— Тебе страшно? — спрашивает Луи. Он садится на кровать, устраивая обнажённого Гарри на своих коленях. Руки гладят дрожащее тело, успокаивая, обещая защиту, даря надежду. — Тебе должно быть страшно. Нужно привыкать к внезапности и жестокому отношению. Когда Энди захочет тебя, он не будет ждать или уговаривать. Он прижмёт тебя к стене, разведёт ноги в стороны и поимеет, Гарри, согласен ты или нет.

Ладонь Томлинсона, будто вслед за словами мягко раздвигает его плотно сжатые ноги. Одной рукой Луи обнимает его за плечи, а другой гладит, ласкает тело, задевая соски, едва касаясь пальцами выпирающих рёбер. И Гарри расслабляется в этих руках, доверие возвращается в его взгляд, когда он наблюдает за умиротворённым лицом Луи.

Буря миновала в этот раз, слегка задев. И Гарри знает, что в следующий раз он не отделается лёгким испугом, он испытает на себе всю силу плохого настроения Томлинсона, который совершенно точно не умеет управлять собой и сдерживаться.

И Гарри не понимает, чем вызывает эти вспышки в Луи. Одно он знает точно - обучение и Энди здесь не при чём. Что-то злит и беспокоит самого Томлинсона.

Но мальчик забывает о своих важных мыслях, когда Луи касается его там. Электричество прошибает тело насквозь, и Гарри выгибается в сильных руках, а губы против воли шепчут:

— Ещё.

Луи лишь улыбается, тянется над его телом и достаёт из стоящей рядом прикроватной тумбочки ярко-жёлтую баночку. Гарри прикрывает глаза, и откидывается назад, не сопротивляясь. Ему больше не страшно, потому что Луи на его стороне в данный момент, и что бы ни произошло, Гарри получит своё утешение.

Томлинсон легко справляется с крышкой одной рукой, второй по прежнему поддерживая спину ребёнка. Он наклоняется, целуя подбородок, бровь, всё, до чего может дотянуться.

— Гарри, ожидание даётся мне слишком тяжело, и завтра я займусь с тобой сексом, потому что больше не в силах сдерживаться. Сегодня этого не случится, поэтому ты должен максимально расслабиться и доверять мне. Я просто подготовлю тебя к тому, что будет завтра.

Гарри слушает внимательно, но глаз не открывает. Он лишь раздвигает ноги в знак согласия, открывая доступ к себе скользким холодным пальцам парня.

Мальчик замирает, концентрируясь на собственном дыхании и действиях Луи. Он вздрагивает слишком сильно от едва заметного ледяного касания, но это единственная слабость, что Гарри позволяет себе. Когда Луи очерчивает по кругу нежную кожу, оставляя влажные линии за собой, а потом проникает в него кончиком пальца, Гарри готов к этому. Он даже не зажимается.

Луи шепчет что-то на ухо, горячо дышит на кожу шеи, а у Гарри мутится сознание. Он откидывает голову, открывая Томлинсону больше пространства для действий, и Луи использует это, он впивается губами в ключицу, поднимаясь выше с поцелуями.

И чем глубже палец Луи оказывается в теле мальчика, тем более требовательными становятся его губы на нежной шее.

Гарри размеренно дышит, наслаждаясь всем, что Томлинсон даёт ему. Он всё ещё чувствует дискомфорт, лёгкую боль, но прикосновения, обжигающие дыхания рот в рот, затянутые мутной пеленой наслаждения глаза Луи - всё это заставляет его тело извиваться, безмолвно умоляя Томлинсона о большем.

Луи растягивает его медленно, с удовольствием. Гарри краем сознания замечает, как парень ловит любое изменение его лица, с восторгом приоткрыв рот. И Гарри нравится это единение между ними, оно гораздо важнее и приятнее любого физического наслаждения. Он поднимает свои руки, вплетая пальцы в волосы, выдыхая воздух Луи в рот, прижимается к нему грудью, и делает то, чего Томлинсон совершенно не ожидает - он самостоятельно насаживается на сильные пальцы. Луи стонет низким хриплым голосом, шепчет проклятия и ругательства, и Гарри чувствует всем телом напряжение Томлинсона. Поэтому он совсем не удивляется, когда пальцы покидают его, и немного дрожащие руки переворачивают его на живот.

