— Шутишь? Я никогда не ела ничего вкусней! — Шарлотта откусывает еще кусок и смеется впервые за ночь.

✽✽✽

— Это точно ничего, что я займу твою кровать? — Шарлотта сидит на одеяле в моей футболке. На часах половина четвертого утра, и спать осталось четыре часа. Я вытираю мокрые после душа волосы и бросаю полотенце на стул.

— Я все равно не собирался ложиться.

Отчасти это, правда, поскольку после разговора с сестрой Луи, во мне родилось слишком много новых эмоций, которые требовали выхода наружу.

— Гарри, знаешь, — Шарлотта устраивается на моей узкой дешевой кровати, и я осторожно накрываю ее одеялом. – Я хочу помириться с Луи. И мне еще нужно извиниться перед мамой. Я была эгоисткой.

Она тяжело вздыхает, а я сажусь на пол, облокачиваясь на кровать.

— Ты все еще любишь его?

Ее тихое «Да» больше похоже на шепот листьев, чем девичий голос. Она шевелится под одеялом, подтягивая худые ноги к груди.

— Что же изменилось? — я знаю, ей нужно выговориться. И ни к Джошу, ни уж тем более к Луи она не пойдет. А так, мы заперты в середине ночи в маленькой комнате без света. Два одиночества.

— Он пытался выменять дозу на меня. Боже, — она прерывисто дышит, замолкая.

Сдерживает слезы.

— Как же быть теперь, я не могу без него. И с ним не могу.

Я смотрю в темный потолок, а в груди все жжет, будто кто-то плеснул кислотой. Я тоже не могу без Луи, и тоже не могу быть с ним. И сейчас, я как никто понимаю эту разбитую девушку.

— Ты не должна сдаваться, Лотти. Время лечит, просто поверь в это.

Она тихо всхлипывает. Тяжело принимать на веру слова незнакомца, особенно когда дело касается собственного разбитого сердца, и я лишь надеюсь, что эта маленькая блондинка сильнее, чем кажется.

Я аккуратно пересаживаюсь за стол, когда ее дыхание становится размеренным и спокойным. Уличные огни дают достаточно света, чтобы я смог перенести на бумагу, все те чувства, что выжигают меня изнутри.

Take a breath, hold it in /Сделай вдох, и задержи его;

Start a fight, you won’t win / Начинай битву, которую тебе не выиграть;

Had enough, let’s begin / С меня хватит, давай уже;

Never mind, I don’t care… / Не беспокойся, мне плевать…

So I’ll find what lies beneath / Но я доберусь до того,

Your sick, twisted smile / Что под твоей болезненной, кривой улыбкой,

As I lie underneath / Заглядывая внутрь

Your cold, jaded eyes / Твоего холодного и измученного взгляда;

Now you turn the tide on me / Ты изменяешь ситуацию не в мою пользу,

‘Cause you’re so unkind / Ведь в тебе так много зла;

Don’t! Carry me under! / Нет! Не тяни меня вниз!

You’re the devil in disguise / Ты – дьявол в человеческом обличье.

God! Sing for the hopeless / Боже! Пою для безнадёжных,

I’m the one you left behind… / Я – тот, кого ты оставил позади… *

✽✽✽

— Гарри! — слышу, как Лотти зовет меня из комнаты, поэтому выключаю плиту и иду на зов. Она стоит посередине комнаты, держа в руках текст моей последней песни. Ее глаза широко открыты, а волосы в полнейшем беспорядке.

— Гарри, что это?

— Это твое извинение. Я хочу, чтобы ты спела на детском фестивале эту песню. Твоя мама много сил вкладывает в этот проект, уверен ей будет приятно. А Лу простит тебя в любом случае, — я улыбаюсь, видя восторг в ее глазах. И выставляю вперед руку, предупреждая ее не обнимать меня. Лотти смущенно останавливается. Но не перестает благодарить.

— Ну, в любом случае, тебе предстоит куча работы. До фестиваля девятнадцать дней. Тебе нужно потренироваться исполнять эту песню, и найти талантливого человека, который напишет музыку к тексту. А сейчас блинчики? — я указываю в сторону кухни.

Джош приезжает, как и обещал заранее. Ему нужно отвезти Шарлотту домой, а потом успеть на пары. Он хватает грязными пальцами последний ванильный панкейк с тарелки, благодарит меня одним взглядом, и уводит мою новую подружку.

