— РОН! — воскликнула Гермиона, подбегая к дворецкому.

Тот аккуратно сгрузил тело парня на пол, и она бросилась перед ним на колени, прижимая ухо к его груди. Если бы не слабое биение сердца, она бы решила, что он умер: лицо и руки Рона были усыпаны множественными порезами, а при ближайшем рассмотрении Гермиона заметила серьёзный ожог, который покрывал большую часть его спины.

— Один из людей Лестрейнджа добрался до него сразу после того, как его обожгла Адрия, — пояснил Драко.

Это было слишком. Гермиона, почувствовав внезапно охватившую её слабость и прислонилась спиной к стене, так и не поднимаясь с холодного пола.

— Рон… — слабым голосом пробормотала она. — Какого чёрта ему надо было возвращаться сюда?

Драко помог Пэнси присесть на каменный выступ в стене, после чего повернулся к Гермионе, не скрывая волнения и чувства вины.

— Нам надо уходить.

Она бездумно взглянула на него и согласно кивнула:

— Но нам понадобится карета, чтобы перевезти Рона и Пэнси.

Драко тяжело вздохнул, прикусил губу, но всё же продолжил:

— Я имею в виду, нам с тобой надо уходить.

— Что? — недоверчиво переспросила Гермиона, переводя взгляд с Драко, на Пэнси и затем на Элая — все трое выглядели крайне взволнованно.

— Все выходы перекрыты, мы не сможем взять экипаж, — пояснил Драко. — Уизли и Пэнси нужна серьёзная медицинская помощь, и никто не может трансгрессировать из поместья — даже я. Мы ни за что не выберемся все вместе, не привлекая внимания.

— То есть мы просто бросим их здесь? — вскинула бровь Гермиона, даже не пытаясь скрыть раздражения.

— Это единственный выход, — произнесла Пэнси, с трудом превозмогая боль.

— Я останусь с ними, — попытался успокоить Гермиону Элай.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Теперь вы можете умереть втроём.

— Когда мы выберемся из замка, у Лестрейнджа не будет причин здесь задерживаться, — попытался успокоить её Драко. — Всё уляжется, и Элай доставит их обоих в больницу.

Гермиона громко выругалась и поднялась с пола.

— Ты вообще себя слышишь?! Пэнси с трудом передвигается, а Рон… Мерлин знает, как близко он сейчас к смерти, а ты просто хочешь бросить их здесь?

— Если мы возьмём их с собой, они всё равно не выживут… Никто не выживет, — спокойно пояснил Драко.

В этот раз Гермиона не стала сдерживать слёзы, которые свободно покатились по её щекам, оставляя мокрые дорожки. Она заметила, как Малфой сделал неуверенный шаг в её сторону и приподнял было руку, но потом, видимо, передумав, отступил назад.

— Пожалуйста, — тихо взмолился он.

Гермиона не ответила, чувствуя, как её лицо краснеет от злости и стыда. Она сделала это с Роном… со всеми. Какая-то часть неё хотела броситься назад в зал и прикончить Лестрейнджа. Что-то сродни животному инстинкту почти завладело её сознанием, но, ощутив прохладную ладонь Драко на своей руке, она вернулась в реальность.

— Пойдём, — негромко сказал он.

Гермиона приблизилась к Рону и опустилась перед ним на колени, одновременно ненавидя его за то, что он вернулся, и себя — за то, что позволила этому случиться. Она осторожно коснулась губами его лба и дотронулась ладонью до его щеки, всем сердцем надеясь, что любые несчастья, которые готовило будущее, коснутся только её и никого другого. Она повернулась к Пэнси, и та слабо улыбнулась в ответ, слегка поморщившись, когда Гермиона коснулась её плеча. На прощание Элай склонился и поцеловал руку девушки, негромко проговорив:

— Будьте сильной.

Драко хотел что-то сказать Пэнси, но она жестом остановила его и послала ему воздушный поцелуй. Не говоря больше ни слова, Драко и Гермиона открыли потайной ход и, последний раз взглянув на друзей, скрылись в мрачной темноте узкого коридора.

