Вместе с новыми чернилами на коже Стайлс надеялся обрести некую душевную свободу и понимание. Зародившаяся в нём надежда могла, как и птица, легко упорхнуть, и, нанося пару на тело, он надеялся оставить эту надежду с собой.

— Почему ласточки? — Джек вдруг спрашивает, и зеленоглазый слышит возле звук работающей машинки после того, как контур симметрично оказывается на его бледной коже чуть ниже ключиц.

— Я… — он глубоко вздыхает, готовясь к боли. — Надеюсь, что это поможет мне переродиться.

xxx

Обладатель изумрудных глаз сильно хмурится, всё его наиболее счастливое за последнее время настроение испарилось, и он в явном замешательстве. Гарри уже готов начать материться и выть от отчаяния вслух, но боится быть услышанным родителями. Когда после долгих поисков необходимого он всё же расслабляется, найдя нужную упаковку, замечает, что антидепрессантов осталось лишь несколько таблеток. Парень стал слишком рассеянным в последнее время, и ему следует быть осторожнее. Таблетки не сильно помогали ему продолжать жить, буквально заставляя просыпаться каждый день, но с ними он играл со смертью.

Спустя неделю, когда Гарри возвращается домой после утомительного дня в университете (в котором он теперь появляется редко, потеряв всякий интерес к учёбе), он застывает на пороге, замечая несколько лишних пар обуви. Стайлс напряжённо раздевается и, сняв обувь, как можно тише проходит мимо гостиной, но останавливается, почувствовав кожей четыре пары глаз, устремлённые прямо на него, и витавшее в воздухе тяжёлое гробовое молчание.

Он сглатывает, пробегаясь глазами по строгим лицам, но не боится.

— Почему вы все здесь? — Гарри вскидывает бровь, смотря сначала на мать, затем на отчима и сестру, что сейчас должна быть в командировке, и на ниоткуда взявшегося родного отца, живущего вообще на другом конце страны.

— Проходи, Гарри, нужно поговорить, — Дес, отец парня, указывает на диван, и тот осторожно заходит внутрь залитой солнечным светом комнаты, опирается о дверной косяк, не желая подходить ближе. Он предчувствовал это весь день.

— Ты пролетел через всё Королевство, чтобы поговорить? Серьёзно? — сам не желая, кудрявый огрызается, слыша женские вздохи.

— Гарри… — Роб хочет начать, но парень тут же перебивает его.

— Хотите, чтобы я меньше раздражался? Не пробовали отвалить от меня?

— Присядь и помолчи, — ледяной голос отца слышится вновь.

— Я всё знаю, Гарри, — голос Энн дрожит, готовый разразиться слезами, и сам кудрявый застывает. — Мы всё знаем, сынок.

— О чём вы? — он старается не подавать виду, подозревая, что его гомосексуальность раскрыта.

— Что это, Гарри? — женщина достаёт из кармана кофты упаковку его таблеток, держа в руках.

— Где ты взяла это? — ответ не заставляет себя долго ждать. — Ты рылась в моих вещах? — брюнету хочется подскочить у матери и вырвать препарат.

— Я спрашиваю, что это, — женщина не отступна, её голос грубеет.

— Не знаю, — бывший пловец старается держаться холодно, пожимая плечами.

— Гарри! — он слышит очередной крик.

— Моё успокоительное.

— Не держи меня за дуру, Гарри! — крик матери раздается по всему дому. — Это наркотические антидепрессанты, — она говорит уже тише, будто боясь произносить вслух. — Боже, — голова женщины опускается на ладони.

— Джемма, милая, — Робин смотрит на девушку, кивая в сторону кухни, — уведи маму, мы сами поговорим с ним.

Блондинка старается выдавить улыбку, но у неё не получается, и она только кивает, подходя к матери и помогая ей встать. Взгляд женщины встречается с малахитами сына, и последнего буквально порождает молния, и он начинает частично понимать, что произошло. Женщины покидают гостиную, пока кудрявый кусает губы, расхаживая взад и вперёд под напряжённые взгляды мужчин. Сейчас он бы пожелал, что лучше бы они узнали об его гомосексуальности.

« — Я не знаю, что делать, — приглушённый голос Энн раздаётся в столовой. Глаза полны слёз.

— Я позвоню Десу, и мы вместе решим. Только не переживай, мы справимся».

— Итак? — Робин нерешительно начинает, смотря на отца мальчика.