Луи склоняется над ним, проводит носом между лопаток, втягивая в себя запах Гарри, и тот ежится, уж слишком сильно Томлинсон напоминает хищника в такие моменты.

— Чертовски сильно хочу тебя, — шепчет Луи куда-то в затылок, и странное тепло разливается внутри мальчика, смывая беспокойство и волнение. Он самостоятельно подаётся назад, когда Луи прижимается возбуждённым членом к его попе, и сиплый стон служит лучшей благодарностью для него.

— Давай, Лу, — в запале проговаривает Гарри, но Томлинсона не нужно просить, он уже на грани, доведённый до безумия близостью этой невинности, которая оказалась притягательнее любого самого смелого разврата.

Луи сжимает податливую попу в ладонях, трётся о Гарри, имитируя толчки, захлёбывается стонами, и мальчик доволен. Он чувствует, что не просто безвольная игрушка, он может доставить удовольствие.

И причинить боль.

Но никто из них об этом не думает, пока Луи кончает на бледную усыпанную родинками спину Гарри, а потом оставляет нежный поцелуй у него за ухом, там, где влажные от пота локоны закручиваются в упругие кудряшки. Так же, как Гарри не думает о собственном удовольствии, когда Томлинсон выдыхает так счастливо и удовлетворённо.

Они ведут себя безрассудно и наивно, полагая, что такая близость не оставляет последствий в душе. Но раны и боль ждут их в будущем, а пока Луи тихим, обволакивающим нежным теплом голосом обещает мальчику то, от чего последний не в состоянии отказаться.

— Завтра я лишу тебя невинности.

А Гарри лишь хлопает глазами в ответ, едва кивая.

Да, он хочет. Смертельно сильно хочет.

Комментарий к Урок 4. Настроение

*Devour

========== Урок 5. Секс ==========

Blow out the candles \ Погаси свечи

Of all my frankensteins \ Всех моих франкенштейнов

At least my death wish will come true \ Наконец, мое смертельное желание исполнится

You taste like Valentine’s and \ На вкус ты подобен возлюбленному, и

We cry \ Мы плачем

You’re like a birthday \ Ты подобен дню рождения*

Гарри скользит по мокрым от дождя камням, сильнее запахивая лёгкую куртку. Волосы его промокли и склеились, огромные дождевые капли мешают видеть, заливая глаза, будто слёзы, скатываясь по щекам.

Мальчик не поворачивает голову, чтобы посмотреть на себя в отражение витрины магазина, где лампы заливают светом ряды драгоценных камней. Он знает, как выглядит. Он мокрый и облезлый, словно бездомный котёнок, ему до слёз обидно, что зонт был так бездарно забыт дома именно сегодня. Сегодня, когда он, наконец, станет взрослым, попрощаясь с детством в руках Луи.

Гарри моргает, сгоняя с ресниц воду, и внезапно врезается в твёрдое тело. Он ударяется подбородком, прикусывая кончик языка, и рассыпается в испуганных извинениях, но знакомые руки сжимают его плечи и утягивают под навес ближайшего магазина.

— Не самое удачное время для прогулки, Гарри.

Мальчик завороженно смотрит на улыбающегося Энди снизу вверх, и его запах чувствуется даже сквозь ливень, пахнущий мокрой холодной землёй.

— Привет, — невпопад отвечает Гарри, и убирает дрожащими пальцами мокрые кудряшки со лба. — Я просто шёл… по делам.

Он запинается на мгновение, выдумывая причину. Сказать правду нет сил, Гарри и себе-то ещё толком не признался в авантюре, что затянула его по самую шею, и вот-вот грозит поглотить с головой.

— А ты?

Гарри старается поддержать беседу, но секундная стрелка глубоко внутри звонко тикает, отсчитывая время, и он сам не понимает, но рвётся туда, в серую квартиру Томлинсона, несмотря на то, что любовь всей его жизни стоит напротив и доброжелательно улыбается.

— А я кольцо покупал, — едва слышно, мечтательно тянет Энди, медленно кивая в сторону ювелирного. Гарри заторможено поворачивает голову и разглядывает сверкающую драгоценностями витрину.

Внутри пустота.

Он не чувствует себя преданным. Он понимает, что Энди ему ничем не обязан, но чувство несправедливости происходящего кипит внутри, подогреваемое юношеским максимализмом. Гарри в обиде поджимает губы.