— Не сейчас, — Луи прикрывает глаза, стараясь абстрагироваться от мыслей и сосредоточиться лишь на прикосновениях девушки. Но в голову упорно лезут доверчиво распахнутые зелёные глаза. Он, блять, проклятие наложил, что ли?

Девушка проводит несколько раз по блестящему от слюны члену ладонью, с ядовитой усмешкой глядя на Луи.

— Ты не можешь кончить уже достаточно долго, Томлинсон. Это на тебя не похоже.

Луи злится на неё, на себя, на этого ребёнка, что проник под кожу со своим нелепым предложением. Парень с силой насаживает женский рот на свой член, толкаясь бёдрами вверх под хрипы и попытки Рэйчел отстраниться. Но он крепко держит её, трахая в горло, а перед глазами детские губы, растянутые вокруг толстого члена.

— Блять, — шипит Луи сквозь стиснутые зубы, кончая глубоко внутри задыхающейся девушки. Она дёргается, и он, наконец, отпускает.

Рэйчел отфыркивается, стирая потёкшую тушь из-под ресниц, и буравит его злобным взглядом. Но Луи плевать. Он достаёт салфетки из бардачка, тщательно вытирается и выбрасывает мусор в приоткрытое окно. Всё с тем же безразличием он заправляется, застёгивает тёмные джинсы и, откинувшись на спинку сиденья, с удовольствием прикуривает.

— Ненавижу когда так, — девушка вытирает подбородок вырванными из рук Луи салфетками и жалуется в пустоту. — Ты мог бы предупредить, знаешь?

Томлинсон заводит машину, сжимая сигарету между тонкими губами, и, положив обе руки на руль, выезжает с обочины на дорогу. Он глубоко затягивается, выдыхая перед собой, полностью игнорируя сидящую рядом блондинку. Ему действительно плевать на неё. А вот на что не плевать, так это на свои мысли по поводу маленького Гарри. И сколько бы Томлинсон ни твердил себе, что не может дать то, чего хочет ребёнок, на кромке сознания бьётся «а вдруг?».

Девушка всё ещё сердито бубнит, и Луи в раздражении поджимает губы. Она сбивает его своим высоким голосом с мысли, и он уже не рад, что не остался дома в одиночестве.

— Рэйч, заткнись. Или я высажу тебя из машины прямо тут.

Девушка открывает рот и обиженно хлопает глазами с потёкшим макияжем.

— Ты мерзавец, Томлинсон!

Луи лишь улыбается на это. Он знает.

✷✷✷

Луи паркуется на самом видном месте у муниципальной школы. Он глушит двигатель, поправляет свои дорогие авиаторы и покидает салон, прихватив пачку сигарет. Солнце печёт нещадно, слишком жарко для весны, и Луи жалеет, что надел джинсовку поверх футболки: стоило остановиться на лёгком джемпере. Томлинсон садится на капот собственной машины, скрещивая ноги в лодыжках, закуривает и принимается ждать.

Луи очень рассчитывает на то, что мальчик обдумал всю ситуацию и уже понял сам, какой катастрофой это может грозить ему. Гарри должен отказаться от своих слов. И Томлинсон в свою очередь должен отказать мальчишке, переубедить. Но он не будет. Он долбаный эгоист, который собирается трахнуть ребёнка, просто потому что может.

И хочет.

Луи даже не пытается обмануть себя, сразу принимая собственное влечение. Гарри — чистый и невинный, готовый отдавать и принимать, готовый доверить себя в руки такого, как Луи. Позволить разрушить до основания, а затем собрать, слепить заново так, как понравится Томлинсону. От этих мыслей дыхание замирает, а голова идёт кругом. Отказаться невозможно.

И поэтому Луи в нетерпении вглядывается в мельтешащих школьников, а колкие иголки под кожей заставляют вздрагивать каждый раз, когда он видит одежду, отдалённо напоминающую ветровку Гарри или непослушные вихры того же цвета. Томлинсон волнуется, докуривая уже третью сигарету за пятнадцать минут, и это его личный рекорд. И чем дольше он сидит на прогретом солнцем капоте, тем отчётливее понимает — он уже не даст Гарри отступить.

Они будут заниматься сексом. Часто и много.

— Привет, — произносит хриплый ломающийся голос мальчика, вырывая Луи из собственных мыслей, куда тот ушёл с головой. — Что ты здесь делаешь?