Я остаюсь один на один с недопитой чашкой чая. Голова побаливает от недосыпа, а впереди ждет трудный день. Я чувствую себя разбитым и несчастным. И даже представить себе не могу, что через восемнадцать дней этот момент покажется мне раем, по сравнению с адом, в котором я окажусь.

Комментарий к

* Breaking Benjamin – What Lies Beneath

========== Часть 8 ==========

Найти талантливого человека, для Лотти не составило труда. Оказывается, они с Джошем поговорили в тот же день. А еще через день Найл написал зашибенную мелодию, которую они тренировали вот уже неделю.

Лотти помирилась с Луи, к счастью, не упоминая обо мне. Девайн предупредил ее, что у меня и ее брата отношения не заладились, и Шарлотта предпочла не дергать черта за хвост, а просто промолчать. Я не был против.

До фестиваля оставалось одиннадцать дней. Дети были подготовлены прекрасно. Номера вылизаны и доведены до ума. Лотти и ее песня должны были стать сюрпризом для Миссис Томлинсон, поэтому ни в каких сценариях и документах она не мелькала. Местные музыканты в ее номере не участвовали, вся ответственность ложилась на Девайна и парней, с которыми он играет в кафе.

Слухи, как и сказал Найл, полнили университет. Томлинсон был слишком видной фигурой, чтобы народ не интересовался его личной жизнью. Его это, кажется, не касалось вообще. Он все так же с видом короля ходил по коридорам, клея каждую симпатичную юбку на пути. Я же не поднимал глаз от пола все эти дни. Я не получал тычков или оскорблений, ничего подобного. Все же мы находились не в старшей школе. Но вот уровень доброжелательности в моих сокурсниках снизился резко. Мы и раньше не слишком общались, здоровались по утрам, да перекидывались дежурными фразами. Сейчас же меня дружно игнорировали. И скорее всего даже не потому что я вдруг оказался геем, а потому что «моя гейская задница позарилась на Томлинсона», как я услышал в одном из туалетов.

Сегодняшняя репетиция прошла на ура. Я отпустил деток пораньше, надеясь успеть в кафе к Джошу, и послушать, как поет Лотти. Ее пение становилось все лучше день ото дня, и ложилось бальзамом на мою израненную душу. Но, естественно, я бы не был собой, если бы мне везло.

Луи не пришел.

И вот мы с близняшками сидим в пустой студии, и пытаемся играть в «десять вопросов», пока у них не начинает урчать в животиках. Тогда я предупреждаю Аду, и мы идем в кафе через дорогу. Девочки берут по банановому сплиту, и огромный шоколадный коктейль на двоих. Я ограничиваюсь чашкой чая, поскольку последние недели еда просто не лезет мне в горло.

Смотрю в окно, пока девчонки уплетают лакомство. Народу на улице становится все меньше. Время приближается к десяти, и я радуюсь, что кафе работает всю ночь. Когда мой телефон начинает вибрировать, я не глядя достаю его из кармана и, зевая, говорю в трубку хриплое:

— Алло.

— Стайлс?

Луи звучит запыхавшимся. А с меня его прерывистый медовый голос сбивает весь сон. Я весь подбираюсь, будто перед прыжком. И замираю, слушая его тяжелое дыхание.

— Стайлс! — Томлинсон повышает голос, и я вздрагиваю.

— Да? — успеваю произнести я, прежде чем этот нетерпеливый комок эмоций грубо прерывает меня.

— Не тормози! Где вы?

Я решаю не обращать внимания на его грубость, и не задумываться о том, что его номер теперь сохранен в моем телефоне.

— В кафе через дорогу от радио, — Томлинсон бросает трубку, даже, кажется, пока я говорю. Естественно.

И мне хватает следующих десяти минут, чтобы отдышаться, поэтому, когда Лу появляется в дверях, в своей джинсовой куртке, и с легкой щетиной на щеках и подбородке, мое сердце бьётся чуть учащенно, но не более того.

Сестренки весело приветствуют брата, но от лакомства не отрываются. Поэтому Томлинсон подвигает себе стул, и садится напротив меня. Он пытается расплатиться, но я останавливаю его:

— Я оплатил, расслабься, — Луи безразлично пожимает плечами, и прячет бумажник обратно во внутренний карман куртки. Я, как загипнотизированный, наблюдаю за его руками. Его пальцы тонкие, ногти аккуратные и чистые. Мне хочется пройтись легкими поцелуями по подушечкам его пальцев, почувствовать на языке их вкус и шероховатую текстуру.