Когда с едой покончено, он открывает банку колы. Мы выпиваем ее на двоих, и я понимаю, я не пил ничего вкуснее. Осознание того, что губы Лу касались края жестянки, делает напиток лучшим, что я пробовал в своей совсем не длинной жизни.

Мы едем еще несколько часов на автобусе, и когда солнце садится, и местность вокруг погружается в сумерки, автобус останавливается у какого-то Богом забытого мотеля. Луи стаскивает мой рюкзак с верхней полки и закидывает себе на плечо. Я неуклюже поднимаюсь, и продвигаюсь за ним к выходу из автобуса. Уже на улице я нарушаю наше многочасовое молчание:

— Мы не едем до конца? — я указываю на синий автобус, что в темноте выглядит почти черным. Луи оглядывается в поисках указателя, отвечая мне:

— Я не такой дурак, чтобы ехать до конца.

До самого номера я пытаюсь понять, что он имеет в виду, но ничего не приходит в голову. Я морально и физически вымотан. Мне нужен душ и сон. Все именно в таком порядке, и чтобы Луи на расстоянии нескольких шагов, не дальше.

Мотель оказывается дешевой придорожной дырой и, заходя внутрь, я молюсь только об одном - лишь бы не было клопов! Томлинсона же кажется обстановка в номере не волнует совсем. И это несколько странно, ведь Луи тот еще мажор. Он кидает мой рюкзак на пол, закрывает дверь на ключ и уходит в душ.

Я разглядываю номер вокруг, подмечая наличие всего одной кровати. Кажется, кому-то придется спать на полу. Моя спина от этой мысли болит только сильнее, и что бы как-то отвлечься, я собираюсь позвонить Джошу, но моего телефона все еще нет при мне. Это заставляет меня досадливо морщиться. Ребята, наверняка, сходят с ума от беспокойства. Да и мне не терпится услышать, как прошли выступления Лотти и близняшек.

Лу нужно всего десять минут, что бы привести себя в порядок. Он выходит из ванной комнаты в одних джинсах. Капли воды стекают с волос ему на плечи и спину. Томлинсон выглядит слишком горячо, и если бы я не был таким уставшим, уже набросился бы на него, но вместо секса меня ждет только душ и я безмерно рад этому.

Мне нужно гораздо больше времени, чем ему, что бы смыть дорожную пыль, но когда я возвращаюсь в комнату, он все так же без футболки. И теперь этот факт не удается игнорировать.

— Ты может, накинешь что-нибудь? — я указываю на его обнаженные плечи. Лу лишь ухмыляется в ответ.

— Нравится то, что ты видишь? — моя бровь удивленно приподнимается. Он пытается заигрывать со мной?

— Ты же знаешь, что нравится. Прекрати этот спектакль.

— Спектакль еще даже не начался, Стайлс, — он проводит своими пальцами от локтя до плеча моей правой руки. Прикосновения не оставляют видимых следов, но я чувствую жжение. – Хочу заняться с тобой сексом, наконец.

Я замираю, не веря своим ушам. Сердце колотится так громко, что я слышу только его стук, и ни единого постороннего звука. Мне стыдно за такую реакцию. Щеки заливает румянец, а когда Луи двумя пальцами приподнимает мой подбородок, заглядывая в глаза, румянец распространяется на шею. Я чувствую, как окрашиваюсь в томатный цвет целиком, и пытаюсь остановить это, но чем больше я думаю о том, что сейчас произойдет, тем сильнее краснею. Луи делает шаг ко мне. Его лицо совсем близко от моего. Я вижу, как он закрывает глаза, приоткрыв рот. Я тоже закрываю свои, преодолевая последние сантиметры между нами. Его губы касаются моих и это словно рождение сверхновой!

Лу не собирается нежничать. Он отрывается от моих губ и ловко стягивает с меня футболку. Когда обнаженная грудь прижимается к моей, я дергаюсь назад. Это слишком много для меня.

— Лу! Я не готов!

— Ты сможешь, Гарри. Давай, — он обвивает мою талию рукой, второй поглаживая щеку. Колени подгибаются. Я дрожу всем телом.

Томлинсон толкает меня на кровать и спиной я чувствую холод простыни. Грудь горит от прикосновений Луи. Контраст температур вызывает у меня рой мурашек. Он зажимает мой сосок между зубами, и я кричу, хватая руками его карамельные волосы. Они влажные и скользкие, но мне удается схватить их и потянуть прочь от себя.

— Не нужно, пожалуйста.