Гарри обходит машину и останавливается напротив Томлинсона. Солнце светит ему в глаза, отчего ребёнок хмурится и между бровей пролегает глубокая морщинка, которую хочется разгладить большим пальцем, а если не получится, то целовать, пока она не исчезнет совсем и на детское лицо не вернётся печать беззаботности.

— Я должен задать тебе один очень важный вопрос. Это решит судьбу твоего абсурдного предложения.

Щёки ребёнка едва заметно алеют, но в глазах загорается огонёк надежды, и Луи хочет ударить себя за то, каким победителем он себя чувствует, осознавая, что получит этого малыша.

Гарри кивает, побуждая его продолжать, не в силах заговорить вновь. Томлинсон с удовольствием наблюдает, как дыхание ребёнка замирает внутри, разрывая грудную клетку, когда он не в силах сделать вдох от волнения. И он бы тянул этот напряжённый момент как можно дольше, но пальцы мальчика дрожат, и тот впивается ногтями в собственные ладони, поэтому Луи просто говорит:

— Какого секса ты хочешь?

И в этот раз беспокойство закручивается внутри Томлинсона: пальцы холодеют, а лёгкие требуют ещё одной сигареты, несмотря на стойкий вкус табака во рту от явного их излишка. Но мальчик не думает долго, он делает такой необходимый глоток кислорода и произносит:

— Мне нравится Энди, и я хочу научиться доставлять ему удовольствие. И да, — Гарри приподнимает раскрытую ладонь выше, предвосхищая вопрос, готовый сорваться с губ Луи, — я знаю, как именно ему нравится.

На какое-то мгновение Томлинсон чувствует себя оглушённым: шум толпы вокруг стихает, солнце больше не печёт, и абсолютно никакого движения, время будто замирает. Луи благодарит солнечные очки, за которыми он прячет истинные чувства, потому что Гарри этим пояснением избавляет его от любых обязательств и последствий. Беспокойство уходит из крови, растворяясь в нагретом весеннем воздухе, оставляя только предвкушение удовольствия. Губы чуть приподнимаются в усмешке лёгкого превосходства, когда Луи озвучивает текст их договора.

— То есть я просто должен научить тебя заниматься грубым сексом, после чего ты отправишься покорять своими знаниями Энди? И никаких осложнений в виде чувств и привязанности между нами, верно?

Ребёнок кивает и слегка кривит губы, добавляя:

— Я бы не смог влюбиться в тебя при всём желании. Без обид, ты красивый, но моё сердце принадлежит Энди.

Луи спрыгивает с капота, подходя к Гарри вплотную, не оставляя между ними места даже для дыхания, а ребёнок вздрагивает. Томлинсон видит, как сильно мальчик хочет отступить, такая близость смущает его, лишает комфорта, но Гарри лишь сглатывает и остаётся стоять на месте. Только зрачки расширяются от страха, да тело едва заметно дрожит. Луи облизывается и тихим шёпотом произносит:

— Я согласен.

Он отступает на шаг, не желая запугивать мальчика раньше времени. Гарри выглядит так, будто никто никогда не касался его, и Томлинсон едва сдерживается.

— Поехали, — он открывает дверцу, собираясь сесть за руль, но мальчик всё также не двигается с места, растерянно хлопая своими по-детски огромными глазами.

— Сейчас? — его голос дрожит, выдавая чувства с потрохами. Он не на шутку испуган.

— А чего ждать? — хищно улыбается Луи, пока Гарри медленно обходит машину и неуклюже залезает внутрь, путаясь в собственных конечностях.

И Томлинсону просто сносит крышу от того, каким нетронутым он выглядит. Чистый и невинный ребёнок.

Совсем скоро это изменится.

Комментарий к Луи

*Choklit Factory

========== Урок 1. Прикосновения ==========

And I don’t mind you keepin’ me \ И меня не волнует, что я для тебя

On pins and needles \ Не важнее жалкой булавки

If I could stick to you \ Если я могу трахнуть тебя

And you stick me too \ А ты - меня*

Дверь закрывается с тихим щелчком, отрезая Гарри пути к отступлению. Он сжимается, чувствуя на затылке ледяной взгляд, а на влажной от волнения шее горячее дыхание. От перепада температур бросает в дрожь. Игривый и задиристый Томлинсон в следующую секунду необъяснимым образом превращается в холодного, расчётливого хищника, готового к прыжку. И Гарри уже тысячу раз проклял свою глупую затею.