В оформлении обложки использован арт автора Pexels с https: //pixabay. com/ по лицензии CC0.
На окраинах миров (сборник рассказов)
Ненаучный подход
Утопали в снегу тяжелые мохногривые кедры, усыпанные серебристыми снежинками. Под ними, переминаясь с одной плешивой озябшей лапы на другую, большой пестрый зверь тоненько подвывал охрипшим сиплым голосом. На пупырчатых от мороза проплешинах, беззащитная кожа краснела и шелушилась. Из приоткрытой пасти свешивался на кровавой ниточке вывалившийся зуб. Вторая В не успела преобразиться до холодов. И пусть от человека в ней осталось мало, шерсть еще полностью не наросла, а передние лапы не окрепли для того, чтобы ходить на них уверенно, ведь недавно они были руками и служили совсем для другого. Холодно, грустно, обидно. Сестрицы Второй В преобразились быстро, словно сговорились с природой, а она отстала, поэтому уходила из дома последней…
Тайга укрыла Арарат на три четверти, сделав планету лакомым куском для алчущих наживы магнатов деревообрабатывающей промышленности. Однако Межпланетный Фонд Дикой Природы объявил местность заповедной, и туда потянулись исследователи. К удивлению прибывших, планета оказалась населена выходцами с Земли. Помимо людей, проживающих на юге в единственном крошечном государстве, там нашлись адаптировавшиеся к местным условиям земные растения и животные. Ученые установили примерную дату заселения Арарата землянами – 2103 год до нашей эры (согласно библейскому преданию, год выхода Ноя из Ковчега, окончание Всемирного Потопа).
Попытка объявить планету земной колонией, в связи с отсутствием на ней коренного населения не удалась. Группа этнографов и космографов Русского Географического Общества, под руководством профессора Арсеньева, обнаружила в тайге поселения аборигенов.
Такова краткая историческая справка о планете Арарат, но история, рассказанная здесь, произошла задолго до прибытия арсеньевской экспедиции в тех местах, где об этнографии, космографии и других подобных науках слыхом не слыхивали, там, где в глухой тайге жили существа нелюдимые и скрытные.
В тот год снег выпал рано. Природа отыгрывалась за два прошлых сезона, когда ранней осенью теплело так, что вторым урожаем созревала лесная клубника. Теперь о ягодах и подумать было нелепо – всюду белели пуховые сугробы. Копай их, греби, разрывай, а от клубники и листа не найдешь. Все померзло, до снегопада ударили заморозки.
Дом, собранный из массивных неотесанных бревен, стоял посреди тайги, укрытый от взгляда мохнатыми кедровыми лапами. В этом спрятанном от чужого глаза жилище уже много сезонов ютилась вместе с сестрами Вторая В. Обитательниц дома звали согласно тому, на кого они походили. Старшую сестру – Гиеной, трех погодок – Собакой, Лисицей и Волчицей, а Второй В такого имени не досталось. Пусть она и походила на волка, именем уже владела сестра. От рождения Вторая В звалась Второй Волчицей, но потом от "звериного" слова осталась только буква.
Все лето сестры "ходили" людьми и жили по-человечьи. Гиена и Собака раз в сезон отправлялись в Город На Окраине. Погрузив в тюки шкуры набитого за зиму и выделанного весной зверя, они пешком уходили на запад, туда, где начиналась большая вырубка. Город строился и от сезона к сезону становился все больше. Каждый раз, оставляя за спиной темную хвойную стену леса, сестры замирали от страха перед открытым освещенным пространством. За вырубкой начинались улицы одноэтажных деревянных домов, лабиринтом уходящие к центру. Когда сестры, продав товар, возвращались, столы в таежном жилище ломились от фруктов, крупы и сухарей – такие деликатесы было невозможно добыть в лесу, если только выменять на что-нибудь полезное у отдаленных соседей.
С приходом холодов уютная сытая жизнь заканчивалась. В такое время все становились угрюмыми и злыми. Близилось зимнее преображение. Каждый раз Вторая В ждала его с трепетом и страхом, а потом начинались мучения: спину сутулило так, что невозможным оказывалось поднять голову и приходилось смотреть исподлобья, во время еды шатались и выпадали зубы, зудела кожа, через нее жесткой щетиной лезла шерсть. Ходить прямо становилось тяжело, получалось передвигаться только с палкой или цепляясь за стены и мебель, а то и вовсе на четвереньках.
