Подавшись всем корпусом вперед и подняв уши "кокошником", Вторая В напряженно рассматривала незнакомый предмет, бесшумно приподнимая и опуская верхнюю губу. Немного погодя из открывшегося в борту черного проема показался человек. Вторая В громко тявкнула от неожиданности, а пришелец, испуганный звуком мгновенно нырнул обратно в "яйцо". Через минуту он снова показался с ружьем в руках. Увидав оружие, Вторая В прижала уши за голову и со всех ног бросилась наутек, увязая лапами в сугробах, от чего ужас ее становился все больше и невыносимее.

Оказавшись у дверей дома, она села и отдышалась. Человек из неболета не бросился следом и стрелять тоже не стал. Похоже, ему не было дела до облезлого, пугливого зверя, сбежавшего прочь, едва завидев громоздкий объектив зеркального фотоаппарата. Положив камеру на колени, человек присел и принялся разглядывать необъятные кедровые стволы обступающей его тайги.

– Ну что там, Матвей Иванович, – спросил он с напускной бодростью, – опять навигатор нашкодил?

– И навигатор, Вася, и аккумулятор, – еще один пришелец, высокий и седой, высунул голову из люка и зажмурил подслеповатые глаза, увидав блестящий чистый снег, – так что веселого мало.

– А я вам, Матвей Иванович, говорил, что пора отправить на свалку это допотопное аккумуляторное барахло. Это же дешевка китайская, да еще и старая как мир. "Синдаи" автомобили не научились делать, а уже на космолеты замахнулись!

Вася в сердцах пнул серебряный бок типового "Синдаи-Колибри", старенького, латаного-перелатаного. Честно говоря, подобные машины редко доживали до десятилетнего возраста, так что этот пятнадцатилетний ветеран с нежным именем "Омела" совершенно не заслуживал подобного обращения.

– Тебе, Вася, не понять, – Матвей Иванович печально качнул головой, – как же так можно, это все равно, что пристрелить старую собаку. Я, ведь, "Омелу" на премию купил, за научные труды. Первая серьезная покупка. С моей работой я за долгие годы жизни каждую копейку беречь научился…

– Так зачем вы вообще в науку пошли, Матвей Иванович? – не дослушал своего спутника неугомонный Вася, – знали же, что много не заработаете? Открыли бы свой бизнес и жили припеваючи. Я, вот, тоже аспирантуру бросить думаю, неблагодарное дело, если в столице научному работнику еще можно что-то добыть, то в провинции шансов мало. Нам проректор по науке прямым текстом сказал: "Никакого финансирования! Все на учебные планы, а вы за свой счет давайте, публикуйтесь и по конфам гоняйте!". А мне оно надо, Матвей Иванович? Я лучше на завод пойду, который "Синдаи" через полгода в области отстроит, на "Колибрях" гайки крутить.

– Эх, Вася, тебе лишь бы гайки крутить, – приседая рядом с молодым человеком, грустно покачал головой седой ученый, – без науки, Вася, не было бы, как ты выразился, ни "Колибрей", ни заводов, ни гаек.

– Я может, вообще, жениться хочу! – вдруг встрепенулся Вася и посмотрел на Матвея Ивановича так, словно сказал что-то постыдное, – а у меня ни кола ни двора. На стипендию аспиранта в наше время не разживешься.

– Да и в мое время аспиранты в золоте не ходили, – примирительно кивнул тот, – и с кем же, Вася, ты решил, наконец, связать свою судьбу?

– Да хоть с кем, кто за меня пойдет, на той и женюсь, мне выбирать не приходится.

– Нет, Вася, это же ненаучный подход! – строго покачал головой Матвей Иванович, зябко кутаясь в термокуртку, – надо бы костер разжечь, в корабле отопление отключилось, эх, и дверь в жилой отсек заклинило…

Пока оба пришельца рассматривали незнакомый угрюмый лес и вели свою не слишком уместную в столь бедственной ситуации беседу, Вторую В терзали сомнения. Мысли прыгали в голове, как взбеленившиеся зайцы. А если придут и застрелят? А если пролезут в дом и ограбят? Унесут ковер из росомашьих шкур или, не дай бог, украдут крупу, сухари и портрет бабушки? А если придумают снова воздух нагревать и привлекут чигунцов? А если....

