И кажется, что дальше последует рассказ о том, как он шёл к своей мести, как из сломленного потерей человека планомерно превращался в орудие убийства. И я приподнимаюсь, нависая над ним, пытаясь отвлечь. Я не хочу заставлять его произносить все эти кровавые вещи, о которых я давно догадался.

Рука Луи медленно тянется к моему лицу, стаскивая очки, и он смотрит в глаза, не моргая, пристально, будто хочет проникнуть в мою голову, разобраться со всем тем скопом хаотичных мыслей, царящих внутри. Я касаюсь его губ неторопливо, нежно, безмолвно прося разрешения. Он вздыхает, соглашаясь не продолжать этот мучительный разговор, и я награждаю его поцелуем.

Язык Луи заторможенный, неспешный. Он будто не хочет целоваться, отвечая вяло и безжизненно, но моя рука всё ещё в его ладони, и я чувствую, как он сжимает мои пальцы.

- Гарри, этот разговор не только обо мне, - шепчет он в мои губы, смешивая наше дыхание, и я возвращаю ему воздух страдальческим стоном.

- Давай оставим всё это на потом, Лу? Мы не были близки с тобой так давно.

Последний раз интимность между нами присутствовала ещё до моего признания, когда он позволил мне сесть за руль его машины. После вызволения меня с того серого склада Луи не пытался заняться со мной сексом, и на пару моих неловких попыток отказывал, мотивируя это тем, что я должен восстановиться.

И, скорее всего, именно это сыграло ключевую роль в том, что я так сильно возненавидел своё тело. Я, как мог, избегал мыслей о том, что Луи не хочет меня, утопая в его нежных взглядах и мягких прикосновениях, но отсутствие физической близости давило, и я закрывался всё сильнее, в конце концов, оказавшись на этом безлюдном утреннем пляже.

- Я хочу, чтобы ты принадлежал мне, - произносит Луи, и лёгкий шум волн почти заглушает его высокий голос. Но я скорее чувствую, чем слышу. И сердце стучит в унисон его дыханию, трепетанию длинных ресниц. Я плавлюсь под солнцем, сгорая, лишь для того, чтобы мельчайшими частицами пепла проникнуть в поры его кожи. Я безвозвратно потерян с того вечера на парковке ресторана, когда он выдохнул дым из своих лёгких мне в рот, отравляя.

И я всё ещё не понимаю, почему он не видит, как сильно я люблю его. Я готов умереть, если понадобится.

- Я уже твой, Лу! - я целую любимое лицо, оставляя невесомые чмоки везде, куда могу дотянуться, погребая его недоверие и страхи под собственной нежностью.

Луи пытается возражать, но я уже слишком устал от этого разбивающего нас недопонимания. Я укладываю его на обе лопатки, перекидывая ногу через горячее тело, прижимаясь оголённой грудью к его коже. Мои бёдра трутся о джинсовую ткань его длинных шорт, вызывая дискомфорт. И мне хочется сорвать с него эти крохи одежды, обнажая прекрасное загорелое тело. И ногти сами впиваются в плечи. Я вижу, как его рот приоткрывается от этой внезапной боли, и Луи выпускает короткий выдох, толкаясь бёдрами вверх. Он задевает мою эрекцию сквозь тонкую ткань плавок, и будто обжигает, вырывая у меня громкий гортанный стон. Как же давно он не позволял себе таких откровенных прикосновений.

Его пальцы с силой тянут ткань, и я неловко заваливаюсь ему на грудь, когда Луи с рыком срывает с меня одежду. Он переворачивает нас, подминая моё тело под себя, и последнее, что я вижу - это клубящуюся тьму в центре его зрачка, в обрамлении холодного голубого льда.

И выстанываю его имя, извиваясь в жёсткой хватке. И это то, чего мне не хватало. Полное подчинение, тотальный контроль каждого моего движения, звука, даже дыхания. Луи использует моё тело, действуя на собственное усмотрение, и всё, что остаётся, это принимать и подчиняться. И я, наконец, чувствую себя в безопасности. Вот оно, то, что даёт покой измученному мыслями разуму.

Луи целует меня, впитывая в себя стоны, которые перерастают в скулёж, когда он коленом раздвигает мои ноги, прижимаясь бедром к моему возбуждённому члену. Нежную кожу обжигает грубой тканью, и я вскрикиваю. Луи заводит руки мне за голову, перехватывая запястье одной ладонью, и наклоняется к моему лицу, скаля зубы. От осознания того, что я открыт и беззащитен под ним, таким опасным и жестоким, у меня в груди холодеет, а пальцы на ногах поджимаются, но не от страха - я захлёбываюсь восторгом.