========== Глава 24. Битва умов. Часть 2. ==========

Дом двенадцать на площади Гриммо не сильно изменился с тех пор, как им владел Сириус. После вступления в права наследства Гарри починил скрипучие лестницы и подновил краску на стенах, но коридоры остались такими же мрачными, двери — такими же поцарапанными, а пол — таким же холодным. Гарри приезжал сюда с Роном, Джинни и Гермионой каждое лето, но всю оставшуюся часть года дом пустовал и безмолвствовал, бережно храня секреты угасшей семьи Блэков.

Покинув поместье, Драко и Гермиона не обмолвились ни словом, в беспокойном молчании они оседлали мётлы: Драко — новенький Ветрорез 4000, а Гермиона — всё ту же поддельную метлу Виктора Крама. Двухчасовой перелёт завершился на безлюдной улочке Лондона, где девушка, будучи одной из трёх хранителей, без труда отыскала нужный дом и прошла внутрь, впуская Драко вслед за собой.

Он бросил сумку около входа и пристроил мётлы к стене, сразу после этого пройдя мимо небольшой кухни в гостиную, слабо освещённую несколькими свечами, расположенными у парадных портретов разной величины.

— Кто это? — с радостным волнением прошептал волшебник, изображённый на одной из картин.

— Это грязнокровка, — осадил его другой портрет. — Успокойся.

Волна приглушённого шёпота прокатилась по дому, сменившись молчаливым удивлением, когда в комнату вошёл Драко. Он смерил внимательным взглядом картины и повернулся к Гермионе с вопросительным выражением на лице:

— А это…

— Твои предки, — кивнула она, усаживаясь на диван и откидываясь на мягкую спинку.

— И зачем Поттер их оставил? — спросил он.

— Из-за Сириуса. Он не хотел ничего кардинально менять, только сделал небольшой ремонт.

Драко кивнул, принимая объяснение, и стал наблюдать, как Гермиона расстёгивает застёжку ожерелья и бережно снимает его с шеи. На мгновение она задержала взгляд на украшении, и Малфой не мог не заметить лёгкой грусти в её глазах, когда она протянула ожерелье ему.

— Спасибо, — слабо улыбнулась она, вставая с дивана и приподнимая подол платья, чтобы он не стелился по пыльному полу, после чего скрылась в одной из прилегавших к гостиной комнат, оставляя Драко в одиночестве.

Он улёгся на диван, с которого минуту назад встала Гермиона, и вытянул руки вверх перед собой, рассматривая ожерелье, слабо мерцавшее в приглушённом свете комнаты. Это было поистине великолепно обработанное произведение ювелирного искусства, сделанное на заказ в Боливии специально для его матери. Тяжесть камнем опустилась на грудь Драко, когда он подумал о том, во что превратилась его жизнь. Столько ненужных жертв, столько потерь, и всё ради чего? Чтобы свести счёты с Лестрейнджем?

Но сейчас его волновало другое. Скорые вести о смерти матери были неизбежны. У неё не было ни физических, ни моральных сил, чтобы выжить в Азкабане, и если бы не бессмысленная попытка сбежать, предпринятая Люциусом и заработавшая ему поцелуй дементора, она бы ни за что не пережила мужа. И Драко хотел с ней увидеться.

Выглянув в окно, он остановил задумчивый взгляд на горизонте, где уже занималась заря, окрасившая небо в нежные оттенки оранжевого. Отблески золотого и красного немного оживили мрачное ночное небо, и Драко вдруг ясно понял, что надо навестить мать и как можно скорее. Но сейчас он просто хотел немного поспать…

*

Гермиона почувствовала невероятное облегчение, облачившись в мешковатую толстовку и джинсы после освежающего душа. По сравнению с тесной одеждой, которую ей приходилось носить последние пару дней, внезапная возможность дышать свободно казалась почти чудом. Пользуясь случаем, Гермиона сделала глубокий вдох, ощущая приятный аромат лавандового шампуня и влажного дерева. Солнце уже полностью взошло, когда она раздвинула шторы в узком коридоре, соединявшем душевую с одной из спален, и яркий свет, окрасивший помещение в золотистые оттенки, вновь вернул дому жилой вид.

Вода смыла не только грязь и пыль, но и волнение, неизменно сопровождавшее Гермиону последние несколько часов, равно как и раздражение, отравлявшее её сознание. Ей надо было собраться с духом и выяснить, как уничтожить Адрию — всё зашло слишком далеко. Теперь жизни слишком многих зависели от принятого решения, невинные люди не должны были страдать за преступления Лестрейнджа.