Василий Бородин Пёс I «На сухой и светлой земле…» на сухой и светлой земле среди битого кирпича где пройдёшь заводится ничьё сердце тычется и отчаивается по ночам это как бы – сырой зимой – тряпка в ветках летом – белый безветренный шар цветка с пустым стеблем и горьким соком недостроенный дальний дом и в нём облакá «Снег и плач…» снег и плач смех и плач ледяное войско но ты не плачь ледяное войско нас победило и включило в себя, не плачь эти мёрзлые угольки сердец в полководцах, в обломках солдат, в пыли общей ледяной просто будь со мной не злись, не боли́ завтра таять – тихо валиться набок и пáром вверх «Покуда господь даёт тебе…» покуда господь даёт тебе какой-то клочок жилья пой вместе с нами пой горячо: как тонущая ладья пробоиной просит воды-воды мы просим беды-беды и если друзья принесут ещё жратвы – не ведись: жратва! пой вместе с нами пой горячо как яростная листва кружением просит: зимы-зимы оставленности просим мы ворованный принцип: альты наверх басы по оврагам вкривь июль и какая-то кость в траве и тряпка в костре горит ночь держит тепло как печной ухват сил мало и снится рай «Скоро долго снег идёт…» скоро долго снег идёт скоро ли дышит чего-нибудь? скоро старание времени, север ветра и на отломанной ветке обливной лёд золочёными спицами лесом ходит солнце из руки огромной в другую, и ночью спят эти руки на коленях, спит сидя природа старящаяся в водяной свет «Спи сухой лес…» спи сухой лес книга сгорающая каждый вечер горестней и несносней книга о снеге книга о строгом ливне к небу обложкой прячущей шорох гнёзд «Тварное нетварному на всяком…» тварное нетварному на всяком ничьём поле – птицей в небе днём — пишет: одинокий одинаков пред моим или твоим огнём тварному нетварное на это птицу ветром чуть сдвигает; та злится пулей, и прореха света между туч безвидна и пуста «Ты жалок…»
ты жалок ветер ты жалок вепрь но вы пьяница и червяк короли земли вы живы – это отдельное торжество и острые листья ивы шумят друг другом ты весел рай ты весишь как линия и точка но вы цветок и поэт — вы клóнитесь вы весомы вы смóтрите на муравейник – это последние слова песни и листья берёзы на просвет — как теодицея, эй «Кажется, что темная природа…» Кажется, что темная природа Охладела к внутренней ночной Белизне в древесном соке, к ровной Сырости осенней земляной. Перекрестьем и разбросом – лапы; Маятник мелькающих стволов — А погоня выдохлась, и слабым Волком смотрит изо всех углов «В комнате до нас…» в комнате до нас жили прежние мы совершенно те же мы, той же пустотою полны – окружены: холодной, светлой хмурой или поскальзывающейся – дневной но вчера не было ветра, а сейчас он прозрел, поднял хлебный пакет выше дома, дёрнул окно ясно же, что не жалобный этот стеклянный зуд, а упавшая на пол пустая тетрадка – нет, не зовет грозу, а сама – страшный, нет, смешной — шорох времени, замершая, не зная, куда лечь, страница, любовь, тоска, полная ужé ясность, навык не отвлекаясь смотреть: катятся облака «Старые поэты…» старые поэты в старых куртках пачка сигарет в руке у бородача и остальные – седые бородачи мелкий предновогодний дождик асфальт в своём мудром золоте а перед этим мы молодые выпивали как я сказал, «за новое в новом году» и говорили на ходу в центре Москвы – олени из лампочек длинный тоннель из переливающихся гирлянд песенка на английском – девичий голос дразнил кого-то, кто не противен, не зол, не слеп а мы несли в плоских сумках, в руках, в карманах многостраничный лаваш, переизданную книгу хлеба «хлеб» |