- Луи! - произношу я ему в губы, когда холодные глаза пристально смотрят на меня с расстояния нескольких дюймов. И даже так близко всё равно невозможно разглядеть смысл этого взгляда. Луи собранный и слегка отстранённый, будто всё, что происходит между нами неважно для него, но я слышу огонь страсти в ускоренном биении его сердца. И я улыбаюсь, потому что чувствую его любовь в каждом резком жесте.

Он не целует, кусает резко и грубо, оставляя след на линии челюсти. Я вздрагиваю, прижимаясь к нему сильнее, вопреки этой яркой боли. Луи мягко ведёт носом вниз по шее, и я замираю, ожидая ещё одну болезненную вспышку на нежной коже. Но её не следует. Лишь лёгкий поцелуй в ключицу, после которого я чувствую его щёку на своей груди.

Он играет со мной, продвигаясь всё ниже, усыпляя бдительность лаской, внезапно сжимая кожу между зубами, каждый раз, когда я расслабляюсь. От его действий тело дрожит. Я извиваюсь, пытаясь вырваться, хнычу, и это заводит Луи сильнее. Он отпускает мои руки, дотрагиваясь ладонями до моего живота, проводит вниз к бёдрам, сжимая их до появления синяков.

Мой разум застилает пелена желания. Я не думаю о своих уродливых шрамах, о его кровавом прошлом. Важно лишь то, что он здесь со мной, он контролирует меня, он знает в чём я нуждаюсь и даст мне это. И жизнь становится проще, когда я перестаю анализировать и размышлять, когда я позволяю эмоциям взять верх.

- Луи, пожалуйста!

Мой голос хрипит, и я не узнаю его. Он лишь улыбается так тёмно и грубо, что дыхание спирает внутри. Я с трепетом вижу, как язык облизывает нижнюю губу, оставляя блестящую полоску слюны, а потом Луи обнажает зубы, наклоняясь ниже. Сначала я чувствую лишь мягкий влажный поцелуй на внутренней стороне бедра, но уже через секунду моё тело бросает вверх от сильнейшей боли, когда его идеальные зубы смыкаются на коже, прокусывая её. Я всхлипываю и вырываюсь, цепляюсь за его волосы, оттягивая его голову от себя. Но Луи крепко держит мои бёдра, и почти не обращает внимания на то, как я тяну его за волосы.

Когда он отстраняется, мы оба дышим слишком тяжело. Я чувствую, что теряюсь в силе возбуждения. Эта боль не должна была вызвать внутри меня такой взрыв, но она сделала это. Уничтожила навязчивые мысли, оставляя после себя пустоту, которую заполнит Луи. Заполнит тем, что считает нужным. Она чувствовалась так хорошо, и так нужно, что когда внезапно прекратилась, я смог лишь потерянно захныкать.

Луи утыкается носом в низ моего живота, и шепчет странным глубоким голосом, который заставляет сердце сжиматься в предвкушении:

- Ты знаешь, почему я выбрал тебя? Из сотен других людей, только тебя?

Я отрицательно мотаю головой, но Луи даже не смотрит на меня. Он облизывает собственные пальцы, а потом опускает их на мою кожу, рисуя на ней едва заметные блестящие узоры. У меня перехватывает дыхание от каждого его прикосновения, особенно когда влажные пальцы касаются рубцов на бёдрах. Я всхлипываю, а Луи продолжает:

- Я выбрал тебя, потому что почувствовал страх внутри тебя. Его особенный сладкий запах. Там, на парковке, в темноте и одиночестве, ты с ума сходил от ужаса, пытаясь познакомиться со мной. И я прошёл бы мимо, если бы не этот невероятный аромат, исходящий от твоей кожи. Я хотел наклониться ближе, вдыхая его, а потом громко зарычать, заставляя тебя отшатнуться в панике.

Луи вновь касается собственных губ кончиками пальцев, и его язык очерчивает круги, смачивая их слюной. Тихий голос, его мрачный взгляд, и я теряю голову, не в состоянии собрать ни одной мысли воедино, лишь разрозненные куски эмоций: страх и желание, перемешанные со смущением. Луи проводит ладонью по бедру, призывая меня раздвинуть ноги ещё сильнее, и я подчиняюсь, начисто забывая почему вообще бежал от него всё это время.