глаза всё ещё стоят перед его взглядом, и он понятия не имеет, что делать с этим. Лиам качает головой, отгоняя эту версию, решая, что просто устал от всего. И Джек прав, он забудет эти самые карие глаза в ближайшее время.

Пейн берёт сумку с красками в руки, а во вторую руку книгу, которую ему подарили ещё в подростковом возрасте. Хоть страницы и пожелтели, они не утратили своей актуальности, оставив отпечаток в сердце брюнета.

***

Лиам вырывается из собственных мыслей, смотря на дорогу перед собой. Солнце низко висит над горизонтом, создавая палитру тёплых оттенков, что подсказывает мужчине, что ему нужно поторапливаться. Если верить дорожной карте, которую он купил совсем недавно, потому что его навигатор сломался, кареглазому осталось ехать немного, но дорога, на которой он сейчас стоит, не внушает ему доверия. Гравийная узкая дорога, вдоль которой расположились жёлтые деревья, ведёт вдаль, но впереди ничего не видно.