— Где Джошуа? — Гарри вдруг останавливается, боясь, что его проблемы доставят неприятности кому-то ещё.

— Он с Михалом до завтрашнего дня, — голос Деса приглушён, как и голос Робина, оба взрослых и полных жизненного опыта мужчин понятия не имеют с чего начать. — Эйч… Как ты пришёл к этому, сынок? — Гарри слышит огорчённый голос отца, боясь посмотреть на него, ещё один его страх. Он снова разочаровывает окружающих.

— Всё отрицать бесполезно, верно? — двадцатилетний грустно усмехается. — У меня начались проблемы, и я не знал… как забыть о них. У меня даже получилось, когда я не слишком сильно думал об этом.

— Ты молодой и здоровый. Какие проблемы у тебя могут быть? — Дес качает головой, кусая внутреннюю сторону щеки. — Это всё моя вина, — мужчина шепчет, вздыхая, — не нужно было уезжать так далеко.

— Расстояние не помогло бы.

— Ты мог умереть, Гарри, — Робин с болью смотрит на парня, последние несколько лет непосредственно участвуя в его воспитании.

Кудрявый ожидал грубых слов и криков от мужчин, но всего этого не последовало. Отчасти это сыграло ещё большую роль, он надеялся получить хоть какое-то наказание, пока его сердце сжималось.

— Тебе придётся лечь в клинику, — Дес начинает негромко, и Гарри присаживается на диван, пряча лицо в ладонях.

— Я не могу, — он отказывается, прикрывая глаза.

— У тебя начнётся ломка и… — отец продолжает, но кудрявый тут же перебивает его.

— Нет! — парень испуганно вскрикивает.

— Тебе нужна помощь профессионалов, мы не справимся самостоятельно, — Роб начинает также тихо, но решительно. — И ты знаешь, как будет легко понять даже дураку, что у тебя ломка?

— Я не смогу, — тот шепчет, это его ответ на все вопросы. — У меня не получится.

— Послушай…

— Даже сейчас я нуждаюсь в них, — Эйч поднимает голову, не представляя свою жизнь без таблеток, пусть и наркотических, хоть как-то помогающих ему; он давно потерял все свои жизненные принципы.

— Это будет частная клиника, Гарри, я знаю проверенных людей, — Робин вздыхает, прикрыв глаза, начинает предлагать варианты, которые давно крутились у него в голове и которые он уже обсудил с остальными.

— Нет, — парень качает головой, слишком боясь постороннего вмешательства.

— Подумай о матери, Гарри, — Дес напоминает о себе, — о Джемме и Джо, — он с надеждой смотрит на сына, облизывая тонкие губы; нервная привычка, которую у него перенял сын.

— Я не знаю, — тот вздыхает, откидывая голову на спинку дивана; даже сейчас у него есть право выбора. — Я не могу находиться дома? — он спрашивает, и все взгляды в комнате обращаются к отчиму парня.

— Только если под наблюдением врача, никак иначе, — мужчина качает головой, наслышанный историями, в каком состоянии прибывает человек во время ломки. — Как давно это началось?

— Таблетки? — молодой уточняет. — Где-то в октябре.

— Уже декабрь, Гарри. Твой организм, как и сознание, не сможет справиться с этим самостоятельно, — Дес сжимает губы, сглатывая. Внутри него слишком много мыслей, он полностью погружён в себя, и Гарри чувствует, как отец винит себя в случившемся.

— Ладно? — брюнет скорее спрашивает, чем соглашается, делая это не сколько ради себя, сколько ради окружающих.

— Будет тяжело, — Робин напоминает, и Гарри поднимается с дивана.

— Я знаю.

— Спасибо, — подавленный голос Джеммы раздаётся позади, и Гарри оборачивается к сестре, не смотря в её красные глаза и не замечая матери. Почему он не думал, каково будет им всё это время?

Он ещё полностью не осознаёт, что добровольно согласился и как будет молить о смерти, когда будет совсем невмоготу.

========== XII ==========

«Я вроде бы ещё не достиг пункта назначения,

Но я изо всех сил ищу нужную дорогу».

Уже к концу дня Гарри чувствует ужасную тягу, сидя на кровати и постукивая подошвами тапочек по полу. Холод в теле усиливается с каждым часом, и парень не знает, как переживёт эту ночь. В старании отвлечься он снова отбрасывает книгу на немецком, теперь пялясь в стену. Как ему сказали, доктор поговорит с ним уже завтра, когда абстинентный синдром наберёт силу.