Потом приходила зима. С наступлением холодов в тайге появлялись чигунцы. Они безошибочно отыскивали любые источники тепла, пожирая все, что его порождает. Из-за чигунцов сестрам приходилось преображаться и коротать зиму в лесу. Зверь может жить без огня и теплого жилища, а человек нет. Но где огонь – там чигунцы, а где чигунцы – там погибель. До Города На Окраине эти прожорливые существа не добирались, то ли, как и сестры Второй В, опасаясь открытой местности, то ли из-за того, что городские жители, готовясь к холодам, начинали окуривать таежные границы отвратным вонючим дымом и опрыскивать почву едкой отравой…
Оставшись в одиночестве, Вторая В обошла дом и заглянула в темное окно. На подоконнике замерзали цветы, темнела по углам нехитрая мебель, прикрытая тряпками от пыли, на столе догрызала забытый сухарик мышь. Та из сестер, которая преображалась последней, от дома далеко не отходила, следя, чтобы все с ним было в порядке. Поэтому, поцарапав закрытую на большой засов дверь, Вторая В убедилась, что без рук ее не отпереть, так что не проберутся в жилище ни росомаха, ни медведь, ни лиса.
Снег во дворе был притоптан лапами сестер. Вокруг, насколько хватало глаз, мрачными исполинами стояли кедры. Вторая В ткнулась носом в следы, которые цепочками уходили в тайгу. Поймав запах Гиены, пошла к обледенелым шершавым стволам. Под ними в обсыпанном хвоей снегу виднелись ямки, оставленные лапами старшей.
Знакомый запах манил в чащу, мешаясь с застоявшимся ароматом смолы, хвои и холодного мяса. Чуть в стороне внимательные звериные глаза рассмотрели убитую Гиеной лису. Подойдя и обнюхав добычу, Вторая В насторожилась. Перевернула лапой тушку, под ней белыми крупинками копошились в изобилии личинки чигунцов. Беда! Пропала лиса! Вторая В отбросила ее в сторону и принялась топтать блестящие жирненькие комочки. Расправившись с личинками, она осмотрелась осторожно: с ветки ухнул водопад снега, среди пестрых золотисто-рыжих стволов что-то двигалось и трепетало. Чигунцы возились совсем рядом, наверное, напали на мышиную нору в снегу или отыскали еще один сестрин трофей. Им, чигунцам, все равно, кого есть – хоть мышь, хоть лося – если нашли, то уже не упустят.
Вглубь леса Вторая В не пошла, вернулась к дому. Покрутившись по привычке на месте, она свернулась на пороге родного жилья и провалилась в тревожный сон.
Отдохнув, потянулась, зевая во всю пасть, где только что прорезались и еще кровоточили новые зубы. Над головой со свистом пролетела серебряная звезда. Эти блестящие маленькие искры появлялись часто, они проносились по небосводу и исчезали за кудлатыми верхушками деревьев. Сестры, посещавшие город, говорили, что на таких неболетах издалека прилетают люди.
В этот раз звезда двигалась низко и уже не казалась блестящей точкой. Вторая В разглядела в сиянии большой округлый предмет, наполнивший гулом лесную тишину и пригнувший верхушки могучих кедров. Лавина горячего воздуха накрыла дом с прижавшимся к крыльцу зверем. Через пару секунд земля сотряслась от удара, а темная непроглядная чаща озарилась белым светом.
Вторая В заметалась, визжа от ужаса в полный голос. Тепло! Всепроникающее тепло привлечет чигунцов и тогда – все. Нет от них спасенья! Пропал дом, пропали запасы, пропали набитые на лето лисы и белки, запрятанные сестрами в снегу, пропала Вторая В! Скуля и припадая от страха на задние ноги, она все-таки побежала в сторону источника бедствия. По брюхо проваливаясь в глубокий снег, полезла без тропы в чащу, откуда светило белым. Там, на двух, подломленных от удара при падении, кедрах лежало огромное серебряное "яйцо" – чудесный неболет.