Он хватает меня за запястья, заводя руки мне за голову. Я извиваюсь, пытаясь освободиться, но на удивление Томлинсон слишком сильный, а я уже почти в бреду от такого близкого контакта с чужим телом.

— Я бы поверил твоему актерскому таланту, если бы не одно но… — жаркий шепот Луи проникает под кожу, заставляя кровь сгущаться и течь медленнее. Он садится на меня сверху и медленно елозит своей отменной задницей по моей промежности. — У тебя каменный стояк. А потому не говори, что ты не хочешь меня.

Приглушенные всхлипы вылетают из моего рта. Я больше не сопротивляюсь, наоборот подкидываю свои бедра вверх, стараясь усилить трение.

— Я не сделаю тебе больно, детка, — произносит он глядя мне прямо в глаза и освобождает мои руки.

Я инстинктивно пытаюсь уползти с кровати, но он хватает меня за лодыжки и притягивает к себе.

— Ты уже говорил это, Лу, — задыхаясь шепчу я и вижу, как он задумывается на несколько секунд, поглаживая мои бедра. Ноги трясутся от напряжения из-за прикосновений его пальцев.

Я слышу ласковое “прости” и не верю своим ушам.

Нависнув надо мной он касается моих губ своими, а его ладонь медленно скользит вниз по моему животу, заставляя мышцы пресса сокращаться словно от электрического тока.

— Скажи мне… — шепчет он в пылу страсти. — Скажи мне это…

Я отрываюсь от подушек и произношу ему прямо в ухо касаясь мочки губами

— Я твой… — кожей чувствую, как его это заводит, и слышу, как скрипит простынь между его пальцами. — Я только твой, Лу.

Его дыхание сбитое, частое, прерывистое… меня это чертовски возбуждает и я, сам того не замечая, оставляю след от ногтей на его спине. Я чувствую его руку там под джинсами и не могу лежать спокойно, прижимаюсь к нему всем телом, желая чувствовать его каждой своей клеточкой. Боже, его поцелуи сводят меня с ума. Я готов умереть за каждое его прикосновение, каждый его взгляд, за каждый томный, похотливый вздох над своим ухом.

Когда я немного привыкаю к ощущениям и пытаюсь ласкать его загорелое тело руками, Томлинсон снова меняет правила игры. Он одним торопливым движением переворачивает меня на живот, стаскивая еще ниже с кровати. Я упираюсь коленями в пол. Он расстёгивает пуговицы на моих джинсах, и я чувствую, как приятно меня щекочет его карамельная чёлка, как он касается моих бёдер кончиком носа и его влажные губы оставляют пылающий след на моей коже. Он на мгновение отрывается от меня, и я в полузабытьи шепчу:

— Продолжай… я хочу ещё…

Слышу как он шарит по карманам своих джинсов и выдавливает что-то себе на руку. Он берёт мою руку своей и я чувствую прохладную гелеобразную жидкость на своей ладони. Направляя меня он стонет от моих прикосновений к его твёрдому члену. От перевозбуждения и страсти я крепко сжимаю ладонь и с его губ срывается громкий хриплый стон. Он падает на меня упершись руками о мои бёдра. Не в силах больше терпеть он сжимает руками мои ягодицы, и я чувствую, как его пальцы проникают в меня.

— Такой горячий, черт! Почему ты такой горячий? — шепчет он мне в ухо.

Мне хорошо и плохо одновременно. Мысли путаются в голове, кровь, словно лава, горячая и тягучая. Она слишком медленно доставляет кислород к мозгу, и потому вокруг меня все плывет. Я прижимаюсь щекой к дешевым простыням, что пахнут хлоркой, и позволяю Лу делать со мной все, что он хочет, потому что я тоже этого хочу.

Но мне всё ещё страшно, и мягкие прикосновения и поглаживания не успокаивают в моем случае, а только подливают масла в огонь.

— Гарри… – голос Луи тихий и нежный. Я сжимаю простыни пальцами, закусывая губу, когда Лу добавляет ещё один палец. Не чувствую ничего кроме дискомфорта. Мышцы упорно не желают расслабляться, и мое нервное состояние никак не помогает процессу.

Лу рычит от досады и тянет меня за волосы вверх. Я поднимаюсь с постели, и вдруг его пальцы проходятся по какой-то точке внутри меня. Словно множество горящих иголок втыкаются в каждый нерв моего тела, оставляя после себя лишь самое чистое удовольствие. Я захлебываюсь протяжным стоном и сам подаюсь назад на его пальцы. Мне хочется еще раз почувствовать это.