Не вынеся более мучительных мыслей, она решительно шагнула с заиндевелого крыльца. Под лапами морозно захрустел снег. Далеко в чаще пронзительно треснула надломленная ветка. Решив не оставлять незнакомцев без присмотра, Вторая В, пригибаясь, потрусила к месту падения неболета.

Несмотря на термокостюмы, Матвей Иванович и Вася сильно замерзли. Лес, показавшийся сначала приветливым и сказочным, изменился, потемнел. Между стволами проглядывали тени, ложились на снегу полосами. Кедры укоризненно покачивали мохнатыми головами, с их пышных зеленых шевелюр водопадами сыпался снег. Поднимался ветер

Костер занялся быстро, обледенелые ветви, облитые бензином для заправки зажигалок, лежавшим в кабине с незапамятных времен, полыхнули алыми язычками. Люди придвинулись ближе к огню, сняв рукавицы, принялись потирать озябшие руки.

Едва под костром начал плавиться снег, тихое спокойствие тайги нарушилось. Примятый ботинками плотный снежный настил пошел рябью, что-то задвигалось под ним, полосатые тени, перечеркивающие пространство под кедрами пришли в движение.

Почуяв неладное, Вторая В, забыв о прежней робости, бросилась бежать со всех ног. Выскочив на поляну перед упавшим неболетом, она пришла в ужас от увиденного. Раскаляя и пуская рябью искрящийся микроскопическими снежинками воздух, плясал огонь, а к нему уже ползли из-под земли чуткие и стремительные личинки чигунцов. Да и сами чигунцы были рядом, где-то за соседними деревьями, судя по осыпающимся с ветвей белым водопадам.

Взъерошенным визжащим клубком Вторая В, не помня себя от ужаса, принялась расшвыривать лапами ветки из костра. В воздухе замельтешили оранжевые искры, зашипело злобно утопающее в снегу пламя. Оторопевшие люди замерли на полуслове с открытыми ртами.

– Эй, ты что! А ну брысь! Брысь! – замахнулся на клокастого оскаленного зверя Вася. Однако, тот открыл пасть полную кровоточащих мелких зубов и истошно затявкал, ероша ежиком жесткую шерсть на костлявом загривке. Потом метнулся к разоренному костру и, продолжая визжать и тявкать, принялся выкидывать из углей и топтать упругие лоснящиеся шарики.

"Глупые! Глупые люди! Бестолковые, безмозглые! Как только додумались развести костер! Ведь, чигунцы же! Чигунцы!" – от гнева Вторая В трясла головой так, что хлопали по воздуху большие остроконечные уши.

– Вот зараза! Чего наделала! – Вася снова попробовал отогнать животное, но Матвей Иванович остановил его.

– Подожди, Вася, смотри, – он указал на растоптанные круглые предметы, – это личинки.

Один из отлетевших в сторону шариков развернулся, став похожим на жирную белесую мокрицу, поднял от земли слепую безглазую головку с костяными острыми жвалами, задвигал ею, присматриваясь или принюхиваясь, а затем в одно мгновение скрылся под снегом.

– Что это, Матвей Иванович? – Вася перевел изумленный взгляд на своего спутника.

– Снежная саранча. Про нее рассказывали исследователи, те, что в тайгу ходили. Так что костер, Вася, развести нам не придется…

Пришлось без костра. Термокостюмы надежно хранили последние остатки тепла, однако о еде не шло и речи. Вася попытался открыть дверь в жилой отсек, но все попытки оказались тщетными. На их с Матвеем Ивановичем счастье в кабине нашлось немного чипсов и пара пакетиков с сухарями. Еду разделили поровну и решили расходовать экономно. По допотопной рации, "времен очаковских и покоренья Крыма", как любил выражаться Матвей Иванович, большой поклонник всяческого старья, отправили сигнал "SОS". Электроника корабля не работала.

В свою очередь, Вторая В, обиженная и разозленная на глупых пришельцев сперва решила больше к ним не возвращаться. Разведут костер – пойдут на корм чигунцам! Ну и бог с ними. Меньше непонятливых чужаков в лесу – меньше проблем. Решительно подняв уши и шерсть на загривке, она несла свою одинокую вахту на крыльце, представляя, как отважно погонит прочь незадачливых пришельцев-грабителей, если они рискнут сунуться на порог